племена, вознеся над ними единое знамя Тайенов. Что скажешь, вождь? – глаза
Заутая горели холодным пламенем, казалось, пронзая не только стены зала
советов, но и самое пространство и время.
–Из-за амбиций моего сына, погибли Тайены. Нет Ариохов, Несов, Духасов,
Мияков, – голос старца был тих и наполнен горечью. Люди Кри всегда были
мирными и брались за оружие только, когда надо было постоять за себя. Уже
пять лет никто не проливает слез над погибшими на поле брани. Ты должен
уйти Заутай. Уходи и не возвращайся больше.
– Ты никогда не любил меня, старик, – Заутай продолжал сидеть, не меняя
позы. Но сейчас я не маленький мальчик, выпрашивающий разрешения на занятия
с братом. И жду я не твоего ответа, но вождя.
–Дед прав, брат, – с трудом произнес Коурей, вставая. Ты знаешь, что он
никогда не ошибается. С ним говорит Громовержец и я не могу рисковать
тысячами жизней людей, доверившихся мне. И вот ещё что, – вождь понизил
голос и отвел глаза в сторону. Нейлина пожелала остаться со мной. Прости
брат, но ты должен уехать один, – скомкав фразу, Коурей быстро подошел к
Заутаю, порывисто обнял его и быстро вышел на улицу….
–Ты не можешь требовать от меня этого, Атай, – Дед и внук стояли за
воротами и наблюдали, как вдалеке растворяется фигура одинокого всадника. –
ОН МОЙ БРАТ, – в голосе Коурея звучало отчаяние.
–Если ты не остановишь его, он вернется, – в глазах старика, словно роса
застыли слезы. Сынок, я не могу приказывать тебе, но Заутай одержим, и он
уничтожит все на своем пути. Но если ты не можешь сделать это, тогда это
должен буду сделать, я. Кому-то из нас двоих предначертан этот бой. Так
говорит бубен.
–Зачем ты поступаешь со мной так!, – Коурей почти кричал. Старый шаман
лишь молча смотрел на него, наполненными невыразимой скорбью глазами.
– Коня!, – вождь отвернулся от старика и пошел было к калитке.
–Ты должен взять с собой десяток воинов, сынок. Ваши доспехи должны
быть полностью черными и никто, повторяю, никто не должен поднимать
забрало, пока он не будет мертв. Злая сила, живущая в нем, убьет всех кого он
узнает на последнем издыхании…
Стук тяжелых копыт позади не удивил одинокого всадника. Он слишком
хорошо знал своего деда и умел слушать бубен, чтобы
позволять себе подобные слабости. Поэтому, когда до преследователей
остался полет стрелы, воин развернул своего вороного и бросил поводья. Губы
его исказила мрачная улыбка, больше напоминавшая оскал, тело полностью
расслабилось. Тихий шелест выпорхнувших мечей приятно ласкал слух Заутая, он
глубоко вобрал в себя воздух и, пустив в галоп коня навстречу всадникам,
блаженно закрыл глаза. Вот тихий скрип натянутой тетивы, второй, пятый,
восьмой. В следующее мгновенье воздух застонал от, сорвавшихся в бешеный
полет десяток стрел. Легкое движение обеих рук, чуть чуть качнуть тело и
стрелы продолжают свой путь лишенными стальных жал. Не открывать глаза,
не открывать. А то пропадет, это пьянящее наслаждение риском. Сходимся.
Вжиших, копья вам ни к чему. Шорох слева, спереди и сзади. Мечи. Поворот, блок,
поворот, удар. Звук падения. Минус один. А это, что? Нет! Какие-то вопли и
топот быстро удаляющихся копыт. За ними! Что-то мешает! Ага, кто-то
остался! Да он мастер!!! НЕ ОТКРЫВАТЬ ГЛАЗА! Не открывать. Удар. Блок.
