Отмена 012 или Инструкция для Демиурга (СИ) - Утолин Константин Владимирович

А для варианта четыре вопрос в том, что ведь многое из навязанного — оно не просто чье-то конкретное, а своего рода один из паттернов коллективного бессознательного — ну типа, что быть богатым — это хорошо. Но ведь и впрямь много хорошего — возможность жить в комфорте, путешествовать куда захочешь, с женщинами тоже много чего упрощает в отношениях и т. д. и т. п. Так что эти вроде как привнесенные извне желания содержат в себе многое, условно говоря, архетипически и физиологически удобное. И как же быть в этом случае? Ведь банальный отказ не пройдет, потому что то же самое подсознание почувствует, что в подобном решении "вместе с водой выплескивается и ребенок". И как быть?

— Ха, как говорили во времена моей молодости «знал бы прикуп — жил бы в Сочи». М-да, сейчас это уже не так привлекательно. Да знай бы я гарантированные пути их решения, я бы уже построил завод на Луне. Или дом отдыха на Марсе. М-да…

— А вам, Сергей Мифодьевич, что, здесь плохо живется, чтобы на Марсе отдыхать?

— А ты не дерзи страшим то, не дерзи! А то скажу своему отцу, а он твоему наставнику по выживанию — и будешь ты дней пять волков ловить или с медведем бороться отправишься.

— Ну вот, опять домострой начинается.

— Ох, много тебе тут воли дают. В мои то времена жестче все было, суровее.

— А меня любят и ценят. Потому что я способный.

— Это кто же тебе такое сказал то?!

— Да я сам догадался.

— Ах так. Ну давай тогда пойдем на полянку, посмотрю, на что ты хотя бы в «свиле» годен.

В ответ на эту реплику высокий стройный молодой человек с пышной шапкой пшенично-русых волос мягким текучим движением поднялся с пенька, на котором сидел, и пройдя сквозь малинник так, словно тот на его пути расступался, смыкаясь сразу за спиной, спустя всего пару секунд уже стоял в центре снопа солнечных лучей, пробившегося в центр полянки через кроны деревьев.

Второй участник разговора, мужчина лет сорока-сорока пяти, черноволосый, среднего роста, но при этом очень широкий в плечах, неторопливо отвалился от ствола кедра, в переплетенных выступающих из земли корнях которого он сидел словно в кресле, встал на ноги, потянулся всем телом, после чего сделал два стремительных шага и буквально взвившись в воздух, в изящном пируэте, больше походившем на полет, перепрыгнул кусты и оказался в двух метрах от стоявшего во внешне расслабленной позе парня. И сразу же атаковал того стремительной серией ударов. В ответ юноша, едва партнер по сшибке (именно партнер, а не противник, так как поединок шел «на любки») вошел в его «околицу» и образовал «ядро схватки», резко ушел влево-вперед, как бы обтекая сразу весь конус векторов атаки широкоплечего, стремясь зайти ему за спину или хотя бы контратаковать «в разрез» сбоку. Но тот мгновенно сместился по диагонали вперед-вниз и провел круговую подсечку. Юноша сделал фляк и сразу же на выходе из него, «на возврате» рванулся в атаку — ровно затем, чтобы попасть в захват. Из которого он попробовал уйти в позволении, но старший товарищ сделать ему этого не дал, подбив колено левой ноги и чувствительно ударив локтем в шею. После чего отпустил захват и отступив на пару шагов назад, выставил вперед обе руки. Показывая тем самым, что лично он больше схватку продолжать не намерен.

— Так нечестно! — сказал юноша, распрямляясь. — Вы прервали мой поток движения. Это уже не «на любки» получается!

— А ты, Дима, чем обвинять, подумай лучше, почему я так поступил.

Парень встряхнул головой и на мгновение прикрыл глаза. После чего сказал:

— Не, не понимаю. Честно.

— Эх… Да потому, что я в самом начале сказал, что работать тебя прошу в «свиле». А ты мне сразу же «маятник» выдал и боевую акробатику. А раз ты нарушил уговор, то и я от него стал свободен. И скажи спасибо, что я тебя еще «накатом вусруб» не приголубил.

— М-м-м… Про «свилю» я подумал, что это Вы так, вообще, а не конкретно сказали.

