Край белых птиц (СИ) - Романовская Ольга

— Он опасен, Мирри! — встревожено крикнула оборотница. — Твоя безмозглая мать проглядела тёмного.

Контуры Ветрувии Даргон расплылись, превратив человека в волчицу. Рыча, та кинулась на профессора, желая защитить внучку.

Зарина завизжала. На её крики прибежал муж. Оба они стали свидетелями занятной сцены.

Мериам заслонила собой Шардаша и заявила: он хороший, а она прекрасно знает, кто он. В ответ Ветрувия ощетинилась и схватила адептку за подол: мол, отойди от нечисти. Мериам вырвалась и вновь оказалась между бабушкой и профессором. На этот раз её отодвинул в сторону Шардаш, велев отойти к родителям и не мешать.

Дождавшись, пока Мериам перестала изображать защитницу, профессор издал характерный грозный рык, от которого энтузиазм Ветрувии значительно убавился. Однако она не желала отступать, кинулась на Шардаша — чтобы оказаться прижатой к земле.

— Мне доказать своё превосходство, или признаешь сама? — тихо спросил профессор, ещё сильнее надавив на холку. — Я перекинусь, не проблема, только не потеряешь ли лицо? Светлая самка против матёрого тёмного самца.

Ветрувия щёлкнула зубами и стряхнула его руку. Она подпрыгнула, желая ухватить Шардаша за горло, но промахнулась.

Арелис Ики выругался, когда увидел вместо респектабельного мага огромного серебристого зверя. Ростом он в три раза превосходил Ветрувию, а алые глаза красноречиво свидетельствовали о принадлежности к тёмным существам.

Шардаш утробно зарычал и обнажил двойной ряд зубов. И всё это на глазах у соседей!

Профессор обошёл по дуге притихшую, но продолжавшую скалиться Ветрувию, и навис над ней. Оборотница заворчала и попятилась.

Шардаш наступал, тесня Ветрувию к крыльцу. Потом огрел лапой по загривку, коротко тявкнув, и оборотница, по-собачьи поскуливая, виновато припала к земле.

Удовлетворённый безоговорочной победой, Шардаш подошёл к Мериам и потёрся головой о её плечо. Она обняла его и погладила.

В полном молчании адептка подошла к крыльцу, подняла заплечный мешок и кивнула на ворота во двор.

— Одежду жалко! — вздохнула Мериам, отпирая дверь в конюшню.

Шардаш прошмыгнул внутрь и уже через минуту ответил человеческим голосом:

— Ну, я стал предусмотрительнее и немного поколдовал перед оборотом. Давай только бельё и брюки, остальное целёхонькое. Если б была оборотнем, заметила бы: перед сменой ипостаси с меня исчезли кое-какие детали одежды. Извини, что напугал соседей, зато твоя бабушка теперь на нашей стороне.

— А что ты сделал? — Мериам порылась в мешке и протянула исподнее.

— Она самка, а я доминантный самец более сильного вида. Объяснил ей пару вещей, в частности, что на меня пасть разевать нельзя.

Полуголый Шардаш обнял адептку со спины и поцеловал в макушку.

— Всё будет хорошо, — заверил он. — Пусть сразу знают и видят: бояться нечего. Заодно твой отец перестанет говорить гадости, ибо чревато.

— Он не говорил, это ты ему одну неприятную вещь сказал, — напомнила Мериам. — А папа просто волнуется.

— Да-да, помню: дочь выйдет замуж за растлителя-учителя, забеременеет и опозорит род великих магов Ики, — передразнил Шардаш. — Ладно, пошли!

2

За столом повисло тягостное молчание. На еду не обращали внимания: все взгляды были обращены на Шардаша, казалось, единственного, кто не утратил аппетит. Иногда поглядывали и на ковырявшуюся в тарелке Мериам — с осуждением и неудовольствием. Ни мать, ни отец, ни младшая сестра, из-за занятий в школе пропустившая сцену во дворе, не скрывали отношения к выбору адептки. В итоге, не выдержав давления, Мериам сбежала на кухню, чтобы заварить чай. За ней увязалась Аиша.

Младшая сестра Мериам тоже радовала родителей болотными глазами и светлой кожей, но уродилась не рыжей, а шатенкой. Несмотря на возраст, формы её округлились и обещали в будущем стать столь же пышными, как у матери. Впрочем, Мериам тоже нельзя было назвать худышкой: представительницы обоих родов: Ики и Даргон, — отличались женственной фигурой.

Поставив чайник на плиту, Аиша протянула:

— Влипла ты, сестрёнка! Отец сказал, что согласия не даст. Смотри, сегодня дед вернётся, выдерет!

