— А как я, по-твоему, должен был поступить? Денег ему дать? — недовольно проворчал берсерк.
— Не знаю, но не так. И прокачки такой... я не хочу.
Отец недовольно вздохнул и отвёл взгляд от сына. Помолчав несколько минут, он поднялся и кивнул:
— Хорошо. Если ты придумаешь, как нам поступить — я тебя обязательно выслушаю. А пока, нам надо добраться до столицы тёмных и грохнуть их мечника.
— А кто заплатит за голову светлоликого?
— Ну, — вздохнул берсерк и пожал плечами. — Я не настолько хитрый, чтобы выкрутиться из этой ситуации.
— Упырь, — произнёс парень и хмуро взглянул на отца.
— Что упырь? Тот упырь — редкостная тварь. Держись от него подальше.
— Он говорил.
— Что? — нахмурился Верша и открыл рот, чтобы спросить, но тут же замер. — Погоди-ка...
Берсеркер поднялся на ноги, опустил взгляд на труп, а затем почесал короткую бороду.
— Если... Если сделать... — берсерк перевёл взгляд на Бэка. — Если мы сможем собрать их вместе, то...
***
— Ну, не дуйся так, Катя, — вздохнул Кнауф. — Подумаешь, немного диван подрал. Это было небольшое помутнение рассудка.
Бухгалтер строго взглянула на своего шефа и фыркнула:
— Чёрт с ним с диваном.
— Тогда какого чёрта ты такая, словно я трахнул твою маму? — взглянул на нее оборотень.
— Не знала, что ты некрофил, — буркнула та и взяла бокал с ярко-фиолетовым напитком. — И вообще, зачем ты меня оторвал от работы?
Кнауф оглядел удобные кресла, затем перевёл взгляд на столик с бутылкой дорогого напитка и пояснил:
— Нельзя же всё время работать! Посмотри, какой вид вокруг! Посмотри, как прекрасен город! — обвёл рукой окрестности шеф.
Катя вздохнула и огляделась.
С крыши здания, которое выкупило агентство, открывался вид на город из-за того, что оно находилось на склоне холма. С неё был виден город, залитый огнями. Чуть в стороне торчали трубы заводов, а на другом конце города, где находился один из четырех холмов, виднелась туша гигантского бобра.
— Такой себе вид, — буркнула девушка. — Полгорода борделей, полгорода игорных домов.
— Не преувеличивай. В Амроке всего тысяча пятьсот семьдесят три борделя, — фыркнул Кнауф и, взглянув на девушку, смутился. — Не то чтобы я их всех посещал...
Катя приподняла одну бровь, а оборотень кашлянул и, облизнувшись, добавил:
— Ну, бывал во многих. Про многие слышал.
— Вот поэтому тот раз был первый и последний, — отрезала девушка.
— Слушай, а про то, что тот раз был последний — это точно? — вкрадчиво поинтересовался оборотень.
— Точно, — отрезала девушка. — И если ты не возьмёшься за голову и не начнешь что-то делать, то я просто напросто уволюсь, и ты останешься без бухгалтера.
— Ой, ну брось! Мы же прекрасно ладим!
— Кнауф, — вздохнула девушка и процедила сквозь зубы: — Я полгода трачу зарплату на оплату налогов и коммунальных платежей. Магопровод я уже не тяну. Я больше не буду заниматься благотворительностью. Тем более что обещание Крага всё ещё в силе.
— Ой, да ладно тебе! Только не говори, что этот коротышка снова приходил!
— Он приходит каждый понедельник. Ровно в шестнадцать ноль семь. Каждый раз здоровается и приносит три хризантемы и коробку конфет. Каждый раз он спрашивает, как у меня дела, затем оставляет заказ на аудит своих работников. Перед уходом он зовет к себе на работу.
— Так уж и каждый понедельник, — состроив недовольную морду, спросил оборотень.
— Каждый. На протяжении уже пяти лет. Один раз даже на костылях пришёл.
— Кто-то набил главному банкиру морду, — промурлыкал Кнауф. — Надо узнать, кто это был. Руку пожать, выпить с ним...
— А сколько раз ты спросил, как у меня дела? Когда ты последний раз заглядывал в финансовый отчет? — метнула в шефа гневный взгляд девушка.
— Что? А зачем?
— Зачем? Ты сейчас серьёзно? — возмутилась девушка и, поставив бокал на столик, заявила: — Либо ты реально начинаешь что-то делать, либо я ухожу.
Кнауф пару раз моргнул, затем поднялся и замер на несколько секунд. После этого он снял штаны и принялся размахивать хозяйством, попутно пританцовывая.
— Что... что ты делаешь? — сморщившись от идиотской картины, спросила девушка.
— Что-то делаю! — заявил оборотень.
— Ты идиот!
— Почему? Ты сказала, что я должен что-то сделать! Я делаю!
— Не в этом смысле, кошак безмозглый! Делай что-нибудь с агентством! Мы в долгах! Если придут приставы из магистрата, то вместе с ордером на арест имущества ляжет заявление о моем увольнении!
— Так и надо было говорить, — недовольно проворчал Кнауф и натянул штаны обратно. — А то «делай что-нибудь»... я откуда знаю, что ты имела в виду?
— Кретин, — рыкнула Катя.
Шеф сел обратно в кресло, взял бокал и покосился на девушку.
— Но тебе ведь понравилось, да? — обиженно спросил он.
— Иди к черту, похотливый комок шерсти, — фыркнула девушка.
В этот момент с улицы послышался стройный гвалт голосов, выкрикивающий какие-то лозунги.
— Опять какой-то митинг? — спросила девушка и поднялась с кресла.
— Системные ремесленники опять бастуют, — пожал плечами Кнауф и остановил взгляд на заднице девушки, которая подошла к краю и взглянула вниз.
— Ты только посмотри на это... — хмыкнула девушка. — Никогда не думала, что тут может это случиться.
— Что там? — подошел к ней Кнауф и взглянул вниз.
С одной стороны к зданию агентства двигалась процессия из толпы женщин. Все они были... малопривлекательными. Тут были особи женского пола, ширина которых превосходила рост, тут же были хромые и те, лицо которых судьба превратило в сюрреалистичную картину. Самые странные имели вертикальное расположение глаз. Женщины несли плакаты, общий смысл которых сводился к лозунгу, который они выкрикивали: «Член каждой дырке!».
С другой улицы шла аналогичное процессия, только уже мужская. Хромые, горбатые, косые и настолько толстые, что пинали собственный живот при ходьбе. Лозунг был очень похож, но слегка отличался: «Каждому члену по дырке!».
— Они тут! — воскликнул за их спинами вылетевший на крышу Роуль. — Они тут!
Он промчался через небольшую террасу и чуть было не выпал за перила, вовремя за них схватившись.
— Что... что происходит? — спросил Кнауф.
— Это митинг! — заявил Роуль и потёр руки. — Вон там, проститутки из мужского социального борделя. А вон там профессиональные жиголо из женского социального борделя.
— И какого черта они бастуют?
— Ни туда, ни сюда никто не хочет, — всплеснул руками упырь. — Ты посмотри на этих... женщин! Кто в здравом уме будет тыкать членом в ЭТО?
— Эй! — возмущенно воскликнула Катя и влепила Роулю подзатыльник.
— Что?!! — всплеснул руками упырь. — Ты еще скажи, что позволила вот ЭТИМ тыкать в себя членом!
Две толпы, шедшие по перпендикулярным улицам, приблизились и столкнулись друг с другом.
— Вот! Сейчас! Сейчас кто-то точно умрет! — обернулся Роуль и замер в предвкушении.
Однако кричалки тут же смолкли, и обе толпы работников социальных борделей замерли.
— Ну! Кровь! Кишки! Ну!
Не произнося ни звука обе толпы развернулись и последовали в обратные стороны, продолжив выкрикивать свои лозунги.
— Эй! Эй, вы!!! — заорал во всю глотку Роуль. — А ну немедленно вернитесь и поубивайте друг друга! Ну!!!
— С чего бы им это делать? — фыркнул девушка.
— Ладно, хотя бы потрахайтесь! Эй! — крикнул им вслед Кнауф.
— Господи, вы друг другу подходите, — сморщилась Катя и отвернулась.
Кнауф осмотрел Роуля, а тот его придирчивым взглядом.
— Не уверен, что мы можем быть вместе... по физиологическим причинам, — с сомнением произнес шеф.
— Ну и мерзость, — сморщился упырь. — Даже Хойсо себе такого не позволял!
— Ребята, — произнесла Катя. — Кто из вас и что натворил?
— Что? Ты о чем? — обернулся к ней Кнауф и застыл.
На крыше стояли трое в яркой зеленой форме. У каждого на груди была крупная надпись «Служба контроля магистрата».
