В пути (СИ) - Кучаев Тимур

Не найдя подходящего оскорбления, жрец досадливо махнул рукой и удалился, держась за левый бок. Забег на полсотни метров оказался для него слишком тяжелым испытанием.

— Полагаю, тебя остановили не столько поленья, сколько возникший интерес. — Предположил лысый и наконец встретился с графом взглядом. Правый глаз “безбожника” оказался бледно-зеленым, левый — цвета охры. Марта называла подобные явления небесными знаками, настаивая на особой судьбе отмеченных, но Касиан не верил бредням горничной. Откуда простой женщине знать, какие следы получают избранные?

— Почему “таким как ты”? — Задумавшись на несколько мгновений, задал он самый идиотский из возможных вопросов. — Что особенного в этом жирдяе? По монастырю бродит еще десяток таких же.

— Неожиданно. — Усмехнулся мужчина. Поднявшись со скамейки надеть залатанную рубаху, он сразу оказался на голову выше обычного человека. — Правда неожиданно. Я полагал, первым делом узнают имя человека, но в твоем подходе определенно что-то есть. Итак, страшная тайна этого места такова: в славном монастыре Кум-Келли лишь два представителя колбасной общины!

— Не понял. — Честно признался парень, и незнакомцу пришлось пояснять:

— Видишь ли, попадая послушниками в белые монастыри, маленькие мальчики лишаются… Как бы сказать… Дядюшка настоятель раздевает их, берет большой острый нож и ловким движением лишает невинное дитя мужского начала. А через два десятка лет озлобленные на мир бесполые создания нагуливают вес, предаются пьянству и учат полноценных людей, как надо жить.

— Ага. Ясно. — Почесывая за ухом вздохнул молодой граф. — А я никак не мог понять, чего у монашек животов нет.

— Именно. — Кивнул долговязый. — И раз уж мы разобрались в проблемах здешней общины, то я позволю себе представится. Хельрик, вольный путешественник.

— Касиан. Сын лесоруба.

— И часто деревья дают сдачу? — Невинным тоном поинтересовался святотатец, взглядом указывая на колотые поленья.

— Не знаю… Никогда. Они же не двигаются.

— Но ты двигаешься. И двигаешься так, будто каждую секунду готовишься принять удар меча, сын лесоруба.

— Тебе показалось. — Пробормотал парень, стараясь унять дрожь в коленях. Прозорливость собеседника впивалась в брошенные слова остро заточенным лезвием. Пять минут назад идея открыто заявлять о правах на Цаплин Холм казалась лучшим из решений, но под напором незнакомца она ушла в тень, уступая место желанию скрыться от людей, превратившись в отшельника. Жить где-нибудь в чаще леса, питаться белками…

— Неужели? Мне так же показалось, что вместо расчетливых взмахов ты обрушиваешься на головешку со всей доступной силой. Будто она одета в кольчугу. И в то же время ты держишь спину прямой и сохраняешь баланс, готовый в любой момент уйти в сторону, избегая атаки. Не верь я каждому встречному, наверняка принял тебя за беглого оруженосца. Может даже склоненный господином к излишней близости и потому бросивший обучение.

До боли сжав пальцы на рукояти, Касиан шагнул к зарвавшемуся деревенщине, но тот, выставив вперед руки, спешно затараторил:

— Всего лишь шутка. Крайне глупая. Прошу, не горячись. Когда-то давно подобная драма разыгралась у меня на глазах, и по наивности я решил, что вижу ее повторение.

— Еще одна подобная острота, — сквозь зубы заскрипел парень, — и я буду вынужден вызвать тебя на дуэль.

Испуг на лице Хельрика сменилось коварной ухмылкой.

— Дуэль — любимейшее развлечение лесорубов и их детей. Сие известно каждому.

Хватая ртом воздух, точно выброшенная на берег рыба, граф нечленораздельно забормотал что-то, придумывая внятное объяснение сказаному, но разоравшиеся на противоположном конце монастырской территории птицы отвлекли внимание на себя.

Из-за деревьев показалась дюжина крепких, хорошо вооруженных мужчин с бычьей мордой на красных щитах. Не прячась, но и не окликая монахов, они растянулись цепочкой, окружая селение и перекрывая пути к отступлению. Нескладный вожак уверенным шагом двинулся к ближайшему зданию, рывком открыл дверь, заглянул внутрь и, не обнаружив ничего интересного, направился к следующему строению.

