Заоблачная. Я, ведьма (СИ) - Гринь Ульяна Игоревна

— Ну раз ты так считаешь! — снова вздохнула сестра и отстранилась. — Тогда пошли.

И мы пошли.

Лес оказался густым и очень сильно заросшим деревьями, большими и маленькими, оплетёнными ползучими растениями с резными треугольными листьями и очень крепкими, почти не рвущимися ветвями. Чтобы проложить между них дорогу, нужно было мачете или хотя бы острый нож, а у меня не оказалось при себе ничего. Тропа явно была заброшенной, никем не обслуживаемой и едва виднелась из-под травы и вьюнков. Поэтому пришлось снова выпускать ласточку на разведку. Похоже, я совсем неплохо наблатыкалась в птичьем сканировании, потому что ласточка очень быстро и точно находила проходы и даже самые настоящие звериные дыры в подчас непробиваемой зелёной стене.

Дала больше не пряталась в мою голову, держась ровно за моей спиной, очевидно, прикрывала тылы. Но и этой поддержки мне было более чем достаточно, чтобы чувствовать себя в безопасности. В случае чего, вопль близняшки спугнёт живое и неживое на километры вокруг!

Не скажу, сколько времени мы пробирались через лес, но я порядком устала и проголодалась. Луна, проскальзывая временами на короткий миг сквозь тесно переплетённые ветви деревьев, стояла высоко в зените, значит, было уже далеко заполночь. Ноги передвигались с трудом, то и дело цепляясь за корни, торчавшие из земли. Сесть бы и отдохнуть, но я откровенно боялась оставаться в одном месте. А ещё вспомнила про туман. Хорошо, что здесь его не было…

Лес закончился так неожиданно, что я резко остановилась, получив в спину пружинящий удар резиновым телом близняшки.

— Ты чего?! — приготовившись впасть в истерику, громким шёпотом спросила Дала.

Я не ответила, я просто была не в силах ответить. Как зачарованная, смотрела на раскинувшийся перед глазами вид. И мне отчего-то казалось, что тропинка манила меня совсем не зря, а с неким умыслом. Злым или добрым, это нам с сестрой предстояло выяснить. Но сначала — насмотреться на диво дивное, на красоту неописуемую, которой я никогда в жизни ещё не видела и которую вряд ли когда-нибудь увижу.

От кромки леса на километры до самого горизонта перед нами раскинулся луг. Никогда и никем не кошенная трава заполняла его, словно зелёное море пшеницы, гладкое, ровное, едва колышащееся под незаметным ветерком. Пена темноватых цветов создавала иллюзию волн, а по ним, как в настоящем океане, пробегали яркие в свете луны искры, рисуя живую картину, менявшуюся на глазах. Добавить к этому чёрное небо с мириадами звёзд, рассыпанных горстями ярких алмазов, овальную луну, бледно-серую, грустную, холодную, и станет ясно, почему мы обе с Далой издали восхищённый возглас почти одновременно.

Потом близняшка спросила неуверенно:

— Идём?

— Конечно, идём! — выдохнула я и сделала шаг.

И исчезла по пояс в траве. Она беззвучно расступилась передо мной, щекоча ладони пушистыми метелочками, словно играя, а искры закружились вокруг, выписывая диковинные фигуры. На миг мне стало страшно, и я зажала в ладони амулеты, даже не прося помощи, а просто чтобы успокоиться. После жуткого сна с Жанной этот луг казался детской площадкой, где ничего плохого с нами произойти не сможет. Я знала, что сейчас что-то случится, и знала, что нам не причинят вреда, поэтому медленно и уверенно двинулась по траве к горизонту.

Дала нагнала меня и возбуждённо зашептала:

— Смотри, тебе не кажется, что это руны?

— Где?

— Ну вон же! Смотри! Перед глазами, слепая курица!

— Сама такая! — огрызнулась я, наблюдая за танцующими искрами. Они, и правда, вырисовывали всё более и более сложные фигуры, которые складывались в подобие букв. И эти буквы убегали от нас чуть дальше, собираясь вокруг белого свечения, прозрачного и очень похожего на…

— Привидение! — взвизгнула Дала, ныряя прямо мне в голову. Поморщившись от неприятного ощущения — уж слишком быстрым оказалось воссоединение с сестрой, — я пригляделась к сгустку энергии, как сказали бы по-научному в моей прежней жизни. Холодок пробежал по спине при одной мысли о встрече с выходцем из иного мира. Только призрака мне и не хватало для полного счастья! Нежить, упыри, зловредный туман, а теперь ещё и фантомы!

