Атака мимо (СИ) - Мамбурин Харитон Байконурович

Грубо говоря — темная тварь. Как по моему — буквально эталон этой самой «темной твари». Паразит, имеющий свойства как нежити так и демона, внедрялся в тело младенца человека, становясь эдаким «хозяином», большую часть времени ведущим себя пассивно, но в любой момент без проблем отстраняющим человеческое сознание от контроля. Спасти жертву было невозможно, как и опознать самого двоедушника. Твари любили селиться в деревнях и небольших городках, потихоньку таща энергию у окружающих, и одновременно — занимая все больше и больше места внутри своей жертвы. Зрелый двоедушник представлял из себя пустотелую человеческую оболочку, которая приблизительно раз в полгода… испражнялась потомком, который уползал искать своё счастье.

На нашу голову свалился целых пять таких «зрелых» тварей — не сильных, далеко не умных, но чудовищно живучих и выносливых. Их можно было смять в шар размером с небольшое яблоко — и они потом разворачивались назад, с тошнотворным хрустом и чавканием. Соль проявила их статус враждебного для разумных существа, поэтому никаких проблем с тем, чтобы их убить у нас не возникло, кроме, собственно, места. Зерзан назвал два способа надежно упокоить гадов — засыпать солью или сжечь, мы выбрали самый дешевый и поволокли тварей на свежий воздух. Просто из мести и гадливости — тревожный сигнал эти «маменькины сынки» дать успели.

Засранцы эти, по словам того же Зерзана, были великолепными подручными для какой-либо организации бессмертных — мозгов не так уж много, зато вволю животной хитрости и отчаянного желания жить. Сверхъестественно выносливые и живучие, способные утрамбоваться в любую щелку и прожить в ней пару месяцев, твари были безусловно преданы своим покровительницам… но жить, конечно же, хотели куда сильнее. Поэтому и стали предлагать разное и всякое, лишь бы их отпустили на волю.

Так мы и узнали о том, что через два дня в полутора сотнях километров от этого городишки пройдут несколько телег, везущих… дрова и беженцев. Только вот выдолбленные внутри перевозимые стволы деревьев будут содержать неприлично большое количество золотых монет Пана, а сопровождающие их «беженцы» будут уволенными из армии какого-то государства гвардейцами. Легенда у дров была вполне приличная — несчастные смертные якобы везут очень ценные породы дерева, которые не вдруг и продашь, но на самом деле перевозится часть казны довольно богатого герцогства. Двоедушники на это дело пооблизывались, конечно, но ничего почти сотне профессиональных бойцов противопоставить бы не могли. Но вот уплатой за их свободу и жизнь такая информация показалась весьма и весьма стоящей.

Прямо уж отпускать мы уродцев не стали, вместо этого засунув всю банду в небольшой надежный сундучок. Но пообещали, что выпустим — после того как навестим обоз с дровами.

— В общем, прекращай страдать ерундой. Бессоненавистников ему грабить стыдно беспомощных. Тебя «беспомощные» гномы едва на колбасу не пустили! Лучше поговори с Митсуруги — та явно от тебя что-то хочет, но не понимает, чем зацепить. И не протягивай к ней лапы, если не хочешь, чтобы она тебя опознала! — сказал мне напоследок «внутренний» Соломон и я начал постепенно выбираться из глубин себя.

Вот и поговорили.

Вынырнув из медитации, я обнаружил, что дела у остальных обстоят не очень хорошо. Генрих де Витт затеял две бесполезные, даже вредные для него вещи — командовать и пытаться делить шкуру неубитого медведя, за что сейчас морально уничтожался японкой на корню. Архимаг наотрез отказалась от применения своих магических искусств, но безаппеляционно затребовала себе долю в треть добычи, едко размышляя вслух о том, что даже при таких кондициях она в атаке будет эффективнее, чем гном, полурослик и эльфийка вместе взятые. А потом, подумав, вообще сказала, что принимать участие не будет, взяв вместо этого на себя функцию прикрытия.

За те же тридцать процентов.

Когда же гном набычился, попробовав качать права, Ай прохладно его оповестила о том, что у нее есть альтернатива — «положить всех, кроме Джаргака и… возможно потом — сообщить Нихону о том, где интересующая страну группа должна возродиться». Я присоединился к переговорам и через несколько минут все заинтересованные пришли к разумному и единственно верному компромиссу — «слушать, что говорит архимаг, или умереть». Последний удар по самолюбию гнома был нанесен его же товарищами, совершенно ничего против не имеющими.

В итоге договорились на самый банальнейший гопстоп — японка и эльфийка прикрывают, полурослик забрасывает обоз кожаными мешочками, содержащими пыльцу, раздражающую органы чувств, зооморфы берут на себя роль фланговых бойцов, гном с арбалетом выцеливает возможных магов, а я иду в лобовую. Просто, доступно и практически безопасно.

Расположившись в небольшом овраге рядом с дорогой, по которой пойдут «дрова», мы отправили Офелию и Зерзана на разведку и приготовились ждать. Дело близилось к вечеру. Спустя пару часов Митсуруги высказалась, что что-то почувствовала, и тоже выскользнула на разведку в своем облегающем костюме.

А через полчаса к нам в овражек залетела настоящая газовая граната, исторгающая по пути клубы тяжелого фиолетового дыма. Едва она ударилась об землю, как почва в овраге сильно вздрогнула и затряслась. Не успев вскочить, мы повалились на землю, ставшую внезапно очень мягкой и мокрой. Моментально закашлявшись от фиолетового дыма и чувствуя сильное головокружение, я увидел, как гном, эльфийка и полурослик с шаманом падают лицами в грязь с закаченными глазами.

Выпрыгнув из оврага, я тут же поймал мощнейший удар в грудь, отбросивший меня в на несколько метров в сторону. Перекатившись по земле и мысленно благодаря свою «железную рубашку», я тут же ушел фирменным рывком еще на двадцать метров в сторону, начиная выпускать свои наиболее крепкие цепи. Метнувшуюся ко мне темную фигуру пришлось встречать пяткой в грудь, от чего та легко увернулась, отпрыгнув вбок с предупреждающим воплем. На крик ловкача тут же прилетел еще один тип — здоровый, широкоплечий, но безоружный — и попробовал ударить меня кулаком по голове. Промазал, получил сам, падая на траву с выкриком-выдохом — помирать. А из того места, где скрылся ловкий, в меня полетело что-то мягкое, очень крепкое и норовящее облепить.

Бессы. Засада. Двоедушники были расходным материалом, приманкой, разбросанной по городам!

Летящие на меня сети были тяжелыми и мягкими, с утяжелителями по краям, позволяющими каждой брошенной «простыне» оборачиваться вокруг тела. Усилившись Ки, я их с натугой разрывал, пытаясь выбраться, но подбегающих Бессов с сетями становилось все больше. Парочка из них кинула в меня длинные боло, полностью опутавшими верх тела и больно ударившими по затылку. Подвижность я потерял в считанные секунды, свалившись в высокую траву.

— Кажется, готов, — проговорил один из подошедших ко мне бессмертных и тут же захрипел, чувствуя мой хвост возле легких и сердца.

Остервенело болтая хвостом внутри Бесса, я усилием воли захлестнул цепи на шеях еще двух хорошо различимых в сумерках придурков, направив максимум энергии на сдавливание. Пока два типа выполняли нечто вроде пляски на одном месте, я перекатился и попытался обвить тот кокон, который из меня сделали, дополнительными цепями. Улечу отсюда гусеницей и вернусь очень мстительной бабочкой!

Несколько воткнувшихся в опутавшие меня сети кольев выдали жуткий электрический заряд, заставив меня задымиться и заорать. Единственным утешением перед потерей сознания для меня стало лишь то, что испытанная мной конвульсия отразилась на моем управлении цепями, доломав шеи двум танцующим бессмертным.

В себя я пришел быстро, буквально через пару минут, и завертел окутанной в сети головой. Вокруг царила тишина — никто не разговаривал, не дрался, не кидался сетями и шокерами. Вертясь как уж с раскаленным гвоздем в заднице, я выпутался из кокона сетей и вскочил, настороженно вертя головой, готовый к любому развитию событий. Вокруг царили лишь звуки вечерней лесной природы…