Приключения Гаррета. том.2 - Кук Глен Чарльз

— Сомневаюсь, что она на это способна. У нее не было возможности составить их полный список. Если, конечно, ты не выступил в качестве ее тайного советника.

— Прибыли рабочие, — добавил Дин быстро и негромко, словно это совсем незначительное событие.

Итак, Джон Растяжка отпустил Торнаду. Умница. Для нее это тоже хорошо. Зато мне ничего хорошего не обещает, особенно если она будет вопить на улице о моих порочных связях с отвратительной тройней близнецов Без Образием, Без Дельем и Без Ответственностью. Честно говоря, я не понимал, почему Торнада этим занимается, ведь большинство ночей она проводит в своей постели. И в отличие от меня — в одиночестве.

— Ни одно из этих дел не представляется мне срочным, — пробормотал я, прекрасно зная, что старик не отстанет хотя бы потому, что я лежу в то время, когда солнце уже вылезло из-за горизонта.

Дин пожал плечами. Похоже, обычно агрессивное утреннее настроение его покинуло. А покинуло оно Дина потому, что его заинтриговал валяющийся на полу предмет. Не исключено, что в последний раз он видел этот предмет, когда передавал его Фасфири. Сейчас Дин мучительно пытался связать в уме некоторые факты.

Но затем, видимо, решив, что ему почудилось, домоправитель снова взялся за меня.

— Буду внизу через пять минут, — сказал я.

Следуя инструкциям Покойника, Дин впустил в дом Торнаду. Она прямиком ворвалась в кухню, где я в окружении своего гарема наслаждался завтраком.

— Выпей чашечку чая, — сказал я и добавил: — Если ты по-прежнему предпочитаешь вести себя неприлично, я выкину тебя на улицу. Там ты продолжишь развлекать наблюдающих за моим домом агентов тайной полиции.

Торнада была на взводе и сотрясала воздух самыми разнообразными непристойностями. Однако упоминание о банде Шустера несколько охладило ее пыл. К превеликому сожалению, мне не удалось запомнить всех тех синонимов слова «ягодицы», которые она пустила в ход. Впрочем, это не суть важно, ведь все равно в моей памяти отложилось немало ее слов и выражений, не входящих в лексикон монахинь.

— Ты, кажется, получила свободу? — спросил я, наливая чай себе и Евас. Последняя, судя по виду, была потрясена тем, что создания подобные Торнаде вообще существуют. — Подумай об этом. И ни один драгоценный волосок на твоей милой головке на пострадал, не так ли? Потрясающе.

Я здесь был ни при чем, но ей об этом знать совершенно не обязательно.

Торнада слегка поразмыслила. Сообразив, каких неприятностей ей удалось избежать, она плюхнулась за стол и вступила в соревнование с Паленой по части жратвы. Занималась она этим полезным делом молча, пока не почувствовала, что готова обрушить на меня очередную лавину обвинений.

Улучив момент, когда ее рот был забит до отказа, я спросил:

— Как крысюки ухитрились тебя схватить? Я предчувствовал, что что-то должно случиться, и попросил Морли прислать тебе в помощь своих людей. Неужели они не появились?

— Эти…нюки? — Кажется, она сказала именно это, точно не знаю, ведь ее рот по-прежнему был забит, а с губ сыпались крошки. — Эти засранцы меня кинули.

Я горестно вздохнул. На сей раз слова Торнады я перевел без труда. Они означали, что она вела себя, как последняя стерва, и ребята ушли, справедливо решив: пусть эта сука получит то, что заслуживает. Морли наверняка примет их сторону да еще и потребует, чтобы я полностью оплатил его парням моральный ущерб. И будет скорее всего прав.

Торнада, как обычно, проявила себя своим злейшим врагом.

Может, ей стоит взять несколько уроков у Саржа?

У входной двери послышались тяжелые удары, дом задрожал.

— Что за дьявольщина?! Неужели кто-то пустил в ход молот?

На какой-то миг я подумал, что Дорис творит с моим жилищем то, что в свое время отказался сделать с квартирой Кейзи.

На мой вопрос никто не ответил, но Дин вдруг повел себя как-то странно.

