Распутанный (ЛП) - Мессенджер Шеннон

И бонус: он сможет использовать свои ужасные новые способности, чтобы разрушить все, что она построила.

А потом прикончит и ее.

Холодок пробежал у него по спине при этой мысли, но это был не страх.

Или боязнь.

Или вина.

Это даже не было сомнением.

Это было больше похоже на… предвкушение.

Раньше он боялся, что ему не хватит сил. Или что его эльфийские инстинкты, как Ро любила их называть, замедлят его движение, прежде чем он сможет нанести последний удар.

Но это было единственное изменение, с которым он смирился.

Сейчас он был слишком зол, чтобы колебаться.

Слишком хорошо понимал, насколько его мама заслуживала того, что должно было произойти.

Он был готов бороться с ней всем, что у него было.

Не сдерживаясь.

Без пощады.

И если он выживет…

Он не знал, как закончить это предложение.

Слишком много «что, если» стояло на пути.

Слишком много рискованных возможностей.

Но это не помешало ему снова представить себе эти прекрасные карие глаза и счастливые искорки, сияющие в уголках.

Фостер улыбалась не так часто, как того заслуживала, но когда она это делала?

Это было абсолютное совершенство.

С другой стороны… прочитав его письмо, она, возможно, не очень-то обрадуется ему.

Она и так была в бешенстве из-за того, что он согласился с приказом Совета держаться от нее подальше, пока не овладеет своими новыми способностями. И она определенно не была бы в восторге от его плана «Спрятаться среди людей».

Он не мог винить ее за это, поскольку последний раз, когда он сбежал, был настоящей катастрофой.

Но на этот раз у него действительно были веские причины!

Он просто… он не мог их объяснить.

Он хотел, но это было бы связано с раскрытием тайны, которая ему не принадлежала.

Поэтому он оставил свое сообщение расплывчатым и умолял ее доверять ему. Что, вероятно, означало, что она проигнорирует все, что он скажет, и попытается разыскать его и вернуть в Затерянные города.

На самом деле он бы не удивился, если бы она уже начала его искать.

Как долго его не было?

Он быстро подсчитал и…

Ух ты.

Действительно ли прошло меньше пятнадцати минут с тех пор, как он покинул Хейвенфилд?

Он снова сосчитал и… да.

Он не знал точного времени, так как не смотрел ни на какие часы. Но он пробыл у пирамид не более десяти минут, прежде чем эмоции захлестнули его. Затем он смог пробыть на арене всего несколько секунд, прежде чем ему пришлось бежать. И он никак не мог пробыть в этом лесу больше пяти минут.

Так что… да.

Он опустился на землю и снова свернулся калачиком, изображая жалость.

Нет смысла стоять здесь, притворяясь уверенным в себе, когда он не мог продержаться и пятнадцати минут среди людей, не потеряв самообладания… дважды.

Но… он не потерял самообладания.

Это же должно было что-то значить, верно?

К тому же, возможно, именно из-за того, что все произошло так быстро, ему было так тяжело.

У него не было возможности сориентироваться.

Если бы он смог пробыть где-то достаточно долго, чтобы привыкнуть, его следующий прыжок прошел бы намного плавнее.

Он не был полностью впечатлен этой маленькой ободряющей речью, но этого было достаточно, чтобы поднять его на ноги.

И, кстати, то, что Фостер отсутствовала недолго, также означало, что ему не нужно было беспокоиться о том, что его кто-то будет искать.

Грейди сказал так, что Фостер, возможно, не будет дома какое-то время.

Мурашки побежали по коже Кифа, когда он вспомнил, почему.

Она сожгла один из складов Невидимок.

Киф, честно говоря, понятия не имел, как отреагировать на такое развитие событий, но он никогда не забудет страх, затуманивший глаза Грейди, когда он рассказывал ему об этом.

Грейди даже попросил его остаться в Затерянных городах на случай, если Фостер понадобится помощь.

Он был очень напуган.

Вот почему Киф согласился взять с собой импартер Грейди и пообещал ответить… если Грейди действительно воспользуется им, чтобы связаться с ним.

