— Ты сейчас так пошутила или сошла с ума? — не на шутку озадачился Снейп, с трудом удержав равновесие.
— Тебе со мной… так плохо? — Нарцисса лукавила, добавив в голос обиды и неуверенности.
Конечно, опытный муж мог бы это понять. Северус же принял все за чистую монету… Он шагнул к ней и сдавил в объятьях так, словно хотел навсегда впечатать в себя, и выдохнул над ее ушком:
— Хорошо. Слишком хорошо. Ты даже не представляешь, как…
А потом быстро отстранился и шагнул в камин — только пламя взметнулось.
Столько непритворной, искренней страсти, Нарцисса не могла себе представить. Раньше… Она вздохнула. Люциус… ее Люциус никогда не был таким. Как хорошо, что она все же настояла на том, чтобы Северус отпустил себя и свои эмоции. Был с ней самим собой. Краешком сознания мелькнула мысль, не выпустила ли она сказочного джинна из бутылки, что потом неизвестно чем может аукнуться, но она предпочла не подпускать ее близко.
Подумать только, больше двух лет… Какой мужчина пропадал все это время! И... нет, она его никому не отдаст!
* * *
— Он настолько лучше? — Люциус хмуро смотрел на вздрогнувшую от его вопроса жену.
Виноватый взгляд Нарциссы буквально переворачивал все внутри. Сам пошел на это, сам согласился, сам!!! Со Снейпа теперь даже не спросишь!
Спрятать амулет в комнате супруги перед тем, как уехать — что может быть проще. Да, он хотел знать, хотел контролировать хотя бы так, а потому… да, пошел на сделку с совестью. В первый раз, можно подумать. Он же несколько раз видел, как во взгляде жены, обращенном на Снейпа, мелькало желание — слишком яркое, как по нему. Он не мог оставить их совсем одних просто так. Не мог.
Старый фамильный амулет он, как и его предки, часто использовал в переговорах, чтобы проникнуть в самое интересное — эмоции их участников. Нет, изображения он не давал, только звук и сопутствующие ему эмоции. И да, с таким помощником было бы странно не стать самым преуспевающим бизнесменом страны.
Он не случайно вернулся домой ночью, когда Нарцисса точно должна была спать — чтобы воспроизвести, понять, а главное — потом успокоиться. Увы. На работу с амулетом, что по его приказу принес домовик, хватило получаса, после чего Люциус вынырнул из шквала чувств, тяжело дыша, рванул рубашку так, что пуговицы отлетели, и отправился под ледяной душ, попутно заметив на своих щеках предательские алые пятна. Ожидал ли он такого? Подозревал, верно. Но представить даже близко не мог. И вот сам изволил прочувствовать — во всей полноте.
Уснуть он так и не смог — метался в кровати, снова и снова переживая то, что ему никогда не было доступно. Ведь с самого раннего детства в него вдалбливали, что одно из главных преимуществ Малфоев — холодная кровь. И теперь он сгорал на чужом огне, возле чужого костра, и ему… Он прислушивался к себе и не мог понять, что заставляет его снова и снова возвращаться к этим захватывающе-ярким переживаниям. Неужели ему… нравится?!
К физиологическим актам он относился довольно легко. В год, когда они готовились стать родителями, ему приходилось обходиться без жены довольно долго, и сбросить напряжение… он не считал это грехом. Его жена — тоже, по крайней мере, по ее словам. Но сейчас…
Придушить Снейпа, заавадить жену, а потом себя… Ой, нет.
Чужие эмоции наконец окончательно схлынули, оставив ему хваленый холодный малфоевский ум. Убийства, самоубийство… чушь какая. Что он, совсем безголовый юнец? Он просто поговорит с женой. Для начала. А там будет видно. И вот теперь он сидел и ждал. Чего? Приговора или новой надежды на то, что все будет как прежде?
Как прежде не будет уже никогда, — окоротил он сам себя. — Но и приговор… о чем? Что опять за ерунда лезет в голову? Нарси уйдет от меня к Снейпу? Ой, не смешите мою трость. Но внутри все что-то давит... мерзкое ощущение, значит, надо с этим разобраться. Он сдержал тяжелый вздох и посмотрел на смущенную и в то же время искренне задумавшуюся Нарциссу.
— Он настолько лучше? — повторил он вопрос.
— Нет, не так, — наконец проронила она, и камень, давивший на его душу, немного полегчал.
Они вместе без малого двадцать лет — еще со школы, он знал ее до черточки — все ее уловки, недоговоренности, лукавства. И сейчас она не лгала.
— А как? — с усталой надеждой спросил он.
— С тобой я Малфой. И это прекрасно. Я знаю… всегда была уверена, что рождена именно для этого. А с ним...
— Блэк, — догадался Люциус. — И это так радует твое... естество?
— Наверное, ты прав. Но в первую очередь я — твоя жена и мать нашего ребенка. Думаешь... нам придется расстаться с... ним? Прекратить… все это?
— Для тебя это будет так сложно? — ответил Люциус вопросом на вопрос. — Когда наступит беременность, это станет необходимостью. Я же вижу желание в твоем взгляде, когда ты смотришь на него. Ничего не хочешь мне сказать?
— Я сделаю все, что должна, — голос Нарциссы дрогнул, но лишь самую малость.
— Я никогда не смогу зажечь в тебе такой огонь. Но я слишком люблю тебя, и если он тебе так нужен...
— Огонь... Разве дело только в нем, — теперь она немного лукавила, но в то же время говорила обоим известную правду: — Люциус, кого ты найдешь на его место, чтобы варить зелья на основе моей крови все оставшееся время? Кому ты сможешь это доверить?
— А ты?
— Я... Я положусь на твой выбор.
А вот это уже стоило дорогого. Люциус едва сдержал вздох облегчения, спокойно обнял на сей раз ничуть не попытавшуюся отстраниться жену и поцеловал ее в висок. Он справится с этой неожиданной чувственной бурей. Они справятся.
* * *
— Нарцисса, ты уверена, что ребенку не повредит? — спросил Северус, заходя в ее спальню, когда началась вторая неделя их встреч. — Может быть, достаточно уже?
Нарцисса сжала кулаки — до боли, и так же сжалось что-то внутри нее.
Да, она уже давно проверила магически — она беременна, но просто так отпустить Северуса? Она не могла. Она молча боролась с собой, говоря, что вот сегодня — последний раз, и она скажет, обязательно скажет! А слова не шли. Пыталась и Люциусу сказать, но язык словно примерзал к небу.
— Нарси… милая, зачем?
— Ты... узнал? Как? — ей и правда хотелось знать.
— Я, конечно, не колдомедик, чтобы определять саму беременность, но в конце концов, кто варит все твои зелья? И что там стоит на подоконнике за занавеской?
О Мерлин… Конечно, она не принимала больше зелье фертильности — зачем бы?
— Я дурная женщина, Северус... И плохая жена. Я не могу... не хочу тебя отпускать, — Нарцисса всхлипнула и уткнулась ему в подмышку.
— Ты ни в чем не виновата. Это все зелья. Это твое тело изменяется в начале беременности. Я… читал. Так бывает. Потерпи, милая, скоро все придет в норму и будет как прежде. Ты будешь самая прекрасная жена и мать…