— Дала, вылазь! — недовольно пробормотала я, пытаясь вытащить личную внутреннюю ведьму из моего тела. — Оно не кажется мне злым! Оно нас не обидит!

— Это ты так говоришь! А оно, может, думает иначе! — недовольно ответила Дала, показываясь наполовину.

— Вылазь! — прошипела я. — Не забывай, что ты шуруешь по моей башке! Ощущения не из самых приятных!

Близняшка неохотно выбралась на воздух, и я указала ей на искры:

— Видишь? Буква Л!

— Это руна, — возразила Дала. — Руна Лели.

Лели? Лели! Ну конечно! Моё сердце замерло на миг и застучало быстро-быстро, словно птица в клетке из рёбер. Задохнувшись от волнения, я бросила сестре:

— Идём же! Идём скорей!

И побежала за искрами, к призраку, терпеливо ожидающему в окружении живых танцующих огоньков. Он преображался на глазах, обретая форму молодой симпатичной женщины. Именно такой — длинноволосой, стройной и улыбающейся — я всегда её и представляла… Леля — это Лёля!

— Девочки мои… — шелест травы стал тихим голосом, нежным и мелодичным, и я остановилась, почувствовав пустоту в лёгких. Прямо перед женщиной, полупрозрачной, с нечёткими очертаниями, но такой реальной и живой.

— Мама…

— Мама? — удивилась Дала.

— Разве ты её не помнишь?

Мама улыбнулась:

— Какие же вы стали большие! Красавицы! Ох, сейчас заплачу!

— Не надо, — попросила Дала. — Слёз не надо, женщина! Вы докажите сначала, что вы наша мама!

Я ткнула её в бок локтём, надеясь, что желе почувствует боль. Дала зашипела:

— Эй, ты чего?! Ну правда ведь! Разве можно доверять каждому встречному призраку?

— Это она, — в ответ тихонько рявкнула я. — Что я, дура?!

— Не ссорьтесь, девочки, — улыбнулась мама, — а то в угол поставлю, зеркало занавешу и чары напущу, чтобы друг с дружкой не шептались!

Дала глянула на меня, потом на призрака, и зажмурилась. Слёзы появились в уголках её глаз, и меня обуяла точно такая же тоска, как и близняшку. Это была мама, самая родная, настоящая… Она так и делала в детстве, когда наказывала нас за шалости!

— Мама, — услышала я тихий жалобный стон Далы, — почему ты нас бросила?

— Доченька моя… Прости…

Болью и виной веяло от призрака. Так сильно, что мне стало стыдно за глупые детские обиды на погибших родителей.

— Простите меня, девочки мои… Будь моя воля, я повернула бы время вспять, чтобы всё случилось по-другому!

— Я даже не знаю, что именно случилось, — пробормотала я, тщетно роясь в памяти в поисках спрятанных образов родителей. Мама мягко улыбнулась, провела прозрачной белёсой рукой перед моим лицом:

— Жаль, что у меня не было времени научить тебя всему. Но ты умница, ты сама скоро овладеешь своей силой!

И словно пелена спала с глаз, словно кто-то достал с полочки и развернул, как новогодний подарок, воспоминания маленькой Лады. Наша квартира в старом районе города. Маленькая, но уютная кухня с кружевными занавесочками на окнах и потёртой клеёнкой, на которой я любила разглядывать лубочные яркие корзинки с фруктами и бутылки сока. Наша с Далой комната с огромным зеркалом в полстены, где я могла в любой момент увидеть сестрёнку и даже поиграть с ней, каждая на своей половинке ковра: я на настоящем, а она на отражённом. Зеркала везде, даже в кухне, чтобы Дала не чувствовала себя одинокой… Высоченный мужчина, заросший по самые брови жёсткой бородой, силач с большими, как лопата, ладонями, с весёлыми серыми глазами и улыбкой из-под усов. Папа… Он вваливался в квартиру весь в снегу, отряхивался по-собачьи и рычал, пугая нас с близняшкой, а мы визжали, притворялись, что боимся, и я кидалась ему на шею, обнимая изо всех сил. Моя пижама вмиг намокала от снега, мама ворчала, а Дала возбуждённо вопила из зеркала: «Накрути ему ушки!»

— Ушки, — тихо повторила я, опустившись на землю. Искры заволновались вокруг меня, выписывая кренделя, а я ничего не видела, только эти ушки, которые мои детские пальчики крутили из папиных жестких кудрявых волос, по бокам головы…