Благие намерения - Лукина Любовь Александровна

Толик мельком глянул на Валентина и поразился, прочтя в его глазах огромное облегчение.

"Все-таки, наверное, Валька очень хороший человек, - подумал Толик. - Я бы на его месте расстроился".

На втором часу ожидания Федор Сидоров прокричал с борта "Пенелопа", что если хоть еще одна капля упадет на его полотна, он немедля высаживается на берег. Но в этот момент брезентовый тент захлопал так громко, что Федора на дюральке не поняли.

- Сиди уж, - буркнул Лева. - Вплавь, что ли, будешь высаживаться?

Гроза бесчинствовала и мародерствовала. В роще трещали, отламываясь, пальмовые ветви. Объякоренный по корме и по носу "Пенелоп" то и дело норовил лечь бортом на истоптанную ветром воду. Вдобавок он был перегружен и протекал немилосердно.

Страха или какого-нибудь там особенного замирания давно уже ни в ком не было. Была досада. На Валентина, на Толика, на самих себя. "Господи! - отчетливо читалось на лицах. - Сколько еще будет продолжаться гроза? Когда же, наконец этот идиотизм кончится?"

Не защищенный от ливня "Гонорар" наполнился водой и, притонув, плавал поблизости. Толик хмуро наблюдал за ним из дюральки.

- Зря мы его так бросили, - заметил он наконец. - И берег за собой не убрали. Черт его знает, что теперь Таароа о нас подумает, - пришли, намусорили…

Пожалуй, если не считать Валентина, вождь был единственным, кто еще делал вид, что верит в успех предприятия.

- Ну, каноэ-то мы так или иначе прихватим, - сказал Валентин. - Оно в радиусе действия установки.

Толик мысленно очертил полукруг, взяв плотик с проволокой за центр, а "Гонорар" - за дальнюю точку радиуса, и получилось, что они прихватят не только каноэ, но и часть берега.

В роще что-то оглушительно выстрелило. Гроза, окончательно распоясавшись, выломила целую пальму.

- Вот-вот! - прокричал Толик, приподнимаясь. - Не хватало нам еще, чтобы громоотвод разнесло!

Последовал хлесткий и точный удар мокрого ветра, и вождь, потеряв равновесие, сел. На "Пенелопе" взвизгнули.

- Валька, - позвал Толик.

- Да.

- А ты заметил, в прошлый раз, ну, когда нас сюда забросило, молния-то была без грома…

- Гром был, - сказал Валентин.

- Как же был? Я не слышал, Лева не слышал…

- А мы и не могли его слышать. Гром остался там, на реке. Мы как раз попали в промежуток между светом и звуком…

За последнюю неделю вождь задал Валентину массу подобных вопросов - пытался поймать на противоречии. Но конкурент колдуна ни разу не сбился, все у него объяснялось, на все у него был ответ, и эта гладкость беспокоила Толика сильнее всего.

- Валька.

- Да.

- Слушай, а мы там, на той стороне, в берег не врежемся?

- Нет, Толик, исключено. Я же объяснял: грубо говоря, произойдет обмен масс…

- А если по времени промахнемся? Выскочим, да не туда…

- Ну, знаешь! - с достоинством сказал Валентин. - Если такое случится, можешь считать меня круглым идиотом!

Толика посетила хмурая мысль, что если такое случится, то идиотом, скорее всего, считать будет некого, да и некому.

Ну, допустим, что Валентинова самоделка не расплавится, не взорвется, а именно сработает. Что тогда? В берег они, допустим, тоже не врежутся. А уровень океана? В прошлый раз он был ниже уровня реки метра на полтора. Не оказаться бы под водой… Хотя в это время плотина обычно приостанавливает сброс воды, река мелеет. А прилив? Ах, черт, надо же еще учесть прилив!.. И в который раз Толик пришел в ужас от огромного количества мелочей, каждая из которых грозила обернуться катастрофой.

Многое не нравилось Толику. Вчера он собственноручно свалил четыре пальмы, и та, крайняя, на которой был установлен штырь громоотвода, стала самой высокой в роще. Но что толку, если еще ни одна молния не ударила в эту часть острова! Вот если бы вынести штырь на вершину горы… А где взять металл?

А еще не нравилось Толику, что он давно уже не слышит голоса Тупапау. Наталья молчала второй час. Молчала и накапливала отрицательные эмоции. Как лейденская банка. Бедный Валька. Что его ждет после грозы!

"Ну нет! - свирепея, подумал Таура Ракау. - Пусть только попробует!"

- Мужики, это хороший пейзаж, - доносилось из-под тента яхты. - Это сильный пейзаж. Кроме шуток, он сделан по большому счету…

Толик прислушался. Да, стало заметно тише. Дождь почти перестал, а ветер как бы колебался: хлестнуть напоследок этих ненормальных в лодках или же все-таки не стоит? Гроза явно шла на убыль.

Валентин пригорюнился. Он лучше кого бы то ни было понимал, что означает молчание Тупапау и чем оно кончится.

- Эй, на "Пенелопе"! - громко позвал Толик. - Ну что? Я думаю, все на сегодня?

И словно в подтверждение его слов тучи на юго-западе разомкнулись и солнце осветило остров - мокрый, сверкающий и удивительно красивый.

- Ну и кто мне теперь ответит, - немедленно раздался зловещий голос, - ради чего мы здесь мокли?

"Началось!" - подумал Толик.

- Наташка, имей совесть! - крикнул он. - В конце концов это все из-за тебя было затеяно. По твоему же требованию!

Это ее не смутило.

- Насколько я помню, - великолепно парировала она, - устраивать мне воспаление легких я не требовала.

- Ну, что делать, - хладнокровно отозвался Толик. - Первый блин, сама понимаешь…

- Иными словами, - страшным прокурорским голосом произнесла Наталья, - предполагается, что будет еще и второй?

На "Пенелопе" взвыли от возмущения. Первого блина было всем более чем достаточно.

Толик, не реагируя на обидные замечания в свой адрес, стал выбирать носовой якорь. Якоря были полинезийские - каменные, на кокосовых веревках. Тросы, как и щегольские поручни яхты, пошли на протянутый до первой пальмы громоотвод.

Невозмутимость вождя произвела должное впечатление. На "Пенелопе" поворчали немного и тоже принялись выбирать якоря и снимать тент. Не унималась одна Наталья.

- Валентин! - мрачно декламировала она, держась за мачту и поджимая то одну, то другую мокрую ногу. - Запомни: я тебе этого никогда не прощу! Так и знай! Ни-ког-да!

Толик швырнул свернутый брезент на дно дюральки и в бешенстве шагнул на корму.