— А, хочешь, я тебя выдеру? — окрысилась Мериам, хлопнув дверцами буфета. — Уж ты-то не лезь!

— А чего так? — Аиша взяла из корзины яблоко и смачно, с хрустом, откусила. — Позор-то общий. Эх, придётся мне отдуваться и в столичную Академию пробиваться. Как ты с оборотнем-то спуталась? И как его на работу взяли? Надо написать в министерство, сообщить.

— Сообщи, выстави себя дурой, — Мериам нарочито толкнула сестру, будто мешавшую пройти, и водрузила на стол заварник. — Тревеус с самим Магистром магии знаком. И мала ещё, рот разевать!

— Угу-угу, очень страшно, Мирри! — рассмеялась Аиша. — Мышка с зубками! Так и знала, что вляпаешься в какую-то историю. Незачем было посылать тебя учиться, замуж и здесь бы выскочила. Нет, Мирри, серьёзно, ты в Школу ради жениха поступала? Так у дедушки знакомых много, заглядывают к нему разные кандидаты. Симпатичные тоже. Мы тебя мигом бы пристроили!

Не выдержав, Мериам дала сестре пощёчину. Та помянула недобрым словом сумасшедших влюблённых, которых на цепь сажать нужно, и приложила к покрасневшему месту лёд.

Аиша выпытывала, какие звания у Шардаша, что он собой представляет, сколько получает, какие карьерные перспективы, и попутно настаивала, чтобы Мериам не думала бросать учёбу и рожать детей в ближайшие четыре года.

— Заведи практику, полезные знакомства, а ещё лучше на государственную службу поступи, — поучала младшая сестра. — Самое то для мага широкого профиля. Работа не пыльная, а уважение, почёт. Помни, Мирри, нас, смазливых мордашек много, а квалифицированных волшебников мало. Если муж бросит, при куске хлеба всегда будешь. И не смотри на меня так! Любовь — явление временное, а жизнь — не романы с сердечками. К слову, я их все выкинула: мне полка для Энциклопедии магии место нужно. Целых двадцать томов! Дед на день рождения подарил, — с гордостью добавила она. — Я уже к поступлению готовлюсь, теорию зубрю, простейшие заклинания пробую. Потом покажу.

Позабыв о женихе Мериам, Аиша начала расписывать свои успехи в школе и магии, не забыла о полученных наградах, начиная со звания лучшей ученицы в классе, кончая похвалой дедушкиных коллег, с которыми, как утверждала девушка, она на равных вела беседу о воспитании будущего поколения.

Адептка слушала и злилась, закипая, как чайник на плите. Мериам казалось, будто это не она, а Аиша — старшая в семье, хотя признавала, в возрасте сестры была сущим ребёнком и думала о мальчике с соседней улицы, а не об учёбе. Аиша же наверняка далеко пойдёт. Зато сестре хуже давалась математика, и у неё нет Шардаша.

— Всё это, конечно, интересно, — Мериам оборвала сестру на полуслове и всучила ей банку с чаем, сама же демонстративно села, — но я прекрасно осведомлена о твоей уникальности. Надеюсь, преподаватели на вступительных тоже проникнутся, а то родители из дома выгонят. Я-то что, совершеннолетняя, почти замужняя, а тебе туго придётся. И да, Аиша, если вздумаешь перед сном почитать, книгу заранее возьми: нам с Тревеусом потом некогда будет дверь открывать.

Аиша едва не рассыпала чай и уставилась на сестру круглыми, как блюдца, глазами.

— Ты ещё и спишь с ним? — брезгливо, будто речь шла о некромантии, спросила она. — Фу, как мерзко! С нечистью! И все наверняка знают и шушукаются за спиной. Пойду, скажу маме. Она вам точно ночевать в одной комнате не позволит. Я была о тебе лучшего мнения, сестрёнка.

Аиша накрыла заварник полотенцем и выбежала из кухни с криками: «Папа, мама, мне нужно кое-что вам сказать!».

Мериам закрыла голову руками, представив, что сейчас начнётся. Хорошо, чашки достать не успела. У родителей строгие моральные нормы, они до свадьбы только целовались и то, по рассказам бабушки, тайком, чтобы никто не видел. Дочерей воспитывали так же, с мыслью: «Береги честь до свадьбы», а тут старшая погрязла в разврате. Зная Аишу, она всё именно так и представит, в виде оргий в классе до, после, а то и во время занятий. А уж мамино воображение было выше всяких похвал — сразу припишет непутевой дочери десяток любовников. Отец же начнёт объяснять не слишком блестящую успеваемость Мериам бурными романами.