Но он и представить себе не мог, что такое может случиться.

Фостер могла постоять за себя.

На самом деле, Киф хотел, чтобы члены совета сделали большие плакаты с надписью «Наш Мунларк Жжёт!» и развесили их на своих замках.

Это была совсем другая победа.

Кто знает, сколько тщательно продуманных планов его мамы только что сгорело дотла?

Но…

Это повлечет за собой последствия.

Киф попытался представить, как его мама отреагирует на эту новость.

Станет она кричать, ругаться и швыряться вещами?

Нет.

Она встанет, совершенно спокойная. Вздернув подбородок и пригладив волосы. Вероятно, улыбнется, планируя месть.

И что-то в этом образе заставило Кифа вспомнить что-то давнее.

Он не мог сказать, пыталась ли его мама стереть это из памяти, или же его мозг похоронил это вместе с другими тревожными воспоминаниями из детства, чтобы защитить его.

В любом случае, теперь он мог четко видеть каждую деталь.

На вид ему было лет восемь, и он сидел, сгорбившись, за туалетным столиком в своей спальне, наблюдая, как отец уносит с собой все его любимые туники. Отец утверждал, что они выглядят неряшливо и просто. Не подходят для Сенсенов. Он также густо намазал волосы Кифа какой-то жидкостью и приклеил их к его черепу. И он заставил Кифа надеть накидку, украшенную драгоценными камнями, хотя они никуда не собирались, а когда Киф заметил, что у него нет герба Сенсенов, чтобы прикрепить, отец сказал ему: «Ты еще не заслужил».

Киф подождал, пока не услышал, как завертелся вентилятор, затем схватил баночку с гелем для волос и швырнул ее в зеркало.

Липкая жидкость разлетелась во все стороны, а по стеклу пошли трещины.

Киф ухмыльнулся… пока не понял, что мама стоит прямо у него за спиной.

Он приготовился к тому, что она позовет отца.

Но она только прищелкнула языком и сказала, что лучше прибраться здесь.

Когда она повернулась, чтобы уйти, она добавила: «Ты напрасно тратишь свой гнев».

Киф фыркнул. «Что это значит?»

Она подошла ближе, изучая свое искаженное отражение в разбитом зеркале. «Это значит, что гнев — величайшая сила, которая есть у любого из нас. Сохрани ее. Она тебе понадобится».

У него пересохло во рту, когда он увидел напряженность в ее глазах. «Для чего?»

Трудно сказать. Она улыбнулась, но было больше похоже, что оскалилась, когда добавила: «Но когда-нибудь мы с тобой совершим невероятные дела вместе, Киф. И когда мы это сделаем, нам понадобится вся эта ярость для любого, кто встанет у нас на пути».

Глава 3

— Мама года снова в ударе, — пробормотал Киф, сам не зная, почему говорит вслух.

Возможно, ему нужно было напомнить себе, что он уже не тот растерянный восьмилетний мальчик, который удивляется, почему мама вдруг показалась ему такой страшной.

Он не знал, почему был так удивлен.

Он прекрасно понимал, что его мама самая худшая из всех.

Но… он не мог понять, почему она всегда казалась такой уверенной, что он будет на ее стороне.

Она никогда не была хорошей матерью.

Он ей даже не нравился.

Неужели она думала, что его это не волнует, потому что считала свой план таким блестящим?

Или, может быть, она действительно ожидала, что ее эксперименты превратят его в послушную маленькую марионетку.

— Этого никогда не случится, — сказал он деревьям и всем остальным, кто был готов слушать. — Вы слышите меня? Я НИКОГДА НЕ СДЕЛАЮ ТО, ЧТО ВЫ ХОТИТЕ!

Он, конечно, знал, что мама его не услышит.

Но ему было приятно сказать это.

И, как ни странно, он был рад, что в его мозгу всплыло это гнетущее воспоминание.

Оно доказывало, что он был прав, когда исчез.

У его мамы слишком много планов на него.

Пока он не узнает, кто они такие, и не разработает свой собственный надежный план, ему нужно будет держаться как можно дальше.