— Подумал?! Это, милый мой, иначе называется! Ну ладно в схватке, да со мной, а если ты так же вот будешь ДОМЫСЛИВАТЬ, уходя от Реальности в Иллюзии, при вопрошении у Духов или, того пуще, у Матери-Земли, то такого можешь наворотить! И они тебя как я жалеть не будут! Кроме того, ты сейчас действовал так, словно для тебя «знание — сила». И это верно, но для воинов. А ты не воин, ты будущий ведун. И поэтому для тебя Путь Силы лишь вспомогательный для Пути Знания! Ты через поединки должен познавать себя и других, а не стремиться их победить. Для тебя каждое движение в идеале должно стать Произнесением, а вернее, Выражением через Душу и тело одного из Божественных Имен! Среди которых боевых, как тебе известно, меньшинство! Потому что Создатель Миров прежде всего Творец, а разрушает он лишь при крайней необходимости! Так что хотя в боевом ремесле ты за полгода прибавил, к волшбе серьезной, похоже, еще не готов. А времени, сам знаешь, немного осталось. Так что обучение более суровым станет.

— Да понимаю я все. Только вот… — юноша прервал фразу и, не договорив, снова тряхнул головой. После чего произнес: — Впрочем, не важно. Я буду внимательнее к нюансам.

— А что «вот» то? Начал говорить, так закончи, — ответил мужчина.

— Да как бы то ни было, чему бы и как меня не учили, а мне только 17 лет. Со всеми вытекающими молодежными «заскоками». И хотя я про них все знаю, да только знать одно, а суметь избавиться — это совсем другое. Да и полностью от них избавиться можно, только мощно фрустрировав психику. И в этом случае я для того дела, к которому меня готовят, буду еще более бесполезен.

— Это ты верно подметил. И хорошо, что сказал. Однако если есть проблема, то есть и способы ее решения.

— Неужели? А что ж тогда даже здесь, в Коловоротном Детинце, дети и отроки тоже имеют множество тех же проблем в отношениях со взрослыми, что и в Большом Мире?

— Ну, во-первых, меньше, и намного меньше, а во-вторых, они все постепенно сводятся на нет. И гораздо успешнее, чем в, хм, как ты выразился, Большом Мире. А главное, благодаря регулярному кресению и душевным беседам, эти детские проблемы не оставляют в душах и разумах тех «путанок», «заломов» и «забродов», которые остаются у большинства обычных людей.

— Что ж, тогда и я «переболею» рано или поздно.

— Да так то оно и было бы, если бы не то самое дело, которое только ты, да еще двое наших самых сильных и опытных ведунов сдюжить сможете. Ну да ладно. Пошли обратно в деревню. А то тебе к собеседованию в академию надо готовиться — даром, что ли, мы филиал лицея Щетинина открыли и к этому окаянному ЕГЭ всех вас натаскивали. Да и мне со старейшинами еще переговорить надо перед отъездом. Обсудить наказы собратьям, которые в миру наше дело в жизнь претворяют. Оппоненты наши активизировались в последние два месяца, значит и нам срок подходит зачин в промысел превращать. А то как бы они чего непотребного не состворили — с них станется.

А кроме того, старейшинам от Ведов вызов пришел и, похоже, именно мне поручат перед Москвой еще и на плато Путорана отправиться. Так что идем.

Новая Зеландия. г. Тауранга. Бухта Изобилия. Тремя днями позже.

В кампусе Windermere колледжа BayofPlentyPolytechnic, расположенном в нескольких километрах от центра городка Тауранга в 200 км к юго-востоку от Окленда, на живописном побережье в мягком субтропическом климате, обучались студенты по всем специальностям кроме бизнеса, компьютерных технологий, туризма и гостиничного дела. Семнадцатилетняя датская студентка Дорет Нилсен изучала здесь виноделие. Поскольку политика правительства Дании поощряла обучение датской молодежи в лучших университетах мира и на это из бюджета выделялись стипендии, то родителям Дорет не пришлось платить за нее. Хотя для них это и не составило бы никакого труда, поскольку семья была весьма богатой и к тому же располагавшей обширными связями и влиянием. Но будучи рачительными, как и большинство скандинавов, родители Дорет были рады, узнав, что дочь сдала собеседование и все необходимые тесты, позволившие ей претендовать на правительственную стипендию. И их не удивила специализация, которую выбрала дочь. Потому что готовили ее к этому они сами. Являясь членами Ордена Сабазия[1] высокого посвящения. И первое свое Посвящение Дорет прошла еще в пять лет. И с тех пор знала, что ее семья хранит тайны, а она сама отличается от всех обычных людей. Тем более, что отличия эти в результате занятий со знакомыми родителей находили конкретные воплощения в способностях делать вещи, выходящие за рамки общепринятых возможностей человека.