Я вспомнил, что старик, приводя меня в чувство, говорил о приходе рабочих.

Заглотив свой чай, я направился к двери, обратив внимание на то, что у меня с утра ничего не болит. Это было прекрасное и удивительное чувство. Я привык к тому, что в результате трудовой деятельности у меня всегда болели какие-то части тела.

Шум разбудил Попку-Дурака, и проклятая птичка принялась с ходу вопить:

— Помогите! Помогите! О, мистер! Умоляю, только не это…

— Заткни свой грязный клюв, гнусный извращенец! — гаркнул я, сунув голову в дверь маленькой комнаты рядом с входом. — Твои вопли, клуша, всем обрыдли. Мы их слышали миллион раз.

«Подожди»

— Да?

«Кажется, у нас посетитель»

— Я уже догадался. Он пытается разрушить дом.

«Ты ошибаешься. Это каменщики вынимают пару кирпичей, чтобы открыть доступ пикси к пустотам в стене».

Внешняя стена моего жилища сложена из трех рядов темно-красного кирпича, и, как часто бывает при такой кладке, в среднем ряду кирпичей оставалось множество пустот.

Итак, какой-то гений пришел к выводу, что эти дыры могут служить прекрасными апартаментами для крылатого народца. Ничего себе! Теперь они будут устраивать свои разборки буквально в стенах моего дома. Днем и ночью.

Надо полагать, этим непризнанным гением был старикан, смысл его жизни состоял в том, чтобы вначале устроить в кухне бедлам, а затем, ворча, приводить все в порядок.

Как и сказал Покойник, кто-то стучал во входную дверь.

Такой стук (а в нем звучали уверенность и нетерпение) у меня обычно ассоциировался с тайной полицией.

В своей догадке я не ошибся, хотя знаком с посетителем не был. Возможно, по этой причине его ко мне и послали.

Если бы они пожелали иметь со мной дело напрямую, то послали бы одну из сотен знакомых мне рож.

— Да?

— Я курьер. У меня для вас послание от полковника Тупа.

Ну надо же! Я удостоился письменного ответа.

Посыльный вручил мне небольшой свиток, повернулся и замаршировал прочь. Казалось, он марширует под барабанный бой, недоступный слуху простого смертного. Курьер направился прямо к дому миссис Кардонлос — надо полагать, за самой свежей агентурной информацией. Как видите, я все-таки ошибся. Наша тайная полиция даже не пытается действовать тайно.

«И что мы имеем?»

— Доклад о мерах, принятых в отношении Надеги и некоторых других гангстеров-крысюков, использующих для ведения финансовых дел рабский труд, — ответил я, закрывая дверь при помощи локтя и плеча, поскольку руки были заняты свитком.

«Полковник Туп демонстрирует большую щедрость».

— Точно. Не завидую этим гангстерам крысиной породы.

Не хотелось бы мне оказаться сейчас на их месте.

То, что Туп решился доверить бумаге, было лишь верхушкой айсберга. Я начал испытывать сожаление, что заварил эту кашу, ведь практические действия полковника по пресечению преступной деятельности крысюков наверняка окажутся, по моим меркам, чрезмерно жестокими.

— Тебе известно, — спросил я, — что среди всех проживающих в Танфере разумных существ одни только крысюки не имеют никаких юридических прав? Закон защищает их меньше, чем тягловых волов или ломовых лошадей. Каждый волен поступить с ними, как пожелает, не опасаясь последствий.

Отношение к этим разумным существам такое, словно они — самые обычные крысы.

«Тогда легко понять, почему они так озлоблены».

— В лучшем случае лишь у одного из сотни подданных нашего короля хватит мозгов понять или даже разделить мое беспокойство.

«Только не кричи о своем беспокойстве на улице. Пока о полном отсутствии прав у крысюков знают немногие. Если это станет достоянием масс, за крысюками начнут охотиться ради их шкур, хвостов, когтей, усов или еще чего-нибудь».

Весельчак был прав. Желающих поохотиться на крысюков найдется сколько угодно. В Танфере есть множество людей, не знакомых с такими понятиями, как совесть, жалость или раскаяние, — людей, которые по природе своей просто не способны воспринять подобные абстракции, сколько бы им не долдонили.