Ознакомительная версия. Доступно 19 страниц из 91
– Не кипятись, Мерри, не надо.
– Я не кипячусь, только спорить на эту тему больше не буду. Серьезно, не буду. У нас есть план, лучший из всех, что мы смогли придумать, и дело с концом. – Я вырвалась из его рук и повернулась к Дойлу: – Чаша делает все сложнее, но мало что меняет.
Дойл коротко кивнул:
– Совершенно верно.
– Что, если Мерри заявит, что чашу ей дала сама Богиня? – спросил Никка, становясь на колени у стола, чтобы рассмотреть чашу поближе.
– Не думаю, что божественное вмешательство сочтут достаточной причиной, чтобы оставить ей чашу, – сказал Рис.
– Но это же наш обычай, – возразил Никка. – Пусть все истории перепутались и исказились, но принцип "Кто вытащит сей меч из камня, тот и есть истинный король" действует по-прежнему. Ард-Ри [1] в Ирландии выбирали благодаря камню, кричавшему человеческим голосом, когда к нему прикасался настоящий король.
– Да, и есть такие, кто считает, что закат Ирландии начался, когда короля перестали выбирать по воле камня, – подтвердил Дойл. – Ирландцы предали свое наследие, древнюю магию, и род истинных королей прервался.
Я удивленно на него глянула:
– Не знала, что ты сочувствовал фениям [2].
– Не надо быть фением, чтобы понимать, что англичане старались уничтожить ирландцев всеми средствами – политическими, культурными, даже сельскохозяйственными. С шотландцами тоже обходились дурно, но ирландцы для англичан всегда оставались излюбленными мальчиками для битья.
– Если б ирландцы поменьше дрались между собой, они бы не так часто проигрывали англичанам, – бросил Рис.
Дойл сердито на него глянул.
– Но, Дойл, они до сих пор убивают друг друга из-за того, креститься ли, когда преклоняешь колени перед христианским Богом. Ни шотландцы, ни валлийцы не дошли до того, чтобы убивать друг друга не то что из-за того, какому богу нести свои молитвы, но из-за того, как молиться одному и тому же богу. Согласись, совершенно дурацкая причина.
Дойл медленно выдохнул и проговорил:
– Ирландцы всегда были упрямы.
– Упрямы и склонны к меланхолии, – добавил Рис. – Рядом с ними даже валлийцы весельчаками покажутся.
Дойл наконец улыбнулся:
– Ага.
– Так может ли Мерри претендовать на право владеть чашей потому, что чаша ее выбрала? – вернулся к теме Гален. – Я не так стар, чтобы помнить, как короля выбирал орущий камень, и не уверен, даст ли это нам что-нибудь.
– Должно дать, – предположил Дойл, – но не скажу, чтобы благие так уж уважали старые обычаи. Древние реликвии покинули нас так давно, что многие забыли, как мы получили их впервые.
– Забыли, потому что хотели забыть, – сказал Никка.
– Пожалуй, но если мы объявим, что Мередит будет владеть сосудом, потому что получила его из рук самой Богини, от нас потребуют определенных доказательств.
– А как мне доказать, что кубок мне вручила Богиня? – оторопела я.
Дойл жестом указал на стол.
– Сам факт, что кубок у нас, является тому свидетельством.
– Мы доказываем, что чашу дала мне Богиня, уже тем, что чаша находится у меня? – переспросила я.
– Да.
– А разве это не порочная логика?
– Увы.
– Вряд ли кто-то на это купится.
– Слушаю ваши предложения, – буркнул Дойл. Дойл был непревзойденным стратегом, и такие его заявочки каждый раз заставляли меня дергаться. Если уж он не зная, что нам следует делать, ничего хорошего это не предвещало.
– К чему бы мы ни пришли, чаша должна остаться у Мерри, – сказал Никка, – а значит, наша королева тоже не должна ею завладеть.
– Черт! – охнул Рис. – Я и не подумал.
Я взглянула на Дойла.
– Ты говорил о шпионах, но на самом деле не только из-за них не хотел, чтобы королева узнала о чаше, да?
Дойл вздохнул.
– Скажем так: я не берусь предсказать, как она поступит, когда узнает. Возвращения чаши никто не мог ожидать, и способ, каким ты ее получила, тоже необычен. – Он пожал плечами. – Я не знаю, что сделает королева, и мне это не нравится. Неведение – опасно.
– Я – всего лишь ее наследница, да и то в случае, если забеременею раньше, чем Кел осчастливит кого-то еще. Она по-прежнему моя королева, и если она потребует чашу, мне придется ее отдать, так?
Дойл задумался на миг и кивнул.
– Да, думаю, так.
– Чаша должна храниться у Мерри! – повторил Никка.
– Ты твердишь это снова и снова, – буркнул Рис. – Почему ты так в этом уверен?
– Она исчезла, потому что мы были недостойны ее хранить. Что, если она снова исчезнет, случись Мерри передать ее в недостойные руки?
– Полагаю, этого аргумента хватит, чтобы королева оставила чашу у Мерри, – сказал Дойл. – Она не отважится на риск потерять чашу снова.
– Если Таранис вынудит нас вернуть ему чашу и она исчезнет, – проговорил Гален, – это станет последним свидетельством его неспособности править.
– А этот довод мы можем использовать, чтобы убедить его не требовать возвращения чаши, – но только с глазу на глаз. Публично мы даже намека не можем себе позволить на то, что он недостоин трона, – напомнил Дойл.
– Ну, это проблемы Тараниса, – сказала я.
– И мы очень, очень постараемся, чтобы они не стали нашими проблемами, – сказал Дойл. – А сейчас, полагаю, нам всем нелишне вздремнуть. До отъезда осталось меньше суток, а дел у нас выше головы.
– Куда нам деть чашу? – спросила я. – Не бросать же ее на столе?
– Заверни ее в шелк и возьми с собой в спальню. Положишь в ящик комода.
– А нам не стоит убрать ее в сейф? В гостевом доме сейф имеется.
– Тот, кто захочет ее украсть, без труда выдернет сейф из стены.
– Ох, – выдохнула я. – Кажется, я слишком долго общаюсь с людьми. Все время забываю, насколько мы сильнее.
– Такое лучше не забывать, принцесса. Когда мы вернемся ко двору, тебе придется держать в уме, насколько опасен может быть каждый встречный.
– Ваш совет окончен? – поинтересовался висящий в воздухе Шалфей.
Дойл обвел взглядом серьезные лица присутствующих.
– Да, видимо.
– Прекрасно, – сказал Шалфей. – Мне задолжали чуток крови, и я хочу получить ее немедленно.
Я расслышала, как Холод набирает воздуху для спора, и звук был настолько мне знаком, что я вмешалась тут же:
– Нет, Холод, он в своем праве. Мы заключили сделку, а сидхе должны держать слово.
– Я не отказываюсь от сделки, но она все равно мне не нравится.
Я вздохнула. Я уже четыре недели кормила Шалфея, а Холоду всего один раз надо было дать эльфу капельку своей голубой крови – и это превращалось в проблему. Лежать в объятиях Холода – это замечательно. Да что там, замечательно просто глядеть на его красоту, но его вечные обиды меня раздражали и раздражала привычка все усложнять. Так что я начинала сомневаться, люблю ли я Холода, или просто вожделею к нему? А может, я просто устала. Устала от того, что именно мне приходилось вечно платить за все своим телом и своей кровью. Сейчас пришла очередь Холоду заказать выпивку на круг, и я слышать не хотела никакого нытья на эту тему, каким бы красавчиком ни был упомянутый нытик.
Глава 11
Рис с размаху бросился на кровать, перекатился на бок, подгреб к себе подушки и наконец устроился полусидя, опираясь на изголовье. Одну ногу он согнул в колене, вторую вытянул, чтобы ослеплять достоинствами всех входящих в спальню. Ухмылка Риса не сулила ничего доброго – такое выражение у него появлялось в сеансе дружеского и не очень поддразнивания. Холод подобного обмена колкостями не ценил – это если выражаться мягко.
– Брось эти штучки, Рис. Я серьезно говорю. Ночь на дворе, я устала, а денек был тот еще. – Открыв дверцу прикроватной тумбочки, я попыталась запихнуть чашу в ящик. Она не помещалась, ящик был слишком мелкий. Я выругалась себе под нос. – Как думаешь, может, ее просто оставить здесь? Завернем поаккуратней, и все.
