– Витька! Здорово! Живой?
Тимофеев радостно заулыбался, бросился навстречу, но остановился в шаге от Исаева.
– Марлен, я был такой дурак, такой дурак! – покаянно заговорил он. – Просто идиот какой-то!
Марлен засмеялся, шагнул и обнял блудного товарища.
– Ерунда это все, – сказал Исаев, – ерунда на постном масле. Ты куда пропал? Я думал, ты уже… там.
– Да я почти дошел – и в плен попал. По-немецки-то я шпрехаю, вот и поклялся в верности рейху. Сделайте, говорю, из меня агента! А меня как раз в тот самый «Сатурн» запихнули. Целыми днями допрашивали, допрашивали… Даже имитацию расстрела устроили, гады. А я им все твержу: «Макс Отто я, фамилия – Бользен». Упекли меня в лагерь, где сплошь предатели родины с перебежчиками, пока в абвере решать будут, как со мной быть, а мы на второй день бежали. Вот с ними. Прорывались к линии фронта, и…
– Прорвались, – с улыбкой заключил Исаев.
– Ну, да… Короче, я рассказал, откуда мы, все трое. И Лаврентий Павлович тоже в курсе.
– И откуда вы? – с огромным интересом осведомился Берг.
– Из будущего, Аксель Иванович, – сказал Марлен. – Из 2016 года.
Инженер-контр-адмирал постоял и рассмеялся.
– Так вот оно что! – воскликнул он. – А я-то думал! Все мне покоя не давало, откуда столько бесценной информации сразу? Да я в жизни бы не поверил, что Гитлер откажется от стольких прорывных проектов! И как это один немец мог столько упомнить? Причем не экспериментальные данные, а уже конкретные разработки, практически готовые изделия! Теперь все стало на свои места, хотя выглядит все как в сказке, ей-богу… Неужели правда? Верю-верю, знаю! Просто… Это настолько невероятно, необычно, грандиозно, что…
Берг замотал головой, не находя слов, а Марлен лишь теперь разглядел петлицы бригадного комиссара и встал по стойке смирно.
– Извините, товарищ бригадный комиссар!
– Пустяки, – отмахнулся тот. – Я сам до сих пор в себя прийти не могу.
– Так, значит, в той тетрадке находятся сведения, известные вам, Марлен? Вам, а не придуманному немцу?
– Да, но в основном не мне, а Мише – он окончил институт радиотехники и электроники и даже успел поработать по специальности. А я – балбес. Проучился четыре года в «Бауманке» и бросил вуз.
– Ну, не знаю… Я сужу о вас по делам. Вы вполне тянете на кандидата!
В это время по коридору кто-то энергично прошелся, и на пороге нарисовался сам Берия. Оглядев присутствующих, он ухмыльнулся.
– Ага, вижу, все на месте! Аксель Иванович, и вы за компанию?
– Я не мог, я не имел права отпустить ребят одних! Они нам уже столько передали научных и технических сведений, что СССР отныне просто обречен лидировать в нескольких отраслях сразу!
– Ага! – обрадовался нарком. – Следовательно, доказательства иновременного происхождения нашей троицы получены?
– И еще какие!
Лаврентий Павлович прошелся по комнате и остановился у окна, выходившего в парк.
– Все это просто замечательно, – проговорил он. – Однако решение принимать не мне. И никому другому, кроме товарища Сталина. А вот удовлетворят ли его представленные нами доказательства?
– Думаю, нет, – признал Марлен. – Слова мало кого убеждают, а на товарище Сталине лежит ответственность за десятки миллионов советских людей, и здесь цена ошибки может составить сотни тысяч жизней. Это недопустимо.
– Так что же делать?
Тимофеев посмотрел на Исаева, глянул на Берия и поднял руку, как в школе.
– Я предлагал, еще там, в будущем, захватить сюда бук… э-э… ноутбук. Это такая машинка для обработки информации. Она размером с папку для бумаг, и в ней можно хранить огромное количество всяких сведений. Карты всех сражений этой войны, секретные документы… это они сейчас совершенно секретные, а тогда они станут всем доступными. И чертежи можно хранить, и все, что хочешь. Может…
Берия очень оживился.
– Это реально – доставить этот ваш… нотбук сюда?
Марлен подумал.
– Портал находится под Рославлем, на оккупированной территории. Правда, в лесу. В принципе, я служил в десанте. Можно будет сбросить меня на парашюте, но лучше не одного, а группу. Тогда, если все сложится хорошо, я проникну обратно в 2016 год, закачаю в ноутбук нужную информацию и вернусь сюда. В этом случае нужно будет, чтобы в группе был радист – вызвать самолет. Ночью сядет, возьмет нас на борт и доставит в Москву.
– Это очень опасно, – нахмурился Михаил.
– Понимаю, а что делать? Рославль сейчас находится в глубоком тылу, так что угроза захвата невысока. Зато, если все удастся, мы получим настоящий кладезь информации, бесценной в буквальном смысле этого слова!
Берия думал недолго и кивнул.
– Хорошо, товарищ Исаев, так и поступим. Я дам команду Судоплатову, чтобы он подобрал вам самую лучшую опергруппу для заброски в тыл врага. Сколько вам потребуется времени для подготовки?
– Да я-то готов, товарищ нарком. Только…
– Только что?
– Есть один нюанс. Время и здесь, и в будущем течет в одном направлении, но с разной скоростью. Например, мы с Витькой перешли в вашу реальность спустя две недели после того, как сюда попал Миша. А здесь, как оказалось, прошли всего лишь одни сутки! Понимаете? Я должен буду отсутствовать в 2016-м не менее двух суток и не знаю, сколько при этом пройдет времени здесь. То есть группе, которая будет меня сопровождать, лучше всего укрыться в моем времени. Так будет безопаснее, да и мне спокойнее.
– Вы правы, товарищ Исаев, – кивнул Берия. – Иначе вы рискуете, возвращаясь в сорок первый, угодить в немецкую засаду, что совершенно недопустимо. Решено, так мы и поступим. – Он оглядел всех и добавил: – Товарищи, хотите вы того или не хотите, но вы оказались свидетелями, носителями тайны особой государственной важности. Поэтому, Аксель Иванович, будет необходимо обеспечить для вашего института надежную охрану – никто не должен добраться до тех секретов, к которым вы стали причастны. Товарищ Ковальков, мне кажется, что с этой задачей вы вполне справитесь. Сами понимаете – круг людей, посвященных в известную нам тайну, не должен постоянно расширяться.
Комиссар кивнул.
– Это сложная задача, товарищ нарком, но я постараюсь ее решить.
– Постарайтесь, Григорий Григорьевич. А вы, товарищ Николаенков и… м-м…
– Доржиев, товарищ нарком.
– В опергруппу готовы войти?
– А то! С парашютом я не прыгал еще, но стрелять обучен.
– Цирендаши не умеет промахиваться, – улыбнулся Жорож. – Товарищ нарком, мы сделаем все, чтобы ценный груз оказался в Москве, у нас.
Берия кивнул.
– В таком случае не будем откладывать на завтра то, что можно сделать сегодня!
* * *
«Озадачены» были все, включая самого наркома – Лаврентий Павлович шерстил паникеров по всей Москве. Милицейские и военные патрули постепенно наводили порядок, градус эмоций падал.
Мародеров и грабителей никто не ругал и не задерживал, их расстреливали на месте преступления. Сотни сбежавших начальничков снимали с постов, а некоторых, вроде главврача госпиталя, бросившего больных, сажали.
Берия своим приказом отменил разрушение метро, где, по указанию Кагановича, уже резали кабели – это было сочтено вредительством. Лаврентий Павлович сильно рисковал, но его позиция – «Не сдадим Москву!» – получила одобрение Сталина.
А Марлен, Цирендаши-Хан и Гоша-Жорож по-тихому переехали на стадион «Динамо», где Судоплатов гонял спортсменов, милиционеров, погранцов и прочих бойцов ОМСБОН – Отдельной мотострелковой бригады особого назначения.
Павел Судоплатов Исаеву понравился – волевой, энергичный, наделенный к тому же броской мужской красотой. Джеймс Бонд отдыхает.
Павел Анатольевич выделил пятерых разведчиков-диверсантов, обученных незаметно просочиться даже по открытому месту, обращаться с оружием всех видов, владеющих приемами джиу-джитсу, знающих толк в радиоделе.
Все взяли с собой по «шмайссеру» – в тылу легче раздобыть немецкое оружие – и облачились в камуфляжные костюмы. Не слишком удобные по сравнению с теми, что пользовались спросом в XXI веке, но и то хлеб.
