Эльфанутый (СИ) - Ра Дмитрий

Я не успел удивиться. Сгусток магии полетел вперед. Выкосил у гоблинов всё, что ниже пояса, лишая их нижних конечностей. Энергия словно и не почувствовала сопротивления в хрупком мясе и шаманском барьере. Устремилась дальше, лезвием обрубая три толстенных дерева.

Гоблины визжали хуже резаных свиней. Они смешались в одну кучу со своими отрубленным ногами. Одному не повезло. Его разрубило пополам. Цепляясь друг за друга, гоблины серились и ссались, мешая реки крови с желто-коричневыми оттенками.

Орки захлопали глазами. Горец присвистнул.

— Неплохо! — похвалил он.

— Ты стал сильнее, — задумчиво проговорила Катарсия. — Интересно, почему?

— Гоблинов убить, — сказал я, вкладывая кинжал в ножны за спину. — Шаману раны перевязать.

Орки прорубали проход. Горы земли осыпались пластами. Пока никого не завалило. Это хорошо.

Все сияло синим. Катарсия шла позади всех, освещая путь своей энергией.

Я тащил за кровоточащую культю орущего гоблина-шамана. Он цеплялся пальцами за землю, ломая ногти и оставляя на ней борозды.

Я посвистывал веселый ритм, не обращая внимания на трепыхания. Хм, откуда же я знаю этот речитатив? Ах, да. Моя одноклассница Ольга, ярая любительница фэнтези, как-то сочинила его прямо на уроке литературы. Я тогда так оценил стиль, что переписал его себе в тетрадь. Сейчас лишь слегка приукрасил и сфальшивил:

На последнем куплете я весело потрепал шамана за культю, от чего тот заверещал еще сильнее.

— Что, не понравилось? — спросил я гоблина.

— Миленько, — оценила Катарсия. — Но много слов не понимаю. Объяснишь потом?

— Не-а. Я решил забрать эту мудрость с собой в могилу. У вас тут и своей хватает.

Наконец мы прорубились к широкой части логова. Здесь уже приходилось только пригибаться. Повсюду валялись перекошенные трупы гоблинов. Они не успели добраться до выхода и задохнулись в дыму.

Как и я ожидал, с маткой ничего не произошло. Она покрылась копотью, но все также жила и пульсировала.

— О-о-о!

— У-у-у! — согласился с Гымом брат.

Дрын почесал нос:

— Уродливо.

Горец кивнул. Катарсия с умилением посмотрела на свою прелесть.

Подошел ближе.

— Вот, принес вам подарок, — грустно улыбнулся я.

Зев словно услышал. С трудом раскрылся, выплевывая мерзкое содержимое. Гоблин-шаман завизжал так, что зазвенело в ушах. Стал брыкаться. Мне пришлось пнуть его пару раз ногой, ломая хрупкие ручки. Перекинул тварь через плечо и окунул в слизь утробы. Половые губы закрылись.

Не знаю, что он чувствовал в последнии мгновения своей жизни, но матка содрогалась в конвульсиях особенно долго. Изуродованные души девушек долго не хотели отпускать своего мученика. Когда мясной ком замер, я отдал приказ порубить его на части.

Зёв снова раскрылся…

— Не понял? — прошептал я.

В полупрозрачной стенке, рядом с моим лицом, отпечаталась женская ладошка. Я отпрыгнул в сторону. Криповатость-то какая. Такую хрень я видел в фильме «Константин», когда сын дьявола хотел прорваться на землю через женский животик.

Ладонь зашевелилась из стороны в сторону.

— Приглашает войти, — послышался за спиной голос Катарсии. — Интересно, зачем? Выглядит опасно. Я бы не стала. Матка не совсем разумна. Долго мучилась. Остались только инстинкты и голод.

Не согласен.

Вдох.

Выдох.

Я шагнул в утробу. Нога утонула в слизи. Но на этот раз не жгло. Просто неприятно. Словно шагнул в бочку с перегнившими грибными соленьями.

— Прощай, вождь, — махнул мне Дрын.

— Вождь, ты уверен? — поморщился Горец.

— Считай это предчувствием, — хмыкнул я.

Есть причина, почему я не боюсь.

Ха. Ладно, нет такой причины. Я срусь, как гусь под слабительным. Просто рядом с маткой регенерация кувшина увеличилась в несколько раз. И я научился различать эмоции, направленные на меня. Сомневаюсь, что мне можно улыбаться, затаив в душе злобу. Я это почувствую.

И сейчас я чувствовал одну из самых сильных эмоций. Последний раз подобное случалось при смерти верного Джыра.

Благодарность.

Отверстие с хлюпаньем закрылось за спиной. Я почувствовал, как меня касаются пальцы, целуют чьи-то губы. Я закрыл глаза, чтобы не видеть требуху и ошметки мяса. Задержал дыхание и закрыл рот, чтобы не захлебнуться в плодовых водах.

— Мы… тебя… слышим…

Голос в голове принадлежал мне. Я как будто разговариваю сам с собой.

— Мы… ненавидим…

Даже думать было тяжело.

— Поможешь… нам?..

Я не мог ответить. Но они уже знали ответ.

— Мы… поможем…

А вот теперь стало страшно. Вместе с благодарностью пришла ненависть. Но она была направлена не на меня. И даже не на гоблинов. На других, более страшных существ.

Некроморфов.

Я секундой увидел тени судьбы семи барышень. Именно они были частью матки. Человеческая крестьянка и две ее дочери — они собирали яблоки в своем саду; кентавр, угодивший в охотничьи силки; изгнанная из клана беременная аристократка светлых эльфов; раненая орчиха и…

…эльфридка?

Девять сотен зим они были здесь — под землей. Они породили тысячи и тысячи гоблинов. Для них Варгарон стал адом, а боль — смыслом существования.

Эти души не хотели уходить.

Они устали и просто не хотели существовать. Ни в каком измерении, ни в одном из миров, ни в одном пласте реальности.

Чьи-то пальцы ухватили меня за челюсть. Не знаю, какая должна быть сила, чтобы разжать ее, но они это сделали.

— Пей…

В глотку влилась едкая жижа, прожигая горло и проталкиваясь глубже.

Я хотел закричать, но только глотал… глотал…

— Вытащите его! — послышался глухой крик Катарсии. — Быстро! Живо!

Орки тупили недолго. Замахали мечами и топорами, разрывая в клочья мясной шар. Во все стороны разлились жидкие массы густой сукровицы в перемешку с женскими головами, черепами и даже несколькими копытами.

Но теперь это была просто пустая плоть.

Я упал на четвереньки. Мокрый, истощенный. Закашлял. Сейчас меня должно стошнить.

Ну же!

Давай!

Выходи!

Но желудок не желал отпускать то, что было проглочено.

— Трайл! — подскочила Катя. — Что?! Что произошло? Трайл! Говори! Не молчи! Эй, вождь!

— Я…

— Ну? Что? Говори!

— …сожрал их…

Я плохо помню подробности, но похоже, что остатки матки сожгли орки. Меня тащили на зеленых руках. Гым? Горец?

Мое тело содрогалось в мандраже.

— Живо, в Серп! — приняла на себя командования Катарсия. — У него жар. Быстрее! Шевелитесь, орки! Эй! Еще раз так сделаешь, я…