Воровка чар (Дилогия) (СИ) - Сокол Анна

Больше всего я боялась в очередной раз обернуться и понять, что грудь парня больше не вздымается. Что дыхание, поверхностное и сбивчивое, исчезло совсем.Боялась и надеялась.Лишь бы успеть. Лишь бы не успеть. Если Эол слышал меня в тот день, то, наверное, кривился от отвращения. Я бы на его месте кривилась.

Иногда Рион стонал, я вздрагивала, а Михей ускорял шаги. Он напоминал вола на пахоте, такой же широкий и целеустремленный, пробирающийся сквозь целину.

Поселок лесорубов показался ближе к ночи. Несколько грубо сработанных времянок, явно стоящих на краю леса не один сезон. Темные силуэты домов под двускатными крышами из лапника. Брошенные бревна, и распиленные на колоды стволы.

Коряво каркнул ворон, Михей остановился, и уперся руками в колени, пытаясь отдышаться. Проситься на постой в такое время дело зряшное, но у нас на руках раненый, а значит, выбора, как такового, нет.

Здесь валят лес, а при такой опасной работе травмы и отрубленные конечности в поселке не редкость, значит, им полагался какой-никакой маг-целитель. Вернее, мы на это очень надеялись, потому что в противном случае, можно уже никуда не торопиться.

В первой избе на стук попросту не открыли, как и во второй, и в третьей. Не слышать не могли, если только это не поселение глухих. Стучал Михей громко, кричал зычно, всех окрестных собак перебудил.

— Да померли вы там что ли? — в сердцах стукнул кулаком по очередному косяку парень, и дверь четвертого дома открылась.

На Михея уставилась встрепанная заспанная девица, открывшая дверь, явно толком не проснувшись и еще не поняв, что именно сделала. Минуту она пялилась на парня, перевела взгляд на волокушу с Рионом, на меня, стоящую у крыльца… И истошно заверещав, захлопнула дверь.

Мы переглянулись, я инстинктивно нащупала кулон на груди, от согретого кожей камешка приятного кольнуло пальцы. Значит, мы это всего лишь мы, парень и девчонка. Ну, потрепанные, ну, грязные, но на людей все же похожи больше, чем на чертей.

Я склонилась к раненому, дыхание Риона было едва уловимым, лицо приобрело оттенок беленого плотна. Михей стал спускаться с крыльца… Вот тут-то они и появились, словно кто-то невидимый отдал команду. Сперва мы услышали шаги, приглушенные сухими листьями, потом нестройные приглушенные голоса…

Я торопливо выпрямилась. За спиной щелкнула натягиваемая тетива арбалета.

Отплески огня заиграли на наших грязных лицах. Два десятка человек с факелами и топорами шли к нам с окраины поселка. Шли целеустремленно и молча. Это явно не торжественные встречающие. Михей направил арбалет на шедшего первым мужчину, явного лидера этого народного ополчения.Если он сейчас нажмет на спуск, одним хмурым лесорубом станет меньше. Плакать я не стану, но что делать с остальными?

— Что вам нужно? — спросил мужик, останавливаясь в десяти шагах.

— Всегда так встречаете мирных путников? — поинтересовалась я, стараясь сохранить в голосе дружелюбие, получалось плохо, мешал блеск топоров.

— Мирных? — мужчина посмотрел на арбалет, Михей не пошевелился.

— Без оружия по дорогам ходят дураки и служители [25], — улыбка на моем лице напоминала балаганную маску. — С нами чаровник, пустите на постой, мы заплатим.

— Твои дины прокляты! — фальцетом выкрикнул молодой парень, стоявший во втором ряду.

Толпа одобрительно загудела. Мужик поднял руку, призывая к тишине.

— Кто из вас чаровник?

— Он, — я ткнула пальцем в Риона. — Не поможете, умрет. Его учитель лично прибудет сюда для разбирательства. Он лучший «действительный» Вышграда, и вряд ли после его визита кто-нибудь из вас может взять в руки топор. — Мое и так невеликое человеколюбие было на сегодня исчерпано.

— Раньше нас маги визитами не баловали. Люди мы маленькие, необразованные, натворим чего в сердцах, да по незнанию. Какой с дураков спрос? — мужик прищурился. — Уходите. На все воля Эола: и жизнь, и смерть в его руках. А будете упорствовать, топоров на всех хватит.

Интересно, Рион здесь намеревался узнать что-то о Багряном лесе, или тут этих поселков несколько?

