- Он может набрать силу, - мрачно проговорила Проповедница. – И сойти с ума. Сейчас все, как один, считают, что Шамор был монстром с самого начала. Но в столице, в Аранди, я рылась в старых свитках. Есть другая версия. Что он был мудрым правителем, великим правителем. Что он был добр, благороден и никому не отказывал в помощи. Был целителем, как и я. Безумие подступало к нему медленно, пожирало его день за днем. Кто знает, может, он сопротивлялся, как те упыри из моих фантазий? Сопротивлялся, но не смог. И однажды тот, кто мечтал о счастье для всех, впал в безумие и приказал людям броситься друг на друга. Залил континент кровью, расколол мир и вызвал демонов. И теперь он возвращается.
- Разумеется, и копит могущество, шляясь по деревням. Вокара, этому миру ничего не грозит, кроме войны, чумы, демонов, чудовищ и тотальной ненависти всех ко всем, то есть того, с чем мы и так живем каждый день. Князь Тьмы в этом бардаке будет явно лишним. Лучше объясни мне, почему ты, в отличие от своих земляков, до сих пор в здравом уме?
- Когда все случилось, я отходила. За хворостом. Вернулась в самом конце, увидела менталиста, они уже были такими. Он меня не заметил.
Врет от первого и до последнего слова. Тот, кто изувечил родичей Проповедницы, что-то сотворил и с ней. Что-то настолько страшное, что она отказывается и вспоминать, и говорить об этом. Изнасиловал, отдал на потеху слугам? Заставлял смотреть, как мучают других? Заставлял мучать самой, захватив контроль над ее разумом? Они ведь такое могут, верно? И как вообще доморощенный Шамор оказался в этой Светом забытой деревне?
- Как он выглядит? Мужчина, женщина, стар, молод, кого нам искать?
- Не знаю. Я видела его только со спины. Я не прошу тебя искать его, Аскольд. Лишь вернуть разум этим людям. Так ты поможешь мне? Поможешь?
Синие глаза смотрели с надеждой. С отчаянной надеждой человека, который уже перепробовал все, что мог.
- Я хотел бы. Правда, хотел бы. Но я понятия не имею, что здесь можно сделать. Прости.
Проповедница плотно сжала губы.
- Ты должен знать. Должен! Никто в Танаире не разбирается в магии лучше, чем ты!
- И что? Я знаю многое, но отнюдь не все. В конце концов, я же не Иссианская библиотека.
- Тогда отведи меня туда.
- Что? – не понял Аскольд.
- В Иссианскую библиотеку. К Лофт. Если не знаешь ты, может знать она.
- Женщина, ты с ума сошла? Думаешь, у Тафирской Ведьмы найдется время на тебя?
- Ты говорил, вы друзья.
- Мы БЫЛИ друзьями. Как думаешь, будь я ей хоть немного интересен, издевались бы надо мной четыре года? Когда-то мы сражались плечом к плечу, это правда. Спасали друг другу жизнь. Но той женщины больше нет. Императрице нет дела ни до чего, кроме блага своей Империи в том виде, в котором она его понимает.
- Так станьте друзьями снова. Представь меня ей.
- И не подумаю.
- Представь меня ей!
Проповедница вскочила, уперла руки в бока, сжала губы, вперила в него взгляд горящих синих глаз. Грозный ангел Светлых Чертогов, да и только.
- Когда ты покинешь Тан-Фойден, куда ты пойдешь, колдун?
- А я покину, ты уверена? – ехидно уточнил Аскольд.
- Уверена. Я скажу тебе, куда ты пойдешь. Для чародеев все дороги ведут в Иссиан. Так возьми меня с собой, пожалуйста! Кроме Лофт, мне некого больше просить.
Аскольд покачал головой. Девчонка пялилась на него, словно пытаясь взглядом прожечь дыру. Его дорога ведет куда угодно, только не в Иссиан, к этой ледяной ведьме. Это, если поддаться эмоциям. А если подумать? Если подумать, Проповедница не столь уж не права.
- Ладно, - нехотя проговорил колдун. – Ты и правда обладаешь даром убеждения. Может быть. Если я и впрямь соберусь повидать Лофт, представлю тебя ей, такой ответ тебя устраивает?
- Вполне. Спасибо, Аскольд.
- Избавь меня от своих благодарностей. Раз мы пришли к соглашению, давай уберемся отсюда, это место тоску наводит.
Проповедница кивнула и открыла портал. На лбу у нее даже пота не выступило.
- Вторая ступень, значит, - с издевкой проговорил Аскольд. – Не первая. Но порталы мы открываем, даже не поморщившись. Я начинаю гадать, а услышал ли от тебя хоть слово правды за все это время?
В лагере за время их отсутствия, разумеется, ничего не изменилось. Та же серость, тот же дождь, те же покосившиеся бараки и та же безнадежность. Безнадежность, давно уже отравившая все вокруг, впитавшаяся в кожу, въевшаяся в давно не стиранную одежду. Убивай сколько хочешь, всех не убьешь, пока в конце концов тебя не сожрет монстр или не поймает Рёгнер. Бесславная смерть на бесславной войне. Бесславной и бессмысленной. Но что у него есть, кроме этой войны?
Он уйдет на покой и будет выращивать укроп и петрушку. А Алавет морковь. Если Гафина и правда отпустят живым, с магом земли дела у них пойдут прекрасно. Аскольд ухмыльнулся своим мыслям.
Или отправиться к Лофт. Навестить старую подругу, чья война хотя бы имеет смысл. Подругу, которая явилась к нему сразу же после бунта с предложением должности при Иссианском дворе, но за четыре года не сделала ничего, чтобы вытащить его из лагеря. «У Императрицы нет друзей, - говорила Констанс, опираясь на трость, и свет играл на ее повзрослевшем лице. – Императрица не может позволить себе вмешиваться во внутренние дела государства, с которым мы пока еще не воюем. Если бы я освободила тебя, по королевству покатилась бы новая волна репрессий. Но теперь тебя здесь больше ничего не держит.»
«Меня здесь держит ненависть», - ответил бывший друг той, у кого друзей нет, и повернулся к ней спиной. Ненависть и его люди, готовые пойти за ним куда угодно. Он не может дать им умереть.
