Мутная вода (СИ) - Крапивенцева Екатерина

Глава 15: Долг

Я уже говорил вам, что Зона меняет людей? Вытаскивает наружу их тайны, искажает логику. Заставляет индивидуума действовать согласно глубинным потребностям его натуры, без всей этой внешней, наносной шелухи.

Зона вытягивает на свет самых мрачных скелетов, распахивая сворки глубокого шкафа… А в нём лишь пыль, моль, да пугающе-белые, обглоданные временем хрупкие кости — наш внутренний стержень, не дающий развалиться мягкому телу…

Конечно, есть ещё мышцы, сухожилия, которые нас поддерживают. Органы, кровь, нейроны головного мозга. Всё вместе — это мы. С физиологической точки зрения мы очень сложно устроены… Но сейчас речь идёт о психике, верно? Поэтому данная метафора крайне важна. Я бы даже сказал, основополагающе необходима.

Скелет — есть то, что всегда скрыто внутри нас. Он — основа, но мы его не видим и не ощущаем. Просто принимаем на веру, что он у нас есть, потому что так учат умные книги.

Так вот, забытый в шкафу скелет — это наш костяк, основа личности, не дающая нам упасть. Это не плод воспитания, не огрехи социализации, не амбиции и не природный талант. Это тайная часть нашей личности. Остро необходимая. Без неё мы не будем собой.

Это «я» не для всех. Оно скрыто наслоениями сознательной жизни, обнесено высоким забором норм и правил. Но оно существует, даже если мы от него отказываемся. Оно бессознательно, а потому — неуправляемо, неподвластно гласу ума. И тем сильнее его влияние на нашу жизнь, чем больше мы его отрицаем, как ни прискорбно…

Когда человек приходит в Зону, шоры с глаз его слетают. Ему больше не нужно подстраиваться под социум. Задача — просто выживать. Пользоваться инстинктами, а не логикой.

И тогда начинаются настоящие чудеса. В людях прорастает то, что всегда таилось в их подсознании. Прекрасный цветок или опасная змея. Созидающее или разрушающее начало.

Герой ты или трус по жизни, ботаник или гопник — в Зоне ты станешь кем-то ещё, познакомившись наконец с «собой настоящим»…

История Мута очень красочно иллюстрирует эту гипотезу. То, что я принимал на веру до сих пор, читая "мудрые книги", наконец стало очевидным для меня.

— Возможно, когда-нибудь, я напишу повесть о Зоне. Ну правда, Мут. Люди должны знать. — Я мечтательно вздохнул и уставился на товарища. — Это безумно интересно. В СМИ не отыщешь ни капли правды. Это станет сенсацией. «Дневники сталкера», «Пикник у саркофага»…

— «Голуби летят над нашей Зоной», — издевательски усмехнулся Мут.

— Отстань, не сбивай меня — я мечтаю. Вот представь, какая бомба рванёт в эфире, если на ток-шоу начнут приглашать тёртых сталкеров с их правдивыми историями?

— Да ты с ума сошел? — Искренне изумился Мут. — Если их матершину вымарать, там ни слова русского не останется.

— И то верно, — согласился я с другом. — С другой стороны, людей привлекает неизвестность. Народ пачками в Зону рвётся, потому что видит лишь романтизированные, иллюзорные её прототипы. Если бы люди узрели правду…