Михей посмотрел на мужика, передал мне арбалет и взялся за сучковатые ручки волокуши. Мы сделали первый шаг под отчетливый стон Риона, второй уже в выжидательной тишине. Арбалет оказался тяжелым, рукоять чуть скользила во влажных от пота руках. Я смотрела то на одного мужчину, то на другого, а они — на наконечник стрелы, перемещавшийся от лица к лицу. Еловые лапы с тихим шорохом заскребли по земле.

Толпа расступилась, сначала неохотно, а потом все быстрее и быстрее, так вода расходится под носом лодки, и тут же смыкается за ее кормой. Незнакомые лица, освещаемые бликами огня, казались мне половинчатыми, часть в темноте, часть на свету. Сейчас на нас смотрела тьма.

Каждый шаг сквозь толпу, напоминал мне движения канатоходца, идущего по натянутой веревке и ловящего равновесие. Так и я ловила их взгляды, жесты, движения, переводя арбалет с одной фигуры на другую. Вот бородач во втором ряду чуть подался вперед, силясь рассмотреть лежащего Риона, вон женщина с вилами, беззвучно что-то шепчущая и поднявшая руку в отвращающем жесте. Рядом парень, кричавший о проклятии, его взгляд не отрывался от лица Михея.

В последнем ряду трое крепышей, неуловимо похожих друг на друга, чуть вышли вперед. Один едва не задел плечом Михея, второй сально улыбнулся, глядя на арбалет в моих дрожащих от напряжения руках. Третий плюнул на лежащего без сознания мага. Стрелок притормозил, выпрямляя плечи, но я не дала ему даже повернуться. Вцепилась в руку и потащила дальше, с трудом удерживая оружие в одной руке, и вряд ли смогла бы теперь в кого-нибудь попасть. И Михей позволил себя потащить. Одно дело, когда струсил парень, другое, если пошел на поводу у испугавшейся девчонки.

Они остались стоять там. Переговаривались едва слышным шепотом, тихо трещал огонь факелов. Я смогла нормально дышать только, когда мы миновали последний чуть покосившийся дом и вышли к широкой полосе вырубки. Усталость навалилась разом, словно мокрое покрывало из шерсти, удушающее и пригибающее к земле. На опушке, или чем она стараниями местных теперь называется, Михей остановился и тоскливо спросил:

— Куда теперь?

Впереди был лишь лес, позади толпа с топорами. Мальчишка-маг не переживет этой ночи, и можно будет вздохнуть с облегчением. Тогда отчего же так хочется завыть?

Я молча пошла дальше, вдоль темной, нависающей над вырубкой, полосы деревьев, стрелок подхватил волокушу и двинулся следом. Ухнул филин, лес уже не казался таким непроницаемым. В пяти локтях впереди, среди толстых стволов начиналась тропинка, не очень широкая, но и не звериная стежка, по ней ходили люди, нечасто, украдкой, но ходили. Села меняются, а в жизни таких, как я, все остается по-прежнему.

Не бывает деревеньки без травницы или целителя, во всяком случае, мне бы хотелось так думать. Кто-то должен людей лечить, а то перемрут ведь. А уж у лесорубов что ни день, то оттяпанный палец.

Волокуша проходила по тропе с трудом, Рион больше не стонал, черты мальчишеского лица стали резкими, кожа во тьме казалась грязно-серой. Михей снова остановился, чтобы передохнуть, я подставила плечо, и он оперся, шумно дыша. Скоро нам придется остановиться, независимо от того, найдем ли мы ночлег и помощь. Нельзя идти вечно.

К счастью, тропинка закончилась раньше, чем силы. Деревья расступились, и мы увидели темный приземистый дом, стены которого поросли мхом и казались черными. Михей без сил опустился на землю рядом с Рионом, предоставляя мне право договариваться с травницей.

К двери из потемневшего дерева вели три ступени. Всего три шага, и все станет ясно. Жизнь или смерть.

Я постучала, дерево было чуть влажным и словно распухшим. Никто не ответил. Эол, как же страшна ночь, без чудовищ и нежити, ночь, заполненная всего лишь людским равнодушием.

И я сорвалась, хрипло рыча, замолотила по дубовой створке, не зная, чего хочу больше — сломать ее, выплеснуть отчаяние или достучаться, наконец, хоть до одного настоящего человека. В голове царил кавардак, никаких идей, ни одной связной мысли.