Холодный поцелуй смерти - Маклеод Сьюзан

— Все мы твари Господни! — запрыгала она. — Все мы: и люди, и гоблины, и тролли, и феи, и все другие. Господь никому из нас не отказывает в помощи, все мы равны пред лицом Его!

У меня отвисла челюсть. С каких таких пор душеспасители так резко изменили генеральную линию?!

Обычно они обещали спасение вовсе не всем, а только людям, троллям и гоблинам. Мы, все прочие, могли гореть в аду — это их совершенно не волновало.

Душеспасительница улыбнулась Самуилу (тот деятельно отскребал от пола прилипший ком жевательной резинки), не разжимая губ, — ух ты, она даже знает, что гоблину нельзя показывать зубы! — и продолжила:

— Может быть, закон и не дает Самуилу, как и большинству его собратьев, тех же прав, что и людям, — она наклонила голову набок, тряхнув буйными пуделиными кудряшками, — но от этого Господь и Его последователи не откажут ему в помощи!

Так, теперь я совсем ничего не понимаю.

— Прекрасно! — Я поглядела на схему метро над окнами. — Извините, что перебиваю, но мне сейчас выходить… — В подтверждение своих слов я передвинулась на краешек сиденья.

— Конечно-конечно! — Душеспасительница взяла меня за руку и крепко вдавила в нее буклет. — Обязательно нам позвоните! — Она снова улыбнулась — с таким понимающим видом, что у меня волосы на голове зашевелились. Прежде чем двинуться дальше по вагону, она добавила: — Помните, мы всегда готовы прийти к вам на помощь.

Что это — она хочет сообщить что-то мне лично или просто привыкла так завершать беседу? Так или иначе, я в жизни не видела таких странных душеспасителей. Я сдвинула брови и проглядела буклет — ничего особенного, обычная чушь разряда «приди и спасешься». Я сунула его поджидавшему рядом Самуилу.

— 'Сиба, мисс.

Гоблин нежно зажал буклет узловатыми пальцами, большим и указательным, а потом, сверкая огоньками на кроссовках, протопал вдоль вагона и вернул его кудрявой душеспасительнице.

Идеальная переработка вторсырья.

Украдкой я наблюдала за ней, пока поезд не подъехал к следующей станции. Двери с шипением открылись, я двинулась наружу, но вздрогнула и обернулась на вспышку: душеспасительница нацелилась на меня телефоном, я моргнула, и она снова полыхнула вспышкой. После чего улыбнулась, поезд тронулся и поехал, а я так и застыла на перроне, глядя ему вслед с нарастающим бешенством.

Зараза. Она ведь и вправду разгадала, кто я такая, а может быть, спросила Самуила, а он кивнул. Вопрос в том, кому она отправит эту фотографию — в полицию? Начальству? Еще кому-то? И что это за ерунда про «всегда готовы прийти на помощь»? Ладно, сейчас мне в этом все равно не разобраться, разве что, пожалуй, стоит как можно скорее отказаться от Очарования, в нем нет никакого прока, раз теперь и так все знают, как я выгляжу.

Я мчалась по улицам в сторону «Надежды», и мне все отчетливее казалось, что меня преследуют. Пару раз я оборачивалась, уверенная, что увижу Козетту, — ведь от дриад мне удалось убежать. Но она так и не появилась, и никто не появился, несмотря на мои предчувствия. Нервы расшалились так, что у меня открылось второе дыхание, и совсем скоро я уже увидела гостеприимно горевшие окна клиники.

Раздвижные двери открылись, и я ввалилась в вестибюль. Хари, ночной дежурный, высунулся из-за застекленной стойки и встретил меня своей фирменной гримасой «Только тебя мне не хватало», включив ее на полную мощь. От этого я сразу перестала нервничать: восьмифутовому троллю в желто-коричневую прожилку, у которого каждый кулак размером с хороший валун, не приходится даже хмуриться, чтобы приструнить самых буйных пациентов, но на самом деле Хари добряк, каких мало.

— Да, мисс? — утробно пророкотал он.

Хари не был посвящен в планчик, который разработали мы с Грейс, поэтому я прислонилась к стойке, доходившей мне до груди, и, изображая полуобморочное состояние, что было проще простого, так как мне никак не удавалось отдышаться, пропыхтела:

— Доктор Хартвелл здесь? Я в полном хламе.

