Четвёртый Рим (СИ) - Клеймёнов Василий

— Разве это плохо? — переспросил Вячеслав — Искусство не служит раздору и пропагандирует только правильные ценности. Любая демагогия про «свободу самовыражения» лишь является причиной разложения общества деструктивными идеями. Об этом хотя бы говорит история всех искусств.

Света уже давно вернулась к сыну с мороженным, но муж и отец продолжали дискуссию на тему, которую она затронула.

— Ты прав, мальчик мой. — согласился Ильин — Просто… считай меня сентиментальным, но иногда, смотря новый фильм, читая книгу, слушая музыку, хочется чего-то нового, даже, пускай, по влиянию деструктивного.

— Я это понимаю. — Вячеслав налил себе ещё вина — Сам в детстве, в тайне от отца прятал под кроватью старые флешки с рок-музыкой. Тогда этот жанр ещё официально не был объявлен сатанинским, но наиболее умные родители уже всячески оберегали своих чад от вредной информации. Но сейчас я понимаю, что папа был прав. Теперь, если с возрастом Алёша увлечётся чем-то деструктивным, я так же буду его оберегать. Даже если поначалу, он это не оценит.

— Ты мудрён не по годам, Вячеслав. — оценивающе сказал тесть — Моей дочери повезло с мужем. И я сейчас говорю не только о твоём положении в обществе.

Но внезапно, лицо Вячеслава изменилось. Когда Ильин упомянул слово «муж», то молодой зять заметно напрягся, а взгляд стал более мрачным. Это не укрылось от Михаила.

— Мальчик мой, тебя что-то тревожит?

— Да так… Михаил Александрович, вы позволите не скромный вопрос?

— Что угодно, мальчик мой. — ответил Ильин, но в его голосе уже чувствовалось опасение.

— Это касается вашей дочери. Света… — Вячеслав замялся. Он словно боролся с собой, пытаясь заставить свой рот выговорить столь неудобные слова — Я у неё первый мужчина?

Между ними образовался вакуум тишины. Хозяин квартиры оглянулся на арку связывающую кухню и остальные комнаты. Но из гостиной доносились только песни из мультиков, которыми были так увлечены Алёша и его мама.

— Что ты под этим понимаешь? Если намекаешь, что моя дочь на момент брака была не чистой…

— Боже мой, Михаил Александрович! Я не об этом. — отрезал Вячеслав — Меня сейчас волнует не девственная плева, а душевное состояние жены. Были ли у неё к кому-нибудь чувства до меня.

Михаил Ильин снова посмотрел в сторону арки, словно опасаясь, что его дочь войдёт в самый неподходящий момент. Убедившись, что она целиком поглощена игрой с сыном, он повернулся к Вячеславу и, тяжело вздохнув, произнёс:

— Да. Был у неё один воздыхатель. Из улья.

Вячеслав кивнул.

— Примерно об этом я и подумал, когда Света изначально предложила назвать Алёшу Сергеем. Когда я спросил, почему она выбрала это имя, то… её лицо в тот момент нельзя было передать словами.

— Вячеслав, почему ты только сейчас об этом спрашиваешь?

— Я давно порывался затронуть эту тему, но всё не решался. До последнего убеждал себя, что если у Светы и есть старые раны, то лучше их не теребить.

— Не было никаких старых ран. — тихо сказал Ильин и демонстративно махнул рукой — Просто моя дочь увлеклась пареньком из семейки холуев, да и тот был не против присвоить своими грязными руками мою девочку. Я не мог этого допустить. Не о таком зяте я мечтал.

— Немного жалко парня. — сочувственно ответил Вячеслав — Боюсь подумать, что вы с ним сделали.

— Ничего я с ним не сделал. — снова отмахнулся Ильин — Света настолько помешалась на этом оборванце, что тронь я его и она бы от меня отказалась, а может, не приведи Господь, руки на себя наложила. Я конечно мог сделать так, что мальчишка бы «пропал без вести», но Света не дура. Она бы всё поняла и не простила бы меня. А мне важна любовь дочери.

— В таких ситуациях проще всего подкупить избранника. — заметил Вячеслав.

В ответ Михаил пожал плечами.

— Я пытался. Денег ему предлагал немерено. Но крысёнш послал меня такими эпитетами, что, если бы была возможность бранные слова превратить в топливо, я бы улетел на Луну. Только представь, ничтожество в сто раз залатанных штанах и обносках, вместо рубашки позволяет себе такие слова!

— Оскорбление в адрес Элиты — уголовное преступление. Наказуемое.

— Ты так спокойно говоришь, а мне тогда было трудно. Я не мог отдать дочь какому-то оборванцу, но и насильно разлучить тоже. Пришлось пойти на хитрость или, как это правильно говорится, блеф.

Разговор прервал звонок телефона. Михаил Ильин раздражённо достал из кармана прозрачную синюю пластину, которая мигала в такт издаваемой ею мелодии, и сбросил вызов.

— Идиоты. Даже с семьёй время провести не дают.

— Кто там?

— Кто-то из сотрудников моих предприятий, я точно не разглядел. Опять хрень какая-то произошла и эти остолопы без меня ничего не могут решить.

— Может стоит ответить? Вдруг важно?

— Обойдутся. Если я отвечу и окажется, какая-то ерунда, то полетят головы. А я человек гуманный и не хочу, чтобы у меня был повод линчевать своих работников.

Вячеслав оценивающе покачал головой. Интересная логика.

— Так на чём я остановился? Ах да: мой манёвр, чтобы отодвинуть от Светы этого раздражающего паразита. Я сказал ему, что есть способ стать достойным моей девочки. Багдадская кампания.

Вячеслав поперхнулся вином. Новый вопрос застрял в горле, когда до Вячеслава дошло. Одно словосочетание: «Багдадская кампания». Фраза давно стала нарицательной среди высшего сословия. Означала способ избавится от неугодного, не прибегая к насилию или ограничению свободы. Просто отправить к чёрту на кулички на «суперсекретное задание», но на деле слить человека, как бумагу в унитаз. Но дорогой тесть имел ввиду прямую инициативу, случившуюся десять лет назад.

— Вы отправили парня на убой?

— Не отправлял. Он сам пошёл. — поправил его Ильин — Я лишь сказал ему, что если ты без гроша в кармане, то единственный способ быть достойным моей девочки — стать героем. Он и попёрся добровольцем. Пацан конечно, для своего социума не глупый, но чернь, она и есть чернь. Звёзд с неба всё равно не хватал. Легко повёлся.

— А что Света?

— Горевала. Мне стоило больших трудов убедить её, что я тут не причём. Я силой его в армию не волок, да и арабами, которые разнесли наши военные базы в Ираке, не командовал. Но потом она встретила тебя и дальше, как-то всё смягчилось. Конечно, когда она поняла, что Багдадская кампания изначально задумывалась, как высылка неугодных на убой, то устроила мне скандал. Но затем я напомнил ей, что у неё уже есть муж и ребёнок. И чем дольше она вспоминает по своему Серёже, тем больше отрекается от родного сына, которого бы не было, сбеги она с тем голодранцем.

— Теперь я понимаю, откуда часто печаль в её в взгляде. — сказал Вячеслав, вспоминая все годы, проведённые со Светой.

— Она до сих пор таит на меня обиду, но, по крайней мере, не ненавидит.

На кухню вернулась Света и Михаил Ильин умолк. Она игнорировала мужа и смерила отца тяжёлым взглядом. От Вячеслава не укрылось то, как испуганно забегали глаза тестя. Света всё-таки услышала часть разговора.

— Алёша обкакался. Я наполню ему ванну?

Ильин тут же пришёл в себя.

— Без проблем. Всё для вас.

Света кивнула и покинула кухню, а Михаил не сдержал облегчённого вздоха. Дочь решила не устраивать скандал при муже.

— Самое ироничное в этой ситуации то, что её бывший выжил.

Такой новости Вячеслав не ожидал. Он удивлённо уставился на тестя.

— Погодите-ка Михаил Александрович. Вы хотите сказать, что тот выживший, который несколько месяцев назад вернулся в Ирий — это и есть…

— Сергей Драгунов. — подтвердил Ильин — Парень возмужал и окреп. Почти сразу припёрся ко мне, требуя отдать ему Свету. Но я в максимально деликатной форме объяснил ему, что моя дочь — не боевой трофей. Щенок вернулся в улей. Поговаривают, что это он был тем убийцей, из-за которого поцапались вольники и полиция, но слухи не всегда бывают правдивыми, да и мусора упорно замалчивали личность преступника «в интересах следствия».