Игры богов(СИ) - Абердин Александр М.

Исигава Мияги непонимающе смотрел на католического священника, одетого в старенькую чёрную сутану, и никак не мог взять в толк, что тому от него нужно. Он вежливо поклонился и сказал:

— Господин О'Рейли, ваши сыновья и без того самые великие воины, каких я только видел.

Ланнель, который по наущению Юджина О'Рейли только что разразился витиеватой тирадой, смысл которой сводился к тому, что он хочет чтобы его сыновья стали его учениками, но не договорил до конца и потому пожилой, но довольно крепкий физически японец, воспользовавшись тем, что он просто был вынужден перевести дух, вставил в его речь свою фразу, тотчас рассвирепел. После того, как он провёл ночь в кутузке, его сначала битых два часа допрашивал следователь, затем ещё почти столько же времени майор Кроуфорд всяческими правдами и неправдами пытался выяснить, как трое парней отделали сразу шестнадцать человек, его снова втягивали во всяческую пустопорожнюю болтовню. Он сердито рыкнул и сузив глаза чуть ли не прошипел злым голосом:

— Послушай-ка ты, умник, я не спрашиваю тебя, что нужно моим сыновьям, а без чего они обойдутся. Я пришел к тебе с деловым предложением, ты передаёшь нам все свои знания, а я в благодарность за это исцеляю твою единственную дочь от лучевой болезни. Понял?

Исигава сразу осунулся и закрыв глаза прошептал:

— Хибакуся нельзя исцелить.

— Нет, ты меня сейчас точно доведёшь до припадка, сенсей недобитый! — Воскликнул маг в ярости — Я не спрашиваю тебя, можно или нельзя вылечить хибакуся, а говорю тебе, что вылечу её. Неужели это так трудно понять, Исигава? Тебе всего-то и нужно сделать, что отвести меня к ней, я прочитаю над ней молитву, сделаю руками несколько жестов и уже через несколько часов твоя Саори будет весело смеяться и прыгать по комнате, как зайчик, а после этого ты позволишь мне проделать над собой кое-какие процедуры и затем погоняешь моих парней пару недель по своему бараку, пропахшему табаком.

Исигава посмотрел на мага безумным взглядом и спросил:

— Ты действительно можешь сделать это?

Ланнель встал и строго рыкнул:

— Веди меня к дочери, а то она не дай бог умрёт, пока мы тут с тобой болтаем, и мне потом придётся воскрешать её, а это совсем не входит в мои планы. Мне только того и не хватало, что разругаться вдрызг с вашими богами. Со своими проблем хватает.

Сенсей вскочил на ноги и, едва сдерживая дрожь в руках, торопливо направился к дверям. Хотя он и был одет в традиционное кимоно серого цвета, дом его вовсе не походил на японское жилище, так как прежде это был самый обыкновенный склад с конторой наверху. Исигава забыв обуть гэта чуть ли не выбежал в коридор и торопливой походкой направился из своего кабинета к лестнице, ведущей на второй этаж. Его ученики, сидящие в дальнем углу большого спортивного зала, открыли рты от изумления. Пару минут спустя Ланнель уже входил вслед за Исигавой Мияги в небольшую комнату превращённую в больничную палату. На больничной же койке с поднимающейся кверху половиной лежала под капельницей бледная измождённая девушка. Увидев отца, она слабо улыбнулась, губы её чуть шевельнулись, но она не смогла сказать ни слова и тот от ужаса закрыл лицо руками и глухо застонал от сильной душевной боли.

Ланнель чуть ли не насильно усадил Исигаву на стул, широко улыбнулся девушке, подмигнул и тотчас сотворил заклинание, погрузившее её в такой глубокий сон, что он был сравним со смертью. После этого маг достал из кармана свой анголвеуро и, пододвинув к кровати второй стул, сел на него и принялся сосредоточенно нажимать на руны, коих на нём было ровно в два раза больше, чем на обычном, магистерском, семьдесят две вместо тридцати шести. Хотя заклинание было невероятно сложным, пальцы его так и порхали по маленьким клавишам. Вскоре была готова первая магическая конструкция, он сделал руками широкие пасы и Саори воспарила над кроватью, игла сама собой выскочила из её вены, а капельница отодвинулась к окну.

Вторая магическая формула, как и третья, были подготовлены им заранее, так как маг уже довольно хорошо знал природу лучевой болезни. Сразу же после возвращения в город с авиабазы, он зашел в городской госпиталь и самым бесцеремонным образом допросил его главного врача с помощью магии. После того, как он нажал на кнопку анголвеуро во второй раз и подтвердил магическую формулу, щёлкнув пальцами, девушку окутало золотистое облачко, а после третьей над ним появился кроваво-красный шар диаметром в полметра, который прострелил тело девушки тремя дюжинами лучей, которые под ней свивались в толстый жгут и, пройдя через кровать, уходили вниз на первый этаж и через пол под землю. После этого Ланнель почти полчаса составлял четвёртую магическую формулу и когда она была задействована, между девушкой и кроватью появилось, как бы её второе я, только зелёного цвета, соединённое светящимися, извивающимися шнурами с недрами острова Окинава и из него в тело девушки так же вонзились зелёные лучи, которые проходя сквозь её тело делались на выходе бурыми. Увидев рядом Исигаву, маг сказал:

— Вот эта бурая дрянь, парень, это её болезнь и как ты видишь, она из неё уходит, а из земли в тело твоей дочери входит энергия жизни. Теперь нам нужно просто посидеть и подождать, когда моё лечение закончится. Думаю, что к ночи я управлюсь. Извини, что так долго, но состояние твоей Саори оказалось гораздо хуже, чем я предполагал. Можно сказать, что она была буквально на волосок от смерти, но теперь её жизни ничто не угрожает. Уже довольно скоро она будет совершенно здорова и проживёт очень долго.

Ждать действительно пришлось долго, почти семь часов и всё это время Исигава Мияги сидел не шелохнувшись. Наконец из тела девушки стали исходить чистые зелёные лучи и маг сотворил пятое магическое заклинание, после которого Саори плавно опустилась на кровать. Цвет лица у девушки был совершенно здоровый, а выражение такое умиротворённое, что Исигава, действительно увидев дочь совершенно здоровой, громко зарыдал, но быстро взял себя в руки. Ланнель встал, похлопал его по плечу и тихо сказал:

— Всё закончилось, старина, пошли вниз, выпьем чего-нибудь крепкого. Только не вздумай предлагать мне саке.

Исигава медленно встал, утёр слёзы рукавом кимоно и вышел из комнаты на негнущихся ногах. Как только маг вышел вслед за ним и тихонько закрыл за собой дверь, японец упал перед ним на колени и схватив за руки прохрипел:

— Теперь моя жизнь принадлежит тебе, оёгун.

Маг высвободил свои руки из жестких, цепких пальцев японца, ухватил его за плечи, поднял на ноги и усталым голосом сказал:

— Исигава-сан, твоя жизнь мне не нужна. С меня вполне хватит твоих знаний в области боевых искусств. — Исигава быстро кивнул головой, его лицо сразу же сделалось каким-то бесстрастным и потерянным, а в глазах японца Ланнель прочитал нечто такое, что сразу же почувствовал себя негодяем и чтобы не доводить дело куда более страшного финала, чем он мог себе представить, прибавил — Если ты назвал меня оёгуном, Исигава-сан, это значит, что твоей душе нужна опора. Ну, что же, я её тебе дам и поскольку ты обязан мне во всём подчиняться, то пойдём вниз, поужинаем и обо всём поговорим. Разговор у нас будет долгим и, как мне кажется, далеко не самым простым, но я к нему давно уже готов.

Японец энергично кивнул головой и уже куда более сильной и твёрдой походкой пошел вперёд и стал спускаться вниз по широкой деревянной лестнице. В большом спортзале уже никого из его учеников не осталось и лишь в углу на матах лежали Сэнди, Варнон и Талионон. Все вещи, которые они оставили в гостинице, были оттуда уже забраны и сложены рядом. Увидев Исигаву и, якобы, своего отца, Варнон-Джонни быстро поднялся на ноги, подошел к Ланнелю и своему будущему сенсею, остановившись метрах в трёх, после чего сделал быстрый поклон-кивок и замер в ожидании приказа. Ланнель тронул пожилого японца за плечо и спросил его:

— Исигава-сан, какие блюда любишь ты сам и какие любит твоя дочь? Джонни сходит сейчас в ресторан и всё принесёт. — Немного помедлив, он спросил — У тебя найдётся для нас место?