Пыхтение придало реалистичности моей трактовке роли наркоманки, одуревшей от вампирского яда. Беда в том, что скоро это перестанет быть актерской игрой — из-за беготни, погони и адреналина мой сидский обмен веществ разогнался до немыслимых оборотов, как будто мало мне было других сложностей.

— Имя? — грохотнул тролль.

— Дебби, через две «б». — Я назвалась тем именем, каким велела Грейс.

— Хорошо, Дебби-через-две-«б», посидите в приемной и успокойтесь. Доктор Хартвелл очень занята, — он попытался напугать меня, снова сдвинув брови, отчего лоб пошел трещинами, — но я скажу ей, что вы здесь.

Я прошла мимо дверей лифтов и двери на пожарную лестницу, борясь с искушением распахнуть ее и помчаться прямиком на пятый этаж, где располагалась клиника. Но я сдержалась и играла свою роль, разглядывая персиковые обои в точечку, гравированные гербарии в золотых рамках и пол, застеленный гигиеничной виниловой плиткой. Поморщилась от сильного запаха антисептика с хвойной отдушкой, который не вполне заглушал аромат лакрицы с еле заметной нотой крови. Вдоль стен приемной стояли лицом друг к другу два ряда ярко-оранжевых кресел, а еще — слегка обшарпанный торговый автомат и, как положено, столик с коллекцией старых глянцевых журналов. Подойдя поближе, я невольно остановилась и едва не ахнула. В одном из кресел кто-то сидел. Зараза. Я о нем совсем забыла. Мне даже подумалось, не уйти ли, но податься было некуда, к тому же я хотела увидеть Грейс.

Да и что мне может сделать один-единственный вампиришка?

ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ

Один-единственный вампиришка может сделать все, что угодно, так что вопрос был дурацкий и бравада не удалась. Но Бобби, вампир, сидевший в приемной «Надежды» у торгового автомата с лимонадом и колой, был еще совсем юнец — он получил Дар всего три года назад. К тому же предполагалось, что он старается вести себя как можно лучше.

Я встала напротив него, прислонясь к стене и сунув руки в карманы.

Он поднял голову и подробно оглядел меня, губы кокетливо надулись, серые глаза печально затуманились. Именно это выражение особенно удавалось ему, когда он позировал перед камерами в роли мистера Марта для календаря с вампирами-знаменитостями. Стянутые в хвостик длинные волосы, кожаное пальто до пола, джинсы и шелковая рубашка завершали образ — образ, от которого у юных девушек и не очень юных дам слабели от страсти коленки, образ, который заставлял их выстраиваться в километровые очереди у дверей вампирского клуба «Голубое сердце» в безнадежном стремлении получить Укус от звезды этого месяца. Разумеется, то, что совсем недавно его арестовали по подозрению в убийстве невесты, а потом сняли все обвинения — публично и сенсационно, — ничуть не повредило его популярности. Если бы я не была посвящена во все детали и не участвовала непосредственно в снятии обвинений, то наверняка подумала бы, что звездулькам вечно все сходит с рук.

На голове у него красовался серебряный обруч, усыпанный цитринами, а руки были скованы серебряными наручниками, что придавало ультрамодному готичному облику средневековые обертона и подчеркивало имидж «плохого мальчика». К счастью, ни журналисты, ни специалисты-рекламщики, работающие на вампиров, не успели еще об этом разнюхать, иначе наверняка заставили бы его позировать во всем этом магическом антураже.

Конечно, живший во мне маленький циник прекрасно видел, в чем его привлекательность. Мистер Март, он же Бобби, был красивенькой картинкой. Но я не принадлежала к сонму его преданных фанаток и не хотела украшать этой картинкой стену моей комнаты — потому что в перепуганном до смерти шестнадцатилетнем кровном рабе, оказавшемся ледяным январским утром посреди СОС-тауна, нет ничего сексуального, а Бобби я впервые увидела именно таким: это было во время одной из моих спасательных экспедиций в компании Грианны. Естественно, это произошло четыре года назад, и с тех пор он успел принять Дар, что, конечно, многое изменило. Может быть, просто его феромоны на меня не действуют.