Они стучат дважды (СИ) - Вальх Лина

— Астральными телами, — ехидно крякнул Феликс.

— Астральным телом станешь ты, если не заткнёшься. Сегодня как раз ясная погода, смогут наблюдать, как ты летишь в телескоп.

Негромкий кашель раздался со стороны двери, где Дима переминался с ноги на ногу, поддерживая под локоть своего брата. Марьяна помедлила, нахмурилась и затем всплеснула руками, как в какой-нибудь мыльной опере по центральному телевидению.

— Ах, проходите. Даже как-то неловко.

Младший Вознесенский смерил Марьяну укоризненным взглядом и медленно шагнул в прихожую. Раздевались они в молчании. Марьяна убежала на кухню, запричитав, что вода из кастрюльки убежит, Феликс незаметно от неё скрылся в одной из комнат, — кажется, это была спальня, — а Вознесенские стянули с себя одинаковые черные пальто и бросили их на шкаф в прихожей. Андрей снимать куртку не стал, только скинул кеды, не развязывая их, и взъерошил волосы, заглянув в зеркало у двери.

В кухню они вошли уже втроём: Феликс крикнул, что ему нужно еще несколько минут.

— Может делом займёмся, а брачные танцы в свободное время проводить будете? — не выдержав, раздражённо прошипел Дима, опуская брата на стул.

— Прости. Не могу сдержаться, когда вижу его, — закатила глаза Марьяна.

Андрей с сомнением покосился на знакомый низенький табурет и поспешил занять второй свободный стул, удостоившись осуждающего взгляд хозяйки квартиры. Впрочем, ее недовольство было недолгим: уже через несколько секунд, что она прожигала Андрея взглядом, все внимание Марьяны переключилось не прислонившегося затылком к стене Станислава, над которым коршуном кружил младший брат, расстёгивая тому верхние пуговицы рубашки и предлагая уже налитый стакан воды. И когда он только успел это сделать?

Андрею даже стало немного завидно: его сестра никогда о нем так не беспокоилась.

— Так, ну, что тут у нас? — Марьяна ногой подтянула к себе табурет и, опустившись на него перед Стасом, вытянула вперёд руку, загнув все пальцы кроме одного. — Смотри на меня внимательно Стас и следи за пальцем. Скажи, сколько ты видишь перед собой?

— Один.

— Молодец, а теперь?

— Два.

— Отлично, а теперь?

— Три, — обречённо отозвался Вознесенский и тяжело вздохнул. — Но если ты еще раз спросишь сколько я вижу пальцев, клянусь богом, ты отправишься в астрал вслед за Феликсом. Я тебя люблю, Марьян, но со мной все хорошо.

— Ага, конечно, хорошо с ним все, — взлохмаченная макушка Феликса появилась из-за дверного косяка. — Мы тебя нашли посреди стройки, и ты родного брата не узнал. А теперь говоришь, что с тобой все хорошо. Проверь его, Марьяна. И со всей строгостью. Нам сюрпризы не нужны.

Марьяна и Стас одновременно повернули к Феликсу головы, но тот лишь гордо вздёрнул подбородок и прошествовал мимо них троих, запрыгнув на подоконник и тут же заболтав в воздухе ногами.

— Что, уже все мои лифчики стырил, кровосос? — Марьяна проводила Феликса скептичным взглядом.

— Не кровосос, а кровосися. И не все, а только кружевные французские, — даже как-то обиженно, по мнению Андрея, протянул вампир. Он же был вампиром, да?

Марьяна хмыкнула и вернулась к Стасу. Хозяйка квартиры расспрашивала Вознесенского о самочувствии, о том, что с ним произошло, и что он вообще помнит. Но Стас только односложно отнекивался, кивал головой или вообще молчал. Марьяна же не теряла надежды и попыток его разговорить.

Андрей осторожно поднялся на ноги и, подойдя к Феликсу, уселся рядом с ним на холодный камень подоконника. Тот, слегка скрипнув, прогнулся под тяжестью второго тела. От Феликса в нос тут же ударил запах парфюма, и Андрей негромко чихнул.

— Будь здоров, — патетично отозвался Феликс, разглядывая потолок.

— Я смотрю, — Андрей на всякий случай оглянулся на Марьяну и, поняв, что она слишком занята Стасом, понизил голос: — характер — семейная черта Вознесенских?

— Характер? — удивлённо присвистнув, Феликс повернулся к нему в пол-оборота, и у Андрея зашевелились волоски на шее от неестественно ярких зелёных глаз. — Да, это их слабое место. Не советую тебе с ними связываться, мой друг, если хочешь спокойной жизни. Прежней она уже не будет, но лучше бы тебе держаться Александры. С ней хотя бы спокойно. Она барышня смышлёная, умом острая. Язык правда слишком острый, но в наше время это необходимость. К тому же она живёт одна, а ты, — Феликс обвёл Андрея оценивающим взглядом и поправил воротник его спортивной куртки, — достаточно молод, крепок. Телом разумеется. А вот характер… В моё время твои ровесники были другими. Серьёзней, ответственней, с семьями. Хотя и умирали они иногда слишком рано, — он рассмеялся. — Так что у них был экспресс-курс по жизни. Все стадии за тридцать лет. А вы сейчас боитесь взрослеть, боитесь ответственности и заглянуть за угол своей жизни, потому что там неизвестность и новое препятствие, которое, увы, домашнему тельцу с разбегу не преодолеть. Только перебираться. С кряхтением и стонами.

Феликс как-то грустно вздохнул и замолчал. Он смотрел на Марьяну, не моргая и, кажется, даже не дыша. И все же Андрей слышал, как тот обиженно сопит.

Впрочем, продлилось это недолго. Тень печали быстро сменилась широкой улыбкой, и Феликс, по-братски обняв Андрея, похлопал его по плечу.

— В общем, хороший ты парень, Андрей. Из тебя можно слепить идеального мужчину. Главное, чтоб не размотало на этом гончарном круге жизни.

В ответ на это Андрей смог только снова что-то невнятно крякнуть. Вся жизнь была гончарным кругом, а он на ней кривой размякшей вазой в руках подмастерья-недоучки.

Тем временем Марьяна поднялась со своего любимого низенького табурета, от которого в памяти Андрея всплывали только самые болезненные воспоминания, и, подойдя к кухонному гарнитуру, открыла один из верхних шкафчиков. Она недолго рылась, звенела баночками и наконец достала небольшую металлическую баночку из-под крема.

— Что это? — Андрей встрепенулся, подскочив на подоконнике, и вытянул вперёд шею.

— Мазь. — Марьяна опустилась на табурет, откручивая крышку. — Помогает от болей в суставах, радикулита и бронхита, если намазать его на грудь. Собственного приготовления. А вообще я использую ее, чтобы считать человека, — Марьяна зачерпнула похожую на вазелин субстанцию малинового цвета из баночки и растёрла по ладоням. — Берёшь руку другого человека с свои, и слушаешь. Вот так, — она потянулась к руке Стаса. — Ай! Ты такой холодный.

— Да, мне немного нехорошо в последние дни. Не понимаю, что со мной происходит.

Марьяна удовлетворённо кивнула и, сжав ладонь Стаса в своих, закрыла глаза. Дима стоял рядом с братом, не отходя от него ни на шаг. А Андрей с Феликсом продолжали восседать на холодном подоконнике. И если поверхность под Андреем уже достаточно прогрелась, чтобы было комфортно сидеть, то рядом с Феликсом камень был все таким же холодным. Впрочем, соседа это не особо смущало: он продолжал болтать в воздухе ногами, рассматривать кухню Марьяны и несколько раз зачем-то обернулся на окно, словно оценивая высоту, на которой находилась квартира Марьяны.

Марьяна молчала. Сжимала в руках ладонь Стаса и молчала, погрузившись внутрь себя. Что она надеялась там найти Андрей не знал — он обычно с таким видом игнорировал нотации от матери и сестры или делал вид, что слушает лектора на первой паре. Но Марьяна продолжала сидеть на низкой табуретке, держать Стаса за руку, странно поглаживая его костяшки пальцем, растирая мазь по коже, и раскачиваться из стороны в сторону, как если бы только она слышала одну ей открывшуюся мелодию.

Но сидела она так недолго.

Через несколько мгновений Марьяна резко выпустила руку Станислава и подскочила, опрокинув табурет.

— Ты… — ведьма тяжело дышала, схватившись за грудь. — Что вы притащили в мой дом? Отвечайте сейчас же, пока я не превратила вас в жаб.

— Ты не можешь превратить нас в жаб. Могла бы — я уже давно куковал бы на болоте с братьями по несчастью, — закатил глаза Феликс.

Марьяна метнула в его сторону вампира предупреждающий взгляд, на что тот только самодовольно ухмыльнулся.