— Знакомые? — Серьезным тоном поинтересовался безбожник, заметив ужас в глазах юноши, и не дожидаясь ответа продолжил:

— Видимо. И, полагаю, они не собираются устроить дружескую попойку. Иди за мной, если хочешь жить, сын лесоруба.

***

Огонь медленно, но верно пожирал соседние здания, солдаты герцога готовились поджечь последний не охваченный пламенем дом, а запершиеся внутри играли в гляделки, будто не их несчастные тушки обещали превратиться в неблагообразные угли. Касиан метался взад-вперед, не отрывая глаз от долговязого психа. Тот же расположился перед словно в насмешку над судьбой растопленным камином и спокойно полировал ромфею мягкой тряпочкой. Выкованное вопреки законам кузнечного ремесла оружие походило на огромную заточенную с вогнутой стороны саблю и сверкало ярче фамильного серебра, но Хельрик раз за разом нежно проводил по лезвию кусочком бархата, наслаждался идеальным блеском металла. Казалось, рушащийся монастырь, безжалостно вырезанные слуги Двуликого и мелькавшие за десятилетиями не мытыми стеклами головорезы не представляли для него интереса и едва стоили внимания. На собственный же меч он смотрел с вожделением достойным первых красавиц столицы.

— Если бы я знал, что ты безумен… — Пробормотал парень, бегая потерянным взглядом по грязным каменным стенам. — Заживо сгореть… Если бы я только знал… Доверять судьбу какому-то оборванцу…

— Если бы знал, то попытался сбежать? — Поинтересовался мужчина. — Или вступил в бой с целым отрядом?

— Какая разница? — Злобно огрызнулся граф, с ненавистью глядя на собрата по несчастью. Ему хотелось зарезать идиота, но любая приходящая в голову смерть, казалась куда приятнее агонии в гигантской печи. — У меня был шанс, а теперь не получится даже выйти наружу. Эти твари подперли дверь с той стороны.

— Шансы есть. — Торжественно произнес Хельрик, возвращая меч в ножны. — Важно лишь понять, как до них дотянуться. Я, кстати, это понимаю. Но сперва ответь, кто ты, сын лесоруба?

Несколько раз моргнув, Касиан тяжело вздохнул. Очевидно, лысый окончательно тронулся головой, уверовав в чудесное спасение из смертельной ловушки. В выложенной булыжниками земле не имелось люка, сквозь круглые окна-бойницы пролезть мог разве что пятилетний ребенок, а попытка прорубиться сквозь собранную на совесть массивную дверь без добротной кувалды обещала занять несколько часов. К тому моменту здание давно превратится в похоронившие под собой неудачников руины.

— Говорю же: валил лес, помогая отцу. — Устало повторил юноша. Не видя путей к отступлению и смысла таиться, он из упрямства вцепился в неплохую легенду. — Если хочешь подробности, то во время работы на нас напали бандиты. Мне удалось бежать, а отец помер.

— Ой. — Картинно вскинул руки ненормальный. — Совсем забыл уточнить немаловажную деталь: поведай, кто ты на самом деле.

Сделав упор на последних словах, он многозначительно кивнул в сторону плохо законопаченного подоконника, из-под которого уже ощутимо веяло дымом. Красочно затянув носом запах надвигающейся смерти, Хельрик улыбнулся и, подперев подбородок ладонью, замер в ожидании.

— Оруженосец. Наше войско полностью разбили. Рыцарь, которому я служил, пал в битве. Мне посчастливилось вырваться из окружения, но другим повезло меньше.

— И вот ты здесь…

— Именно. — Злобно подтвердил Касиан. — И вот я здесь, а они лежат в земле.

— Рыцарь пал, мне посчастливилось, другим повезло меньше… — Передразнил долговязый, оставаясь абсолютно неподвижным. — Весьма поэтично. Чувствую себя читателем великой библиотеки, нашедшем славную балладу. Третья попытка будет последней, сын лесоруба.

Вновь встретившись взглядом с безбожником, парень попытался не опускать глаз, но сдался спустя считанные мгновения. В роду больного наверняка затесались совы и филины, в противном случае его умение не смыкать век объяснялось разве что потусторонними силами.