Тайнознатицы Муирвуда - Уилер Джефф

Одним весенним днем они по обыкновению отправились на прогулку в Сад сидра. Под пение жаворонков и гуденье пчел Майя рассеянно разглядывала стены аббатства. Леса уже убрали, и только внутри еще продолжались работы. Шпили башен протыкали небо, грозя нанизать на себя пышнотелые хлопковые облака.

— Я кое о чем раздумывал, — негромко сказал Додд.

— Будь осторожен: мужчинам вредно слишком много думать, — насмешливо отозвалась Сюзенна.

— Я знаю… я все время думаю о разных вещах, и один Исток знает, что из этого выйдет. Если король и впрямь отнимет у Муирвуда право даровать убежище, больше мы не сможем здесь жить. Я думаю, что в этом случае нам следует бежать в Прай-Ри, в Тинтерн. Джон Тейт показал мне, как выйти из аббатства незамеченным, и…

— Я не знаю языка Прай-Ри! — перебила его Сюзенна; мысль о бегстве через Бирден Муир явно показалась ей пугающей.

— Майя знает. Твоя бабушка не откажет нам в убежище. Я проведу вас к ней в целости и сохранности. Джон Тейт научил меня жить в лесу и прятать следы.

Майя кивнула и пригнулась, чтобы не задеть головой низкую ветку в белых цветах.

— Он и меня этому учил. И я уверена, что при желании мы сможем укрыться в Прай-Ри. Но я надеюсь, что бабушка вскоре вернется сюда. И она не будет молча смотреть, как король отнимает старинные привилегии у аббатства.

— Ты ее ждешь? — спросила Сюзенна.

— Жду каждый день, но она отчего-то задерживается. Никаких новостей… Она Великая Провидица, у нее много дел… особенно теперь. Но мне кажется, что рано или поздно она схлестнется с моим отцом. Только бы она вернулась вовремя — всем сердцем на это надеюсь.

— Быть может, они сумеют договориться, — тревожно перебила ее Сюзенна. — Коморос уже пережил одну гражданскую войну. Зачем нам враждовать?

Додд фыркнул:

— Ты ведь и сама все понимаешь, милая. Страх — плохой правитель. Рано или поздно люди перестают бояться, и на смену страху приходит гнев. Я рад, что не стал мстить, но если терпение и относится к числу добродетелей, то отнюдь не самых приятных.

— В самом деле? — игриво спросила Сюзенна, грациозно повернулась, взяла юношу за руки и посмотрела ему в лицу. — До Духова дня осталось совсем немного. И тогда твое терпение будет вознаграждено.

Он улыбнулся, наклонился и поцеловал ее в уголок губ.

— Ты права, а я ошибался, как всегда. Награда стократ превзойдет муки ожидания. А что мастонские испытания? Не боишься? А ты? — он обвел взглядом обеих девушек.

Сюзенна покачала головой.

— Отец с матерью говорили мне, что бояться нечего. Там будут яр-камни, которые пробуждают в человеке сильные чувства, но их можно заставить замолчать. Чтобы пройти испытания, нужна в первую очередь решимость. Я готова принести свои клятвы хоть сейчас.

Додд перевел взгляд на Майю.

— Я тоже не боюсь, — сжав губы, произнесла Майя. — По сравнению с тем, что мне случилось пережить, это все ерунда. В последние месяцы я много работала с альдермастоном, и мы много говорили о моей прошлой жизни.

Додд ничего не знал о кистреле. Юноша смотрел серьезно, но взгляд его был взглядом друга.

— Я всем сердцем готова отдаться на волю Истока, — заключила Майя. — И всегда была готова.

Додд одобрительно кивнул.

— Некоторые думают, что положиться на волю Истока — это все равно что сдаться в бою. Как будто мастон только и должен что держать в узде свои мысли и чувства. Мой отец объяснил мне это иначе. Он рассказывал о нашем предке, Колвине Прайсе, который очень любил лошадей и с уважением относился к опасностям, которые таит Бирден Муир. Во время скитаний по болотам Колвину и Лийе указывало путь державное яблоко. Когда же яблоко утратило силу, они пошли наугад. Так вот, есть люди, для которых свобода — это право забрести в топь. А я лучше пойду за проводником, который поведет меня по безопасному пути — пусть и через болото.

Сюзенна с Майей понимающе кивнули. Однако вскоре их отдых в саду был прерван — к друзьям подбежал Оуэн. Лицо у него раскраснелось, и видно было, что он давно уже бегает в поисках.

— Что нового, Оуэн? — спросила Майя.

Паж робко поклонился.

— Альдермастон велел мне сообщить вам, что прибыл лорд канцлер. Он остановился в таверне «Пилигрим», что в деревне, однако нынче вечером будет ужинать у альдермастона.

— Вот это новости, — заметил Додд. — Канцлер Крабвелл?

— Ага, — ответил Оуэн. — Сам я его не видел, но вокруг таверны стоит стража, и многие видели, как он туда входил.

Сюзенна неуверенно покосилась на Майю:

— Но зачем он здесь? Я поняла бы, если бы он прибыл через месяц или хотя бы за две недели до Духова дня. Ты с ним знакома, Майя?

— Да, — ответила Майя, и в животе у нее что-то сжалось от страха. — Он меня узнает.

— Вот и альдермастон так подумал, — сказал Оуэн. — Он сказал, чтобы ты держалась подальше от Большого дома. Там и шериф тоже рыщет.

Майя переглянулась с Сюзенной.

— Идем к Джону Тейту, — хором сказали они.

— Хороший план, — одобрил Додд. — А к большому дому не подходите, даже к кухне. Я скажу Джону Тейту о вашем приходе. Если что-то пойдет не так, я вас предупрежу.

И, пожав руку Сюзенны, он торопливо вышел из сада.

Оуэн приподнял шляпу и тоже был таков.

— Ты хорошо знаешь канцлера Крабвелла? — спросила Сюзенна, об руку с Майей шагая к дому охотника, стоявшему на самом краю аббатства.

— Он сменил на этом посту Томаса Мортона. Позже Мортона казнили. Крабвелл верен моему отцу. Должно быть, он приехал, чтобы разузнать, чего королю стоит ждать от альдермастона.

Сюзенна вздрогнула.

— А если твой отец прикажет убить альдермастона?

Думать о человеке, которым стал ее отец, было больно. Но обманывать себя Майя больше не могла: король был жесток и безжалостен. Он отвратительно обошелся с собственной женой и дочерью. И все же Майя до сих пор хранила воспоминания о тех временах, когда не родились еще мертвые дети, когда ее семья была настоящей семьей. И в глубине души у нее жила надежда на невозможное — на то, что однажды он опомнится и сбросит ту чудовищную личину, что успела к нему прирасти.

— Надеюсь, что не прикажет, — тихо ответила она, но цветущие деревья вокруг больше не могли пробудить радость в ее сердце.

Домишко Джона Тейта вряд ли можно было назвать подходящим жилищем для принцессы и ее товарки. По стенам были развешаны топоры и длинные ножи. Повсюду валялись факелы, веревки, снегоступы, одеяла, кадушки, луки, стрелы, по меньшей мере четыре пары стоптанных башмаков, горшки разнообразных размеров, деревянные ложки и черпаки, россыпь вилок, скребки для выделки шкур и собственно шкуры. Стульев не имелось, однако вместо них всегда можно было воспользоваться бочонком, каковых тут имелось в изобилии. Был, разумеется, и очаг, который благодаря Доддовым трудам не знал нужды в дровах, да к тому же Джон Тейт приволок откуда-то камни и уложил их так, что огонь грел еще жарче, отчего в домишке порой буквально было нечем дышать.

Они ели из маленьких горшочков вкуснейшее мясо. Джон Тейт без умолку рассуждал о достоинствах печей и недостатках кухонных плит, и от тепла, сытости и звуков его голоса Майю потянуло в сон.

Вдруг Аргус насторожился, и из его пасти вырвался низкий хриплый рык. Кто-то стоял за дверью. У Майи сжалось сердце.

— Тихо ты, — одернул пса Джон Тейт, встал с расстеленной по полу шкуры и поставил поднос с едой прямо на пол. В дверь робко постучали — за мгновение до того, как ее открыл Джон. Это был все тот же Оуэн.

— Альдермастон желает видеть Сюзенну, — тревожно озираясь, сообщил Оуэн. — С ней хочет поговорить канцлер.

Сюзенна разом побледнела.

— Меня?

Оуэн тупо кивнул.

— Он сказал «приведи Сюзенну Кларенсье». Так и сказал, моя госпожа. Альдермастон. За вами меня послал.

— Не нравится мне это, — нахмурился Джон Тейт. — Клянусь Чишу, тут нечисто. Он знает твою семью, а, девица?

Сюзенна побледнела еще сильнее.