— А кому нужна эта «правда»? — С лёгкой грустью осёк меня Мут. — Фантастика — интересна, а реальность — уныла и страшна. Процентов восемьдесят пришедших гибнут или остаются калеками… И тем не менее, Зона притягивает людей, как магнит. Кто алчет богатства, всё равно придёт сюда за деньгами. Ищущие справедливости, иной судьбы, адреналина, тайн — тоже окажутся здесь, если им суждено. Зона расставляет сети там, где они не заметны. Ловит на живца, шантажирует, вынуждает, тянет за ниточки. Подсекает и ловит, если ты ей нужен. Она — живой, слаженный организм, не поддающийся законам логики. И тем не менее, как ни крути, все пути ведут сюда, коли то тебе суждено. Иногда мне кажется, что частицы Зоны рассеяны по миру, как споры. Они растут и крепнут в душах людей, отравляя их жизнь и сознание. Наполняют умы тихим, но томительным зовом, заставляя прийти в Зону впервые и возвращаться в неё раз за разом — потом. Все эти части непременно попадают «домой», любыми путями… Подпитывая «сердце» Зоны своей энергией, вливая в неё новую жизнь… А после снова расползаются по миру вместе с людьми и артефактами, как метастазы, способствуя её распространению на дальние расстояния. За счёт этого Зона расширяется и крепнет, привлекает новых союзников, смущает податливые умы людей. Мы с тобой в Зоне, потому что Она этого захотела, как винтики в механизме. Незаменимых нет, как нет и бесполезных. И если твоя история привела тебя в Зону, значит ты ещё сыграешь свою важную роль. Просто всему своё время. — Мут встряхнул головой и как-то рассеянно поглядел на меня. — Ну что? Не будем испытывать терпение Бармена. Надо ускориться… Для начала, потопали в санпропускник. Он рядом с медпунктом. Сейчас я тебя с двумя «субчиками» познакомлю. Харизма — вот такая, — Мут, очертил в воздухе большую окружность и сам рассмеялся. Теперь он снова походил на себя — глумливого симпатягу-Мута. И это не могло не радовать, потому что лирико-философская версия напарника немного меня пугала. Было в ней что-то настолько болезненное и пронзительное, что иногда пробирало до самых костей своей противоположностью… Как будто две личности делили многострадальную тушку Мута и регулярно дрались за пульт управления — не иначе.

***

Решив не откладывать неизбежное, поковыляли мы с Мутом в медотсек. Благо, он у «Долга» просторный, по меркам Зоны даже современный, занимающий целый этаж бывшего заводского склада.

— Сейчас местный "Пилюлькин" проверит нас на радиацию, языком картинно поцокает, а затем вусмерть залечит, — ухмыльнулся Мут. — Хороший парень. Зовется Валиком. Закончил мед с отличием. Потом стажировался во Франции, попав по программе обмена в какой-то нереально знаменитый и оснащённый по современным меркам столичный госпиталь. Через год вернулся на Родину и с удивлением обнаружил, что мать его тяжело заболела, а отец разорился. За пару месяцев до того, наехали на батю какие-то уроды. Как пришельцы из 90-х, завалились к нему в мастерскую (отец — частный ювелир) и потребовали делёжки доходов от бизнеса. Папа у Валика — мужик крутой, крупный: скрутил кукиш размером с их голову и устало пробасил: «Ну, шпана же шпаной! И все туда же». Достав из-под прилавка обрез, он предельно вежливо и доходчиво попросил новоявленных «партнеров по бизнесу» пройти к "такой-то матери". Бандиты, разумеется, обиделись и на следующий день пришли группой побольше. Ходили по офису «свиньёй», гнули пальцы, вели «серьёзные разговоры» и призывали несговорчивого ювелира «фильтровать базар». Папа, переживший лихие 90-е, так просто сдаваться не желал и пошёл к местному криминальному авторитету. Вспомнили юность, поговорили за рюмкой чая, и тот его заверил, что больше данные ребятишки «честных предпринимателей не побеспокоят». Но настал новый день, отец с чистой душой отправился утром в офис, а его и в помине нет, сгорело всё: и оборудование, и реагенты, и документация. Только сейфа в руинах не оказалось — унесли, как, впрочем, и все мало-мальски, представляющее для бандитов ценность. Выходит, друг детства то ли обманул его, то ли недоглядел. В общем, расстроился отец серьёзно, запил, а потом загремел в больницу с сердечным приступом. Мать, на почве переживаний за мужа, получила инсульт, и оба родителя оказались на полном довольствии гражданина Валика, который от безысходности и нехватки денег подписал контракт в Зону полевым врачом. А что из этого вышло, он сам тебе расскажет, я думаю, ибо мы пришли.

Мут толкнул белую, крашенную масляной краской дверь, за которой показался высокий, худощавый блондин в очках. Сначала он немного смутился, застыл от неожиданности, а потом лучезарно улыбнулся:

— О, Мут, бродяга! Сколько лет, сколько зим! Петренко позвал на планёрку. Не могу, убегаю. Минут за 30, думаю, управимся. А Вас как величать? — Он развернулся ко мне всем торсом, и в его отрывистых движениях сквозила лёгкая нервозность, хотя глаза его улыбались и излучали радушие.

— Хм… Грач? — Я посмотрел на Мута, ожидая одобрения.