Слева. Двумя. А вот так!?. Отбил!!! Неужели сам старик? Ух, ты, да у меня новый
шрам. Хватит. Заутай открыл глаза, в доли секунды заметил чуть наискось
идущий рубящим ударом слева длинный меч и вместо блока, длинным прыжком, с
послушно присевшего жеребца, вылетел навстречу сопернику, ударив
вытянутыми вперед клинками. Первый – в горло, под забрало. Второй – в печень
по кольцу крепления кольчуги. Теперь кувырок и снова на ноги. Все. Сладкий
дурман вихря смертельной схватки ушел и, как всегда на смену ему пришло
щемящее чувство опустошения. Заутай закинул даги за спину и огляделся. На
поле боя, неподалеку от не покинувших хозяев, лошадей, лежало два тела, в
черных доспехах и наглухо закрытых шлемах. Воин слегка усмехнулся. Старик
действительно боялся его силы. Вдруг что-то привлекло его внимание. Он более
пристально оглядел тела и с нарастающим чувством беспокойства склонился
над последним поверженным противником. Он не мог быть старым шаманом!
Мощная фигура воина, лежащая лицом вниз напоминала…, Заутай перевернул
тело и открыл забрало…Неееет!!!! Нет!!! Нет!!! Пелена ярости застлала глаза
юноши, мечи с тихим шелестом покинули ножны и широкие просторы степи
вновь огласил страшный вопль отчаяния и невыразимого горя…
Холодно. Заутай открыл глаза, и приподнял голову с залитой кровью
кольчуги. Степь накрыла ночь. Когда он потерял сознание? Мечи были по-
прежнему сжаты побелевшими пальцами, а вся местность вокруг усеяна
разрубленными останками несчастных лошадей. Вороной лежал тут же, глаза
его были открыты, и тень смерти так и не смогла потушить в них след горечи
и обиды на обезумевшего хозяина. Заутай с трудом поднялся с земли. Постояв,
он явно принял какое-то решение, затем склонился над могучим телом,
закованного в латы поверженного воина, взял его на руки и с мрачной
решимостью двинулся в сторону поселения Кри…
Старый шаман сидел прямо на голой земле перед воротами, скрестив ноги.
Как и много лет назад, он ждал. Ждал не вставая. День, ночь, ещё день, ещё ночь.
Он знал, чего ждет, и в сердце его поселилась пустота. Она там обрела
пристанище с того самого момента, когда вернулись, отводящие в сторону
глаза бойцы, что-то бессвязно пробормотали о демоне с закрытыми глазами со
стальными крыльями вместо рук. Он знал, что предначертанное сбылось. Бубен
все-таки лишил его и сына и внука. Поэтому то, что теперь неизбежно должно
произойти с ним и со всем миром, Атая больше не волновало. Когда в рваном и
хмуром утре появилась фигура воина с тяжелой ношей на руках, Атай с трудом
поднялся и, повернувшись спиной к гостю с неожиданной силой, крикнул Ниру и
Дитро, стоящим на смотровой площадке. – Там с телом вашего вождя на руках,
идет великий воин, которого ещё не знал наш мир. На нем печать огромной
власти. Мое время пришло и чтобы не произошло, покоритесь ему. Иначе, все
племя будет стерто с лица земли, так как за ним следом идет его войско. Он сам
не знает об этом, но бубен – дрожит и трепещет. А теперь позвольте мне
спокойно уйти.
– ТЫ!!! Страшный рев, нерастраченной ярости ударил в спину шамана. Ты
все знал, и я убил своего брата из-за тебя. Посмотри мне в глаза и умри!!!
– Я не знал, – тихо прошептал старик, закрыв глаза, не поворачиваясь лицом
к Заутаю. Не повернулся он и когда воздух взвизгнул от боли рассекаемый
тяжелой сталью. И даже голова его, скатившаяся с плеч, упрямо продолжала
смотреть в сторону от своего убийцы.
Вокруг воцарилась такая тишина, что казалось, вымерло не только все
