Дама Пик - Мах Макс

— Деньги…

— Зачем тебе нужны деньги? — в очередной раз удивилась женщина, отказывавшаяся принимать его доводы, потому что не желала понимать мотивы. — У нас же достаточно денег. А если удастся стребовать долги с де Верже и Корвинов, станем вообще неприлично богаты!

— Нельзя быть неприлично богатым! — усмехнулся Август очередному «перлу» Теа.

— Ты меня понял! — отмахнулась она.

— Это твои деньги, Теа, — объяснил Август очевидное. — Я знаю, ты не жадная, и поэтому я непременно воспользуюсь твоей добротой, если не будет другого выхода. Но пойми, я хотел бы иметь свой собственный источник дохода.

— Они так много платят? — сменила тему женщина.

Это она тоже умела: мгновенно менять тему разговора, если ей не хотелось продолжать прежнюю.

— Не думаю, — ответил на ее вопрос Август. — Хорошо, но не чрезмерно. Однако русский двор предоставляет массу других возможностей разбогатеть.

— Вообще-то, любопытно, — задумчиво произнесла женщина. — Петербург, императрица София…

— А у вас? — осторожно спросил Август, почувствовав, что момент позволяет хотя бы отчасти удовлетворить давнее любопытство. — Как случилось, что у вас республика?

— Ну, как случаются республики? — грустно усмехнулась в ответ Теа. — Сначала заводятся большевики, затем случается революция, а уж потом возникает республика. А у вас что, как-то иначе?

— У нас революций не было ни разу, — признал Август, позорным образом растерявшийся от слов Теа.

— Что серьезно? Не было? Нигде?

— Не было, — подтвердил Август. — Нигде. А кто такие эти большевики?

— Скучно живете, — покачала головой женщина, словно и не услышала вопроса. — А у нас полно! В Англии, в Америке, во Франции, еще где-то, ну а потом и в России. Byl tsar, da ves splyl. Великая Октябрьская Социалистическая Революция называется.

— Социалистическая? — нахмурился Август, пытаясь понять, что бы это значило. Корень слова был знаком и понятен, но в целом…

— Не бери в голову! — привычно отмахнулась Теа.

— Хорошо, беллисима, как скажешь! Хотя постой! Что ты сказала про Америку? Какая Америка? Где революция?

— В английских колониях, — пожала плечами Теа. — Здесь ведь тоже есть английские колонии. Нью Йорк — хотя, нет. Это же, по-здешнему, Новый Амстердам. Значит, колония Нидерландов. Но все равно. Есть же еще Вирджиния, Новый Орлеан… Я всех не помню, история, уж извини, не мое.

— А во Франции? — жадно спросил, тогда, Август.

— Ну, там была Великая Французская Революция, кажется, — похоже, знание истории, и в самом деле, не являлось ее сильной стороной. — Отрубили голову королю… О, вспомнила! В Англии тоже отрубили! А у нас, ну, то есть в России, просто расстреляли.

— Что значит расстреляли? — переспросил опешивший от такой новости Август.

— Из ружей, — пояснила Теа. — Ружья — это как мушкеты…

— Кто расстрелял? — ужаснулся Август.

— Коммунисты, — снова пожала плечами Теа, и, видя, что Август ее не понимает, пояснила:

— Плохие люди. Большевики — это коммунисты. Якобинцы, по-моему, тоже что-то в этом роде. И все они редиски!

— Почему редиски? — потерял нить Август.

— Потому что плохие люди, — безапелляционно и непонятно ответила Теа.

— Так, — пытался понять суть истории Август — Плохие люди убили императора… А хорошие что же его не защитили?

— А у хороших, Август, как всегда, kishka tonka! Где-то так!

В целом, беседа с русским послом Августу понравилась. Интересный разговор, да и предложение любопытное. Другое дело, что спешить некуда, поскольку наверняка будут и другие приглашения. В этом Август практически не сомневался. Оттого и удивился, — если не сказать больше, — когда за полчаса разговора «о том о сем», не услышал от герцога д’Эсте даже намека на «что-нибудь серьезное». Хорошее вино, аккуратные формулировки, комплименты даме… Такое ощущение, что герцог им просто зубы заговаривает. Вот только непонятно, с чего вдруг? Тем не менее, вежливость требовала еще немного посидеть в гостях у герцога. Все-таки Август принял родовое имя Сан-Северо, а это обязывает.

— Может быть, пригласите вашего приятеля? — неожиданно предложила Теа, разрушив стройное здание «беседы ни о чем». — Чего ему одному там сидеть? — показала она веером на дверь в смежную комнату.

В течение всего разговора, женщина почти ничего не говорила. Больше слушала. Иногда отвечала на необязательные вопросы улыбкой или «игрой» веером. А тут вдруг раз, и сразу, что называется, быка за рога! И вот, что любопытно. Как только спросила, так и Август почувствовал за стеной присутствие кого-то «живого». До этого не чувствовал, даже не догадывался, что там кто-то есть, а сейчас, словно завеса упала с глаз. Не понятно только, откуда об этом узнала Теа, и как узнала, что это не лакей, скажем, а именно «приятель»? Но спросить ее об этом Август не мог, — не сейчас, не здесь, — зато обратил внимание на то, как отреагировал на реплику графини герцог. Д’Эсте такого поворота, как видно, не ожидал, и в первый момент попросту растерялся, что было ему отнюдь не свойственно.

— Э… Простите, графиня?..

— Ну, как знаете, — сыграла Теа партию на своем опасном инструменте. Веером она владела виртуозно, и умело этим пользовалась.

— Я устала, — сказала через мгновение или два, так что никто, ни Август, ни герцог, не успели вставить и слова. — Будь добр, Август, отвези меня домой.

Женский каприз, как не ответить на него согласием? В особенности, когда просит такая женщина.

— Все, что пожелаешь, душа моя!

Вот тут д’Эсте и проняло. Он, как видно, такого развития событий заранее не предвидел, полагая себя — и не без причины — пупом земли. Не учел он только одного: графиня не член семьи Сан-Северо и не подданная императора Священной Римской империи. Да, если бы и была! Не та женщина, чтобы подстраиваться под других, да и ситуация не та.

«А я что же? — неприятно удивился самому себе Август. — Я-то чего тянул? Ждал, пока Теа не разрешит ситуацию? Или пока положенное этикетом время не выйдет?!»

Август встал и шагнул к женщине, чтобы подать ей руку.

— Прошу прощения, графиня! — герцог тоже встал и попросил их жестом не спешить. — Приношу свои глубочайшие извинения, графиня! Вы правы. В соседней комнате находится некто, кто хотел бы, не нарушая своей анонимности, поговорить с вами тет-а-тет. Ситуация деликатная, но, поверьте, этому человеку чрезвычайно важно с вами поговорить.

— С нами обоими или только с графиней? — уточнил Август, не без известных опасений понимая уже, каков будет ответ. Теа ведь ни разу не исполняла пока соло. И как пройдет ее разговор с этим инкогнито, иди знай!

— Не обижайся, Август! — развел руками герцог. — Это не моя игра.

— А чья? — в свою очередь спросила Теа.

— Поговорите с ним, графиня! — попросил герцог и сморщился, словно лимон прожевал. — А я со своей стороны, гарантирую, что разговор с этим человеком не уронит вашей чести. Возможно, даже наоборот!

— Что ж… — женщина еще немного поиграла веером. — Возможно… Может быть…

«Красиво издевается», — восхитился Август, следя, как завороженный, за игрой Теа.

Раньше Теа такого не умела, но за последние месяц-два буквально преобразилась, развив наконец характер и стиль и научившись флиртовать, интриговать и вообще «наводить тень на плетень».

— Ладно, — кивнула, вволю наигравшись со своей смертоносной корейской игрушкой. — Давайте поговорим! Только недолго. Устала. Хочу домой!

Последнее пожелание прозвучало очень по-женски. Легкомысленно и, пожалуй, даже капризно, что, вообще-то, было ей не свойственно. Но герцог об этом, разумеется, не знал…

Дорога до виллы Аури занимает около полутора часов спокойной езды. Даже если карета запряжена четверкой отличных немецких лошадей, и форейтор не ленится, все равно пять миль по лесной дороге — неблизкий путь. В особенности, если торопиться некуда, и у пассажиров нет заветной мечты растрясти по дороге все свои кости. Давно можно было бы переехать в город — снять особнячок или этаж в доходном доме, — но Август и Теа предпочитали не покидать до времени свое убежище, спрятанное в самом сердце Авадонской пущи. Дело в том, что на вилле Аури легче соблюдать приватность. Проще отгородится от непрошенного любопытства окружающих, от незваных визитеров и надоедливых «как бы друзей». Уединение же было необходимо им обоим — и Августу, и его гостье. Теа училась. Ей надо было наново «вспомнить» навыки и приемы колдовства, «освежить в памяти» факты истории и географии, «перечитать» хотя бы некоторые из тех книг, которые в свое время наверняка читала графиня Консуэнтская. И, разумеется, она не стремилась афишировать нелегкий и небыстрый процесс своего окончательного возвращения. Август же старался максимально облегчить ей процесс вживания в новый мир и в новую судьбу, но не забывал при этом и о себе. Постоянно общаясь между собой, находясь вдвоем большую часть времени, они поневоле сближались. Однако сближение сближению рознь, и Август надеялся — пусть и не сразу, — не только укрепить узы дружбы и доверия, возникшие между ним и его гостьей, но и завоевать ее сердце, устранив из формулы любви сакраментальное «наверно».