Зюзя (СИ) - Булаев Вадим

— К-куда!!! Ты ко мне первой пришёл! Не уходи, честную цену даю!

— Руку отпусти, — не желая скандала, ровным голосом обратился к ней я, однако слова не возымели никакого эффекта. Пришлось некрасиво вырываться.

Из-за соседних прилавков высыпал народ. Бесплатное представление, как же. Все разом загомонили, перекрикивая соседа и переругиваясь между собой. Не выдержав, я объявил:

— Продаю семенной картофель, пять килограмм. Оптом. Цена — десять трудодней или эквивалентный обмен.

В воздухе повисла тишина. Из скучившейся группы продавцов вышел седой, степенный мужчина, покряхтел, и обратился ко мне:

— А ты не загнул, мил человек — десять трудодней? Товар, конечно, у тебя хороший, однако совесть иметь надо.

— Я же говорил — и от обмена не откажусь.

На том и договорились. Картошку вскладчину выменяли у меня несколько торговцев, ловко оттеснив выбежавшую поскандалить продавщицу. Без особых торгов я заимел то, о чём так давно мечтал — армейский бинокль в очень приличном состоянии. Вещь редкая и такая нужная! Ну и вдогонку сменил арбалет с рыболовными крючками на НАТОвский добротный камуфляжный комплект, про спички тоже не забыл. Жаль, с карематом опять не срослось — китайская резина не выдержала испытания временем. Два раза в пустых домах находил, и оба раза в руках распадались. Тут же, в закутке, переоделся в новое, отчего сразу стал похож на богатенького воскресного охотника из прошлого. Старое своё тряпьё решил пока не продавать, аккуратно сложил и упаковал в отощавший вещмешок.

… Второе наше выступление прошло на том же самом месте с ёщё большим успехом, однако и с некоторыми изменениями. Во-первых, по периметру площадки довольно густо встала вооружённая охрана. Понятное дело — белый день, люди работают, снуют туда-сюда, и тут я с Зюзей кренделя выписываю. Во-вторых, по согласованию с постоянно мелькающим неподалёку особистом я снял с собаки намордник, чем изрядно заставил понервничать охранников, а потому в дополнение к вчерашней программе мы продемонстрировали умения считать, петь и приносить палку. Дети, присутствующие сегодня среди зрителей и сидящие на мощных родительских шеях, смотрели как заворожённые. Мне казалось, что они даже боятся дышать, чтобы не спугнуть невиданное зрелище. Но всё когда-то заканчивается — закончилось и наше выступление.

Сергей Юрьевич тут же вручил мне оговоренный гонорар, витиевато выразил всеобщую благодарность за наш цирковой труд и, неожиданно, предложил:

— У нас к вам деловой разговор имеется. Уверен, что заинтересует. Предлагаю сейчас пройти в управление и там продолжить.

Я собрался было открыть рот, чтобы как-то отмазаться от этой перспективы — не хотелось мне никуда идти, однако особист не дал и слова вставить.

— Не переживайте, ваша собака подождёт в том же складе, где вы и были. Еда для неё уже там, — и, взяв меня под локоток и совершенно не боясь идущей тут же Зюзи, вежливо потащил обратно к строению, ставшему для меня домом в этом городе.

— Он тебя звать туда, куда ты не хотеть — я правильно понимать?

Я согласно кивнул головой, не вступая в диалог при этом скользком человеке.

— Мы бежать?

Теперь пришлось изобразить отрицание. Надеюсь, сопровождающий эту пантомиму не заметил.

Оставив добермана утешаться взаперти вполне приличной горкой из птичьих тушек и пообещав вернуться, как освобожусь, я в сопровождении этого прилипчивого Сергея Юрьевича пошёл в город.

Надо признать, что Фоминск меня поразил. И не тем, что это было абсолютно новое поселение, не тем, что внутри была ещё одна стена из бетонных плит, опоясывающая красивый, со вкусом сделанный, особняк. Меня поразили дома. Первое, что приходило в голову, глядя на них — бараки. Построенные по шнурку, единообразные, с двускатными крышами. Я такие в последний раз видел в детстве, когда с родителями ехал к родственникам в Казань, на одном из неизвестных полустанков. Тогда наш поезд застрял там на пару часов по какой-то причине, и мне, жуткому непоседе, слоняющемуся у вагона, удалось убежать от маминого взора и зайти в странный дом чисто из любопытства — дверь была не заперта, забора нет. Внутри дом оказался старым общежитием, почти таким, откуда мы недавно переехали в новую квартиру. Стало сразу не интересно, и я быстренько вернулся обратно. Хорошо, что тогда родители ничего не узнали о моих похождениях, иначе был бы порот ремнём в назидание.

