Эра Огня 5. Мятежное пламя (СИ) - Криптонов Василий

Метрах в ста от нас, за дощатыми заборами, виднелись деревянные дома. Над крышами курились дымки́, громко переговариваясь, ходили люди. Слышался смех. Пробежала стайка ребятишек. Деревня отнюдь не производила впечатления оккупированной вражескими силами.

— Что будем делать? — спросил я, перестав играть с блуждающим звуком. — Говори смело, воздух донесёт слова только до моих ушей.

— Хотелось бы знать, сколько ресурса забирает у вас всё это представление, — недовольно сказал Наэль.

— Так узнай: нисколько. Ресурс расходуется, когда ты заставляешь Стихию поступать по-твоему. А я действую иначе. Отрази это в своём отчёте. Так что будем делать?

— Вы главный. Я подчиняюсь.

— Хорошо. Разумно. Я — главный, ты — подчиняешься. Ты — опытный разведчик, поэтому я поручаю тебе придумать, как нам без лишнего шума захватить одну из этих девиц.

Девиц я, кстати, пока не видел.

Наэль хмыкнул, подумал, пожал плечами:

— Если так, то я предлагаю ждать.

И мы стали ждать. Весёлого было мало. Люди суетились, о чём-то договаривались, ходили от двора к двору. Наэль вскоре сбросил Невидимость — она-то отнимала у него ресурс — и сел за деревом в свою идиотскую позу восстановления. Минут через сорок на окраине деревни, ближней к нам, началась потасовка. Штук шесть парней принялись лупить друг друга так, что я невооружённым глазом видел брызги крови, летящие в стороны.

— Вот они, — тихо сказал Наэль.

Так я впервые увидел этих девушек. Они прибежали сломя головы и бесстрашно вмешались в побоище. Секунда — и парней растащили в разные стороны. Драка закончилась, началось что-то непонятное. Девушки — их было столько же, сколько парней, — обняли своих избранников, а потом поцеловали. Это отнюдь не были сестринские поцелуи. И руки парней быстро переместились на интересные части девушек. Через минуту все они, одной толпой, пошли обратно к деревне.

— Они гасят все конфликты таким образом, — сказал Наэль. — Как будто защищают людей от малейшей опасности. Защищают от самих себя.

— Они заменяют огонь ненависти огнём страсти, — заметил я. — Интересно...

— Интересно, что останется от этой деревни, скажем, лет через шестьдесят-семьдесят, учитывая то, что рожать эти дамы, кажется, не собираются. И ещё интересно, почему местных женщин это ни капли не беспокоит. Интересного тут много. Потому мы и хотим захватить одну из этих тварей.

— А чего мы ждём?

— Мы, сэр Мортегар, ждём, когда жизнь даст нам шанс. Это — лучшая стратегия. Смотрите сами: чужак в деревне — это сразу событие. Здесь ведь не город, здесь все друг друга знают.

— Почему не прилететь туда невидимками?

— Потому что вы поручили операцию мне. Желаете взять инициативу в свои руки?

Было заманчиво. Стоять уже надоело. Я попытался прикинуть, что может случиться. Итак, мы подлетаем, выслеживаем более-менее одинокую девушку, налетаем на неё...

— Начинается, — быстро поднялся Наэль, снова натягивая свою невидимость. — Отходим. Не вмешивайтесь, как только я начну, пути назад не будет. Надо будет дойти до конца.

Прежде чем последовать в глубь леса вслед за Наэлем, я посмотрел в сторону деревни, чтобы понять, что там такое началось. Оказалось, ничего особенного. По направлению к нам шла пожилая женщина с лукошком. Должно быть, за ягодами, или за грибами. Хотя какие, к чёрту, грибы? Лето ведь, а грибы вроде по осени.

Мы отступили довольно далеко, так, что деревня скрылась из виду. Только тут Наэль замер. В руке его появился нож.

— Ты что задумал? — шёпотом спросил я.

— Хотите взять инициативу в свои руки?

Тьфу ты... Как робот, блин.

— Убьёшь её — тебе конец, — предупредил я.

— Вы всё осложняете, сэр Мортегар, — вздохнул Наэль. — Но — ладно. Попробую иначе.

Вскоре послышалось старческое неразборчивое ворчание, звуки шагов. Наэль бесшумно переместился к другому дереву, к третьему, потом — за спину старушке. Лезвие легло на её горло, левая рука закрыла рот. Старушка приглушённо вскрикнула и выронила лукошко.

— Молчать, — тихо сказал Наэль, сбросив Невидимость. — Пока можешь только кивать, или мотать головой. Ты хочешь жить?

Она закивала так, что мне показалось, Наэлю трудно удерживать руку на её рту.

— Хорошо. Прекрати трясти головой, одного кивка достаточно. Слушай внимательно: ты не кричишь. На вопросы отвечаешь шёпотом. Только отвечаешь на вопросы! Не спрашивают — молчишь. Это понятно?

Старушка кивнула один раз.

— Молодец. Задери подол и оторви полосу ткани подлиннее.

Руки старушки тряслись, ей не сразу удалось надорвать ветхую ткань. Лоскут получился неровным, но длинным.

— Завяжи себе глаза, — приказал Наэль.

Старушка подчинилась. Наэль убрал нож, проверил повязку, поправил. Толкнул старушку на землю. Она упала, ударившись спиной о ствол дерева, и вскрикнула.

— Тихо, — прошипел Наэль. — Говорил же — молчи, пока не спросили. Ты разве слышала вопрос?

— Нет, — прошептала старушка.

— Рад, что ты учишься. Теперь слушай вопрос: ты одинока, или у тебя есть семья?

— Сын у меня.

— Сколько лет сыну?

— Т-тридцать.

— Он знает, куда ты пошла?

— Да! — Это старушка сказала чуть громче, с наивной надеждой в голосе.

— Хорошо. Мы будем сидеть тут и ждать его. А пока ждём, ты будешь отвечать на вопросы. Что ты знаешь об этих девицах, что живут в деревне?

Старушка облизнула сухие губы, часто задышала.

— Ну? — поторопил её Наэль. — Мне подбодрить тебя ножом?

— Нет, — мотнула головой старушка. — Они... Они не девицы.

— Это мы уже сами поняли. Что ещё? Что они говорят? Зачем они здесь? Чего добиваются? Отвечай!

— Да не знаю я! Чего они добиваются... Просто пришли, вот и всё. Не было, не было, и вдруг появились. Магини какие-то. По хозяйству помогают, драться не дают...

— Спят со всеми подряд, — подсказал Наэль.

— Не со всеми. Только с теми, кто сам хочет.

— А есть такие, что не хотят?

Старушка помолчала, будто решаясь на что-то. Потом выдала:

— Нет. Они... К ним, кажись, уже и ребятня бегает втихушку.

— Ожидаемо. Почему женщины молчат?

— А чего ты им скажешь? Одна попробовала сковородкой лупануть, как с мужем застукала. И где теперь та сковородка?

— Даже если так, — не сдавался Наэль. — Всё равно. Эти пришлые отбили себе всех мужчин, но я не вижу среди женщин никакого недовольства.

— А чего им недовольными-то быть? — фыркнула старушка. — Они их сами подкладывают.

— Почему?

— Вестимо, почему. После нормальной бабы мужик пластом лежит, а после этих ещё десяток до смерти умотает, пока уснёт.

Наэль посмотрел на меня. Я кивнул и сказал, прокинув канал:

— Через шестьдесят-семьдесят лет эта деревня станет городом. Зря ты беспокоился.

— Похоже на то, — задумчиво ответил Наэль. — Остаётся только один вопрос: зачем?

Дальше он снова заговорил со старушкой:

— Что говорят эти девки? О себе они что-то рассказывают?

— Ничего они не говорят! Молчат, или смеются, как дуры. Ну, скажут там, иногда, чего-нибудь. Навроде «здравствуйте», или «до свидания». И не едят даже ничего! И не спят. Что ж за маги-то такие, как будто не люди вовсе.

— Они не маги, — поморщился Наэль. — Всё, замолчи. Сиди тихо. Захочу что-то ещё узнать — спрошу.

Он со значением посмотрел на меня, и я вновь попросил воздух гонять слова только между нами, не донося их до старушки.

— Если такое происходит в каждой деревне... — сказал я.

— Нет, не в каждой. Допускаю, что где-то ещё есть, но мы их пока обнаружили только здесь. К западу отсюда тоже есть деревня, но там совершенно нормальная жизнь. Однако я не спорю, что, возможно, скоро так будет везде. Чего добивается Огонь?

Наэль пытливо смотрел на меня.

— Огонь захватил мир, — сказал я. — И пытается развивать его по своему усмотрению. Люди будут бешено плодиться, потому что это, наверное, самый простой способ заставить Огонь служить чему-то... хорошему. Но вот насчёт продолжительности жизни — это вопрос, да.