Последний наследник Триады (СИ) - Магарыч Григорий

Собираю всю имеющуюся ауру пацана во внешней части своего тела, бутыль в моей руке сжимается, а частицы воды образуют короткое, но прочное и крайне острое ледяное лезвие.

Секунда — и я делаю мощный рывок, ощущая скорость. Первый взмах — и бурая кровь окрашивает стену за спиной Беса. Второй взмах — и рука, что мгновением ранее стремилась вспороть мне грудь, падает в метре от нас, а культя фонтанирует кровью. Третий, четвёртый и пятый — тело Беса изрезано, кровь хлещет в разные стороны.

Делаю шаг назад, открываю бутылку с водой и образую восемь ледяных стержней.

От каждого удара стержней измученная тварь приколачивается к стене всё более плотно. И вот, когда Пустынный Бес распят, я делаю то, что должен.

Сую руку в распоротый живот Пустынного Беса и вырываю колотящееся сердце. Сжимаю со всей силы, пока не лопнет дуга аорты, и отбрасываю в сторону.

Разворачиваюсь, иду назад через всю арену и не слышу ни единого звука. Снова это раздражающее гробовое затишье публики.

— Вырвал! Сердце вырвал, господин Громов! Безумие какое! Ай да парень! — протяжно загоготал Драгунов, наблюдая за очередной мгновенной смертью твари. — Что за талант! Опять лишил тебя парочки миллионов! Признай, твой братец очень хорош!

Юрий Громов поднялся на ноги, оставив слова Драгунова без ответа; двадцать рослых мужчин в дорогих костюмах тут же вскочили следом.

— Держу пари, что и в ранге магистров он…

— Закрой рот, Драгунов, — процедил Юрий Громов, копаясь в мобильнике. — Я не для того вылавливаю тварей, чтобы этот наркоман сердца им вырывал.

— Молчу-молчу, — похлопал по рту Драгунов.

— Уговор дороже денег, увы, — спокойным тоном протянул парень. — Передай ему, что я готов встретиться и поговорить. Только не смей сообщать, что мы родные братья, меньше проблем будет и у меня, и у него.

— Как вам будет угодно, господин Громов, — всё ещё глядя на арену, закивал Драгунов. — Как будет угодно. Ещё момент. Перед началом боёв мы ставили на то, что паренёк выживет. Ставки были высоки, поэтому выигрыш там хороший. Позвольте поделиться деньгами с вашим братом? Уж очень он меня позабавил.

— Делай, что хочешь. Всё, меня нет.

Громов покинул вип-ложе, оставив Драгунова сидеть на своём месте. Глава синдиката жестом подозвал к себе одного из охранников и вручил ему пару жетонов.

Я стоял перед кассой и терпеливо осматривал помещение. Охранники за моей спиной не подпускали близко людей, что грозились меня прикончить за проигранные деньги на ставках. Да, меня называли обманщиком, но быстро успокаивались, стоило им получить под дых от охраны.

— Ваш гонорар, Даркар, — лысый мужчина положил на стол несколько тысячных купюр. — Спасибо за участие. Ждём вас сно… ох, извините. Больше не ждём. Только что появилась информация о том, что вы в чёрном списке.

Я молча усмехнулся, кладя деньги в карман.

— Плевать. Я свободен?

— Да… то есть, нет, — лысый снова потянулся под шкаф и высунул два жетона. — Вот, это часть выигрыша Драгунова Арнольда Ильича. Желаете обменять на наличные?

Так глава синдиката поставил на меня? Я кивнул.

— Да.

Лысый снова полез за деньгами. И на этот раз количество купюр меня приятно удивило.

— Сто сорок три тысячи, — озвучил он. — Теперь всё.

Собрав наличные в охапку, я вышел из спортивно-боевого комплекса на улицу, где меня поджидал тот самый водитель-верзила, которого предоставил Драгунов. Я присел в машину и кивнул водителю, после чего в ответ услышал от него фразу:

— Громовы согласились встретиться с тобой.

Я дёрнул бровью.

— Хорошая новость.

— Да, хорошая, но есть проблема, — верзила посмотрел на меня крайне серьёзно.

— О чём ты?

— Эти люди, Громовы, крайне опасны. Хочу предостеречь тебя от ошибок, когда будешь с ним разговаривать. Смотри, у рода есть две стороны: тёмная и светлая. Светлую сторону видят люди как ты, которые не особо знают, чем этот род промышляет. Улыбаются им и машут, но вот с тёмной всё куда сложнее, — скривил губы амбал. — Контрабанда, туман и убийства. Каждый, кто на них работает, либо помирает, либо до конца жизни ходит, оборачиваясь. Если начинаешь думать об уходе с должности, угрожают расправой близких.

— Спасибо за совет, — я отвернулся к окну. — Езжай.

— За любую информацию с тебя попросят что-то в ответ. Так устроен мир аристо…

— Угомонись уже, — поморщился я. — Делай свою работу.

На этом наш разговор закончился. Я знал, что водитель член синдиката «Пегас», поэтому любой «откровенный» разговор мог быть запланированным заранее. Одной лишь просьбы Драгунова хватило бы, чтобы этот здоровяк строил из себя сопереживающего союзника. Да, этот человек не выглядит опасно, но лучше перестраховаться и передавать информацию без посредников.

Возвращался домой я затемно, поэтому делал всё тихо и практически бесшумно. Смыв все линии души на теле, снова пересчитал наличные и лёг в кровать с мыслью о том, что в этом мире деньги имеют не менее важное значение, чем статус. И если с моим положением в обществе пока всё туманно, а будущий разговор с Громовым и Драгуновым не сулит ничего прозрачного, то лучше отпустить это дело по течению и заняться вопросами, на которые я смогу повлиять.

Поэтому с первыми лучами солнца я собрал всех членов своей большой семьи и сообщил о том, что у меня есть деньги, тратить которые на себя я не собираюсь. После чего в шуме криков, слёз и радости добавил:

— Дайте слово сказать! — бедняки чуть затихли. — Итак, в эти выходные я постараюсь никуда не уходить и буду исполнять желания каждого члена семьи. И даже Пантелея Пантелеича!

— Ура-а! — слёзно завопил Пантелей Пантелеич, бросившись в пляс.

Детки собрались в хоровод и запрыгали от радости, старики стали размахивать своими тощими руками, а мои ровесники в лицах Екатерины, Игната и Гриши смотрели на всё это со стороны с каменными лицами.

— А теперь позвольте пройти, — попросил я, выдёргивая руки и ноги от ползущих на коленях алкоголиков, которые всё не унимались от попыток расцеловать меня. — Сбор через час! И без опозданий!

— Скорее, детки! — тётушка Елена разогнала хоровод. — Бежим записывать желания! Иначе опоздаем!

— Да-а-а-а!

Через час у ворот нашего пристанища стоял большой вместительный автобус. Дети забегали в него со своими листочками, а старики оставляли мне своим пожелания дома, ибо присматривать за районом — их работа, от которой они не могут отлынивать.

Когда дети были в автобусе, а старики бежали обратно, продолжая подпрыгивать и распевать русские народные, ко мне подошёл Игнат. Выглядел он так, будто всё это время ждал, пока я освобожусь. Ведь стоило мне остаться одному, как он вскочил на ноги и чуть ли не бегом рванул в мою сторону.

Парень выглядел неуверенно. Он нервничал — стоял в позе пацана, которому нужны деньги на презервативы для бурной ночи со своей подружкой.

— Доброе утро, Кость, — приветствовал меня «брат». — В последнее время с тобой вообще ни увидеться, ни поговорить. Уходишь рано утром, возвращаешься к ужину, а затем уходишь на боковую после тренировок.

— Увы, приходится бороться за лучшую жизнь с утра до ночи, — отозвался я.

— Нас с Катей и Гришей в дела свои не посвящаешь, — высказал он, смутившись. — Чем-то вечно занимаешься, но никто не знает, чем. Мы тоже в «Пегасе» работаем, но что-то такого внимания к нам нет. Как-то нечестно, ведь мы там уже давно.

— Нечестно? Ну, а почему тогда ты сидишь весь день дома, вместо того чтобы найти тысячу способов исправить своё положение? — изумился я.

Парень осёкся.

— Зачем ты так? Я ведь просто… поболтать хотел.

— Выклянчить деньги ты хотел, а не поболтать, — усмехнулся я, хлопнув брата по плечу. — Хочешь сказать, я ошибаюсь?

— Нет, не хочу, — опустил тот глаза. — Ты ведь всем помогаешь не просто так. Ты понимаешь, что таким, как мы, трудно найти работу. Всё, что мы можем с Катей и Гришей — пахать за гроши. Но последний рейд у нас был обречён на провал, а он был запланирован задолго, поэтому… в общем, мне самому не доставляет удовольствия клянчить.