Надо отметить, что вокруг было очень чисто, стояли урны, иногда попадались даже небольшие клумбы. По улочкам прогуливалось много людей, все обсуждали наше представление. Меня узнавали, подмигивали, благодарили — я с удовольствием возвращал любезности.

Больше книг на сайте — Knigoed.net

Здание управления являлось единственным двухэтажным строением среди бараков, а потому видно было издалека. Путь к нему не занял много времени. Вообще городом это поселение можно было назвать с огромной натяжкой, только на фоне других оплотов людской цивилизации. С этой точки зрения — да, почти мегаполис. Но по старым меркам — крупная деревня, не больше.

Зайдя внутрь и поднявшись на второй этаж, особист, предварительно постучав, толкнул одну из дверей, без какой-либо таблички, и я оказался в офисе. С дорогой мебелью, вполне приличным, стилизованным под старину, ремонтом, добротной мебелью. Вот только компьютера не было — ну оно и понятно, кому этот хлам теперь нужен? За директорским, т-образным столом, сидел мужчина, точнее бодрый старик. Навскидку ему было лет около семидесяти; полноватый, с залысинами, с доброй, почти ленинской, улыбкой. Одежда же хозяина ярко контрастировала с убранством помещения. Здесь уместно бы смотрелся тут деловой костюм, или белая рубашка в сочетании с тёмными брюками и дорогой обувью. Но нет — старик сидел в простой спортивной мастерке и трениках. Увидев меня, он встал, вышел навстречу нам из-за стола. Оказалось, что на ногах у него простые резиновые тапки, без носков. Этакий чиновник на отдыхе.

— Будем знакомы, — протянул мне руку хозяин кабинета. — Меня зовут Фоменко Андрей Петрович и да, город назван в честь меня, как отца-основателя. Люди назвали, не я. Мне вообще без разницы это было. Присаживайся.

Пожав ему руку и представившись, уселся на предложенный стул и приготовился слушать.

— У нас к тебе есть предложение. Сразу скажу, чтобы без антимонии — собачка твоя интересна нам, точнее её навыки. Она же разумна?

— Да. На уровне ребёнка шести-семи лет, — решил на всякий случай не раскрывать все карты я.

Фоменко с Сергеем Юрьевичем, который тоже остался здесь, понимающе переглянулись.

— Мы так и предполагали. Вряд ли ты смог бы взрослую разумную тварь приручить. Не бойся, забирать зверюшку не станем. Ни к чему нам это. Тут другое… не знаю, как и сказать… В общем, нам необходимо провести разведывательный рейд на пятьдесят километров в сторону от изученной и подконтрольной местности. И давай оба на «Ты» перейдём для удобства? Тут царей и великих начальников нет. Всё по-простому, по-семейному…

Ага, разведка, как же! Пушечное мясо вам нужно, чтобы вперёд бежало… Теперь понятно, зачем я им. Зюзя в десятки раз эффективней любого спеца всё облазит и заранее любую опасность учует. Разве что рукотворных ловушек ей не избежать, но тут уж ничего пока не поделаешь. Не обучил я добермана ещё этой науке, хотя и планировал. Но даже если и в капкан не угодит и на растяжке не подорвётся — любую беду ей тоже первой встречать, если что. Как и мне, впрочем.

— Знаете… точнее знаешь, — поправился я, принимая предложенную форму общения, — я не сильно могучий богатырь Илья Муромец, и даже не его лошадка, чтобы подвиги во имя рода человеческого совершать. Мы с моей питомицей хоть в лепёшку разобьёмся, но у нас всего одно ружьё и две пары глаз. Так что рейдуйте… или рейдите, не знаю, как правильно, без нас.

Андрей Петрович заразительно, от души рассмеялся в ответ на мою, прямо скажем, ершистую речь.