Тень сумеречных крыльев (СИ) - Лепехин Александр Иннокентьевич

– А хочешь?

Ясен какаду, я хотел. Меня ведь, по сути, за тем и отправили в Южное полушарие – учиться быть своим, невзирая на. Не за песочком в плавках же.

И вот тогда эта хитрая креольская морда выкатила мне свою идею. Мол, все они, и городские, и кампонезис, и Иные, конечно же, – потомки местных индейцев. Порой даже не столько по крови, сколько по духу. Те, мол, испокон веку живут от земли, что в сельве, что в пампе, и научились радоваться каждому дню. Принимают от жизни как дурное, так и доброе – и совершенно по этому поводу не парятся.

Поэтому мне как перспективному Светлому недурно было бы соприкоснуться с корнями здешней культуры. Да и в принципе расширить кругозор. С начальством согласовано, отгулы накопились. Когда еще будет шанс побывать в лесах Амазонии? Нет, Иные, вестимо, долго живут, но – то работа, то забота, то зевота, то икота… Короче, собирайся, гринго, макнем тебя в Арагуайю.

А я что, дурак отказываться?

Сначала, как белые (ну хорошо, изрядно подкопченные) люди, мы добрались регулярным рейсом из Рио до Бразилиа. Честно скажу: столица меня не впечатлила. Коста, вооруженный идеями Ле Корбюзье, и Нимейер, с его манией запихивать все под землю, конечно, оторвались на городе в полный рост. Но это же сыграло с ними злую шутку.

Когда видишь генеральный план, выверенный по курвиметру и вытянутый по линеечке, невольно испытываешь уважение к задумке. А потом, оказавшись на этих строго геометричных улицах, понимаешь: чего-то не хватает. И достаточно получаса задумчивой ходьбы, разминая ноги после авиакресла, чтобы почуять – жизнь вокруг не дышит.

Что, мне есть с чем сравнить, я вон в Питере бывал. Тоже, казалось бы, город, прорезанный в холмах да болотах с применением указки и чертежа. Ходили слухи, что с ним по факту не все так просто, что-де в начале нулевых он чуть ли не обрел самосознание… По-моему, чушь это все. Отличное место, душевное, теплое. Пульс постукивает. Кровь по жилам бежит.

А в Бразилиа все было стерильно. Даже слегка напасывало изопропанолом, как в медлабе, хотя, конечно, это все шутки воображения. Так что я втихаря выдохнул, когда мы арендовали внедорожник и устремились по трассе на запад.

Там я увидел совсем другую страну. Бесконечные равнины, плоскогорья, покрытые терра роса – красной известняковой почвой, окормляющей низкие деревца, кустарники и моря травы. Поля и приземистые городки мелькали за окном, укачивая, вгоняя в сон, и приходилось сменять друг друга за штурвалом, подбадривая рулевого всеми байками и анекдотами, какие только выплывали на ум из глубоких заводей памяти.

Добравшись до Порангату, мы сознались друг другу, что плоть слаба, и завернули в колоритное заведение, громко именовавшееся «Рестуранчи Кило-Кило». Спасибо все тем же фавелам: я к тому моменту уже вкурил, что в Бразилии можно пожевать в самой сомнительно выглядящей забегаловке и при этом волшебным образом не травануться. Лукаш только посмеивался, глядя, как я роюсь в меню и тычу пальцем. «Звериный аппетит», – одобрительно хлопал он меня по плечу и подмигивал официанту. Тот тоже давил лыбу, но молчал. А что я могу поделать, если калории точить надо за двоих?

Потом мы еще немножко прогулялись, прикинули время в дороге – и утопили газ в пол. К ночи надо было добраться до фазенды Нова Пирачининга, где жили какие-то дальние родственники Лукаша. Я уже начал подозревать, что в этой стране все друг другу как минимум троюродно близки. Но, понятное дело, не жаловался.

А наутро, когда мы бессовестно выдрыхлись у гостеприимных хозяев и позавтракали, как настоящие кампонезис, до цели нашей одиссеи оставалось всего ничего.

Остров Бананал. Для русского уха звучит забавно, но бразилейро так не считают. Это самый большой по площади речной остров в мире и естественный заповедник, ревностно оберегаемый властями. Именно здесь обитают все четыре племени индейцев каража, поддерживая численность этноса в меру привычного энтузиазма. Благами цивилизации наши ребята не брезгуют, но в целом, скорее, ведут традиционный образ жизни.

Что нам и требовалось.

Машину оставили на фазенде, и до реки нас подбросил один из фермеров. Там уже дежурили лодки аборигенов – всех желающих катали по Арагуайе или Риу-Жаваэш до национального парка, где для экотуристов были созданы все условия. Но парк нас не манил.

Так что, когда мы объяснили смуглым низкорослым харонам цель своего приезда, те переглянулись и пожали плечами. Их, по большому счету, интересовали только реалы – желательно наличкой. Прагматики от весла и фырчащего старого мотора.

Деревня, сбежавшая под лесные кроны в дельте Риу-Жаваэш, выглядела как и сто, и тысячу лет назад. Простые, прямоугольные в плане дома; полторы улицы, сонные и пыльные в это время года; дети, бегающие нагишом. На причале дремали морщинистые аксакалы с удочками в руках, у входов в жилища, прислоняясь к косякам, стояли беременные или кормящие женщины. Никто нам не удивлялся, никто не убегал, не вился с естественным любопытством. Словно так и надо было. Словно мы жили здесь отродясь и никуда не уезжали.

Тут Лукаш взял меня за пуговицу и, неубедительно сыграв легкое раскаяние, признался, что завез меня в свои бразильские тмутаракани не одной этнографии ради. То есть я, конечно, могу прикинуться классическим лопухом-туристом или идейным хиппи. Побродить по острову на двух или четырех, половить арапаиму и пожевать неспелых бананов, благо туалет типа сортир здесь за каждым кустом, но…

Я навострил уши. Был бы в облике – еще бы хвостом себе бока отхлестал. Слава Сумраку, Лукаш не стал тянуть перевертыша за упомянутую часть тела и перешел к сути.

Оказывается, еще когда он был сопляком-менину – я не стал уточнять, в каком веке, – то слышал, что на острове живет индеец, оборачивающийся боуто – речным дельфином. А потом, когда он, Лукаш, стал старше, опытнее и убедительнее, то даже смог свести знакомство с этим интересным типом. И мне якобы просто необходимо пообщаться с водоплавающим коллегой, потому что тот знает овердофига преувлекательнейших историй. О перевертышах в том числе.

А кто не любит хорошую историю? Точно не я. Тем более что батарейка в электронной читалке, взятой еще из дома, села, зарядить ее на острове было особо негде, да и мобильная сеть здесь уже не накрывала. При всем уважении к печатному слову: есть что-то завораживающее в том, когда хорошо подвешенный язык и выразительная речь плетут узор повествования лично и вслух. Эхо древней древности. Был, видел, расскажу.

И мы пошли к вождю. По словам Лукаша, тот просто обязан был знать, когда и где появится дельфин. Мол, этот тип совершенно не скрывается от своих, а те не считают его оборотничество чем-то из ряда вон. Ну, в общем, для социума, в котором до сих пор бытует мнение, что солнце идет по небу медленно, так как сын мудрой женщины сломал ему ногу, это нормально.

Вождь сидел на пороге своего отдельного домика и смолил трубку. Мы отдали ему одну из пачек табака, купленных еще в Порангату – удивительно, но в таком захолустном городке оказалась вполне приличная лавочка. В знак ответной вежливости крепкий, седой, ни на сантиметр не полысевший мужчина предложил нам терере́ – холодный мате. Отказываться было не принято, и мы с Лукашем припали к бомбильям, предваряя беседу характерным побулькиванием.

Потом дозорный задал ритуальный вопрос о видах на урожай, на улов и на прирост населения. Я терпел, хотя челюсть уже трещала от зевоты, сдерживаемой титаническим усилием. Хвала всем духам каража, вождь не стал распинаться по каждому пункту, а прямо спросил, что нужно уважаемым Оутрус-Иным в его деревне. Видимо, он знал Лукаша и сделал выводы.

Уважаемым Оутрус был нужен человек-дельфин. Если, конечно, ни он сам, ни его не менее уважаемые родичи не против. Родичи в лице вождя были только за, правда, предупредили, что боуто будет только вечером. И тут у моего спутника заорал телефон.

Я еще поразился – как так?! Мой смартфон затих после фазенды, а этот жук на связи! Заколдовал он мобильник, что ли? Но все объяснялось проще: из сумочки на поясе Лукаш выудил здоровую спутниковую трубку. Я такие только в девяностые видел, у самых реальных пацанов. Извинившись, дозорный отошел и быстро-быстро замолотил языком вполголоса. После чего сложил антеннку, убрал девайс и пожаловался, что работа достает везде. Мол, звонили из центрального офиса: раз уж он неподалеку, то пусть заглянет в Луиз Алвис. Стажера же, то есть меня, можно не привлекать, стажