Ведьма на работе - Гринь Анна Геннадьевна

Хотя, надо сказать, уборка никогда меня не напрягала. Даже наоборот, меня до нервного тика бесили отсутствие порядка, грязь и неряшливость.

Немного постояв напротив открытой двери и оценив масштаб работы, я чуть-чуть струсила и решила потянуть время. В первые дни в этом мире мною двигало желание выжить всем врагам назло, поэтому терла и стирала я с маниакальным усердием. Теперь же, когда в доме достаточно было лишь легких движений метлой или тряпкой, чтобы поддерживать все в чистоте, пол, площадью в солидную такую квартиру, наводил тоску.

— Я уберусь… — напомнила я себе. — Только начну с комнат наверху.

Готовя себя к трудовым подвигам, я заглянула в комнаты парней. В комнате Мэя царил легкий кавардак, но хотя бы оружие лежало отдельно от одежды. Уже радость. Разобрав эти две кучи и свалив в корзину все, что на первый взгляд нуждалось в стирке, я отправилась в комнату Шарада.

У блондина царил почти армейский порядок: вещи лежали стопочками в шкафу, оружие по видам и размеру было разложено на подоконнике. Даже кровать оказалась застелена пледом так, что не осталось ни единой мелкой складочки.

Не удержавшись от улыбки, я покачала головой и таки вернулась к уборке на первом этаже. Откладывай не откладывай, а разобраться в комнате потерянных вещей нужно.

Для начала я разыскала подходящее деревянное корыто. Даже не корыто, а целую деревянную ванну. Почему-то мгновенно вспомнился один уже довольно старенький фильм и момент из него.

— Какая ж это ванна, сынки, это купель! — хохотнула я себе под нос, перетаскивая находку из кухни в коридор.

Дальше были полное воды ведро, куча тряпок и глубокий вздох, когда я все это переносила в зал. Назвать комнату как-то иначе не получалось, а про себя так и вовсе выходило величественно, почти с заглавной буквы. Благо размеры помещения весьма способствовали такой мысли.

Осмотрев объем предстоящей работы и наконец смирившись с ее необходимостью, я впала в то самое состояние вдохновения, когда подобная работа не утомляла, а, наоборот, приносила радость и удовлетворение. В такие минуты я чувствовала себя телефоном, поставленным на подзарядку.

Первым делом я освободила две самые дальние полки на уровне глаз, сгрузив их содержимое на пол. Протерла сами полки. И принялась за сортировку того, что до этого с них сняла. В корыто сбрасывала самый настоящий мусор, держать который в доме не хотелось: пустые, исписанные и погрызенные ручки, карандаши, сломанные зонтики и тому подобный хлам. Бабушка и мама, если бы меня увидели, начали бы верещать расстроенными хомячками, твердя, что я выкидываю вещи, которые еще могут пригодиться, но мой синдром Плюшкина работал весьма выборочно, не распространяясь на мусор.

В итоге у меня остались лишь какая-то сувенирка, книги, ключи и монетки. Их я и вернула на чистые полки, разделив по материалам: на верхнюю пошло стекло, пластик и дерево, на нижнюю — металл. Вряд ли все это мне пригодится, но выбрасывать вроде как и незачем.

Дальше я стала ходить между стеллажами и собирать вещи по группам. Бумажки, старые тетради, блокноты я партиями снесла на кухню в ведро для растопки. Даже пришлось второе организовать под хранение. Читать чужие записи не хотелось, тем более что часть их была на родном русском, что в какой-то степени напоминало удар в солнечное сплетение.

Одно дело книги. Мое любимое фэнтези с тем же успехом могли написать в любом мире, а сюжеты книг описывали жизнь несуществующих людей. А вещи… У вещей есть история. Они пахнут людьми. Живыми людьми. Они хранят следы своего использования.

Одежду и обувь тоже рассортировала. Таких вещей здесь было не очень много, но и места они занимали больше. Одинокие кроссовки, ботинки и туфли безжалостно выкинула. Над парой старых резиновых сапог долго думала, но потом все же оставила, решив не слишком усердствовать в первый раз и не выбрасывать все подряд. Старые чужие рубашки и майки с дырками отправила в кучу на пол, определив их в категорию тряпок. То, что выглядело достаточно прилично, складывала на одну из следующих освобожденных полок, прикидывая, как его можно использовать.

Секонд-хендом я и прежде не брезговала, но тогда все эти вещи предварительно обрабатывались другими, а теперь мне нужно долго и вдумчиво их перестирать и как-то дезинфицировать. А потом еще определить, что из этого можно носить вне дома и при этом не слишком привлекать внимание жителей семи миров.

Мой нынешний вид пока вполне вписывался в образ странноватой, но все же ведьмы, хотя иногда жители засматривались на сочетание тяжелых ботинок и темно-фиолетового платья в стиле не следящей за модой горожанки с не самым впечатляющим доходом. Но вот как люди отреагируют на байку с красочным черепом или рубашку с цифрами на спине? Над этим еще предстояло подумать.

С лекарствами было проще всего: я разделила их по вышедшему или невышедшему срокам годности, а после безжалостно выкинула все из первой категории, а из второй — те, к которым отсутствовали вкладыши или я не знала их назначения.

Лекарства — это хорошо. Но не буду же я в случае чего глотать всё, что попадется под руку? Лучше уж без них, чем судорожно ждать результатов, не зная ни о побочке, ни назначении.

Радостной находкой оказалась россыпь прокладок в индивидуальных пакетиках. Я даже прослезилась, похвалив неизвестных мне девушек и женщин за то, что они такие растяпы. Дома я и сама любила «на всякий случай» сунуть заветный белый квадратик в потайной кармашек куртки или сумки. Выпасть они оттуда не могли, но временами словно испарялись. О подобных исчезновениях я не особо задумывалась, просто перекладывала в кармашек новую упаковочку. А вот теперь даже было интересно, как именно они пропадали.

То же самое касалось и других вещей. В какой момент они пропали?

Ладно то, что выпадало на улице, но ведь многие вещи мы теряем дома, в школе, университете, на работе, в транспорте. Как и почему они исчезают?

Этот зал заставил меня задуматься над тем, что у вещей не появляется нового хозяина. Иначе бы их тут не было.

Тогда как?

Может, это тоже магия? Только другая?

Я, как оказалось, всегда умела убеждать. Убеждать других, убеждать вещи. Пусть и делала все это совершенно неосознанно.

Но ведь все мы занимаемся убеждением. Каждый день и каждый час мы убеждаем себя в чем-то. Например, в том, что пропали ключи или зонт, украли кошелек или он сам выпал. И, может, в тот самый момент, когда мы убеждаем себя в том, что вещь на самом деле потерялась, некоторые вещи и правда исчезают?

Фыркнув себе под нос и покачав головой, чтобы прогнать философское настроение, я глухо проворчала:

— Федька, прекращай. А то погубишь в себе остатки сарказма, разнюнишься, начнешь во всем видеть знаки и приметы. Пустишься в пространные размышления на тему смысла жизни… Оно нам надо?

Покачав головой, я вернулась к уборке.

Самым огромным бичом оказалась еда и косметика. И этого добра в зале было больше, чем всего остального. Косметику я, само собой, тоже отправила в мою импровизированную мусорку. Мне всякие интересные подарки в виде герпеса или чего похуже не нужны. А вот с едой пришлось туго. Крошки от крекеров и печенья, фантики, кусочки шоколада, орешки и тому подобная мелочь обросла густым слоем пыли, древними синюшными разводами плесени, а шоколад и вовсе казался белым из-за налета. Выгребать это все пришлось с шипением, вооружившись веником и поминутно чихая.

За хвостики, как дохлых мышей, я снимала с полок яблочные огрызки. Дергалась и вздыхала, обнаружив засохшие шкурки бананов. И после всего этого самые обычные косточки от цитрусов, яблок и персиков вызывали лишь умиление.

Я даже их собрала и ссыпала в жестяную коробочку из-под мятных леденцов, обнаруженную здесь же. Если нападет на меня вдохновение, то можно посадить и устроить себе зеленый уголок на подоконнике в кухне.

— А вообще стоит прикупить семян и завести себе контейнер с душистыми травами, вроде базилика и укропчика. Свежая зелень — это же дико полезно! — воодушевленно сказала я, глядя на косточки в банке. — А из вас еще неизвестно что вырастет. Какая-нибудь мандрагора! Апчхи!