Невзор колол дрова уже второй день — в наказание за опоздание. Не утерпелось, мальчишке, выпросился на двое суток к деду в Звонкий Ручей. С родными побыл. Отдохнул от каждодневных войских упражнений. Только вот обратно — опоздал к первой заре.
Но, помня отцовы слова: "имени моего не опозорь", едва вымолил, чтоб отцу не сообщили. Теперь три дня дрова колоть для поварни.
Нельзя сказать, что в войском доме Невзору не нравилось альбо было слишком тяжело.
Нравилось.
И давалось всё сразу же, без лишних повторений.
Да только ведь дома, у родных, всегда лучше.
Хотя здесь тоже уже дом и почти родня…
Невзор невольно улыбнулся, вспоминая, как всё начиналось.
В первый день, как отец оставил его в войском доме, Невзор только присматривался. Бродил по двору и по дому, получил место в общей молодечной, подзатыльник от Наставника Яся — не путайся под ногами, займись делом! Присматриваясь к оружию, ловил на себе любопытные, насмешливые а то и вовсе неприязненные взгляды — средь полутора десятков мальчишек двенадцати-пятнадцати лет были разные люди. Вечером сходил в баню — обряд, обязательный для каждого новика — очищение от нажитой за воротами войского дома внешней грязи и скверны необходимо, хоть ты три раза вымойся в бане перед приходом сюда. И только тогда ты — настоящий новик.
А наутро — началось.
После трёхвёрстной утренней пробежки — через лес, без дороги, по тропкам, перепрыгивая через камни, кочки и корни деревьев — после заплыва в холодной по-утреннему воде Наставник Хмель подозвал Невзора и сказал, холодно глядя единственным глазом:
— Ты из лука вчера добре стрелял, — и с чуть заметной усмешкой, — вот в первую очередь с луком упражняться и будешь.
Невзор только молча кивнул — знал уже от отца, что многословие воину не приличествует. А новику — тем более!
— Лук себе сделаешь сам, — Хмель чуть заметно усмехнулся. — Нынешний день тебе на то.
И ушёл.
А Невзор задумался.
Казалось бы, невелика премудрость — лук сотворить. Лес опричь войского дома, там найдётся любое дерево… ан нет!
Лук надо сделать непростой. Не такой, которые мастерят ребятишки для своих игр.
Но отцова и дедова наука Невзору пошла впрок.
Вечером Наставник Хмель сумрачно оглядел новика и коротко спросил:
— Ну?
— Чего — ну? — дерзко спросил мальчишка.
— Лук где?
— Разве настоящий лук за один день сделаешь? — возразил Невзор. — Берёзу, ясень и клён я срубил, сейчас сушатся. Через седмицу доспеют, тогда и делать буду. Жилы я добыл, роговину тоже…
— Хм… — неопределённо обронил Наставник. — А ну, покажи.
Берёзовые, кленовые и ясеневые стволики Невзор подвесил под самую кровлю в молодечной, туда, где висели бесчисленные мочальные обрывки, уже закопчённые дымом до черноты — не первое и даже не пятое поколение мальчишек-новиков сушило здесь лучные и копейные заготовки.
— А клён для чего? Он на лук не идёт, — Наставник Хмель смотрел с любопытством.
— На копьё пойдёт… всё одно ведь его делать придётся.
Жилы Невзор добыл, поймав в лесу в ловушку молодого годовалого лося — после добил ножом. Дело для мальчишки-лесовика хоть и не плёвое, но всё же и не диковинка.
— Нож покажи, — велел Наставник Хмель, словно досадуя на себя за что-то. Невзор понял — поглядеть на нож новика Наставник должен был ещё в первый же день.
Нож был хорош — отцов подарок, добытый им в бою с литвой. Отличное стальное лёзо в шесть вершков длиной, обоюдоострое, чуть изогнутое жало, желобок дола на половину клинка, резная медная крестовина. Набранная из бересты рукоять сидела в ладони как влитая.
Наставник молча покивал, воротил нож мальчишке.
— Мясо куда дел? — Хмель смотрел непонятно, словно не зная, плакать ему альбо смеяться.
— В общий котёл пустил.
Роговые накладки для лука у Невзора были с собой — резаные из рогов могучего лесного тура. Тоже подарок, только не отцов, а дедов.
— Сам додумался? — Хмель смотрел всё так же непонятно, хотя теперь в его взгляде уже было больше одобрения. Новик в ответ пожал плечами — чего было додумываться-то. Взял с собой — мало ли чего… в войском-то деле.
— Хм, — опять сказал Наставник, слегка хлопнул Невзора по плечу и ушёл. Мальчишка остался посреди молодечной, растерянный и озадаченный, ещё не зная, что Старый выразил ему сейчас одну из высших похвал.
Позже он узнал, что и роговые, и жильные накладки, и сушёные заготовки к лукам и копьям в войском доме были запасены про всех, и новику о них надо было всего лишь спросить. Но наставникам по душе пришлась задумка Невзора, не пожелавшего полагаться на дяденьку.
Через седмицу стволики доспели. К тому времени Корец сварил клей из лосиных копыт, надрезал и засушил длинные полосы бересты и утром, после того, как закончились упражнения, засел за дело. Полдня резал из берёзового и ясеневого стволиков заготовки, мазал их невыразимо вонючим клеем, склеивал меж собой и прилаживал жильные и роговые накладки. Потом, пока почти готовый лук сох в тенёчке, крутил из жил и конского волоса тетиву, строгал стрелы.
Когда лук был готов, Старые несколько времени разглядывали вышедшее из рук Невзора чудовище. Лук был длиннее двух локтей, а весил не меньше семи гривен — немалая тяжесть для руки стрельца. А уж тем более для руки тринадцатилетнего мальчишки. А Невзор переминался с ноги на ногу, не зная, похвалят его альбо обругают.
— А завяжешь? — с лёгким любопытством спросил Наставник Ясь.
Невзор схватил лук с расстеленной на траве холстины, переступил через нижнюю кибить левой ногой, уцепился за верхнюю кибить и потянул. Натянуть лук оказалось неожиданно трудно, среди мальчишек послышались смешки. Невзор покраснел — не хватало ещё опозориться перед всеми. Наставник Ясь повёл бровью, и смешки смолкли. А Невзор рванул сильнее, согнул лук и накинул тетиву на зацеп.
Лук упруго и звонко загудел, словно говоря — я готов, господине!
— Куда стрелять, Наставниче Ясь?! — дрожащим голосом звонко спросил мальчишка.
— Всё туда же, — буркнул Старый, переводя взгляд на верхушку сосны — туда, куда стрелял Невзор седмицу тому. Там всё ещё болталась одинокая шишка.
В порыве светлой злости новик кинул стрелу на тетиву, вскинул лук, одновременно натягивая, коснулся костяным наконечником едва видной в хвое шишки, затаил дыхание и выстрелил.
Шишку сшибло сразу — видно было, как она кувыркалась над озёрным берегом, падая в воду. Невзор не видел — он зализывал рассечённое тетивой левое запястье.
Наставник Ясь отыскал взглядом парня, смеявшегося громче всех — Невзор уже знал, что парня звали Урюпа — и велел негромко:
— Принеси стрелу.
Невзор понял, что заслужил похвалу — иначе за стрелой послали бы его самого.
— Добре, сынку, — сказал негромко наставник Хмель, и новик опять покраснел, теперь уже от удовольствия — это тоже была высшая похвала, и это в войском доме знали все. — Чего же рукавичку-то не вздел, дурило?
— Поспешил, — Невзор покраснел ещё сильнее и засопел.
— Поспешил, — передразнил его наставник, и ребята засмеялись, поняв, что вот теперь — можно.
Урюпа принёс стрелу. Наставник Ясь поглядел на резаный из пустой, накосо расколотой кости, наконечник и поднял бровь:
— Сам делал?
Невзор кивнул, всё ещё зализывая ранку. Потом, когда всё закончится, ему дадут листок болотной сушеницы. Но это потом.
— А чего же не железный?
— Отец железных насадок с собой не дал, — сумрачно ответил Невзор. — Сказал — дорогие. А сам делать пока что не умею…
— Сам… сам… — опять передразнил Хмель. — Самило… в зброярне спросить — язык отсохнет?
Новик повёл плечом.
— Я думал… я сам должен…
— Н-да… давно такого не было, — пробормотал Хмель.
Наставник Ясь покивал, разглядывая насадку, примотанную к стреле суровыми нитками, потом бросил притихшим мальчишкам.
— Учитесь. А хохотать за спиной каждый может… да только пускай сначала сам такой лук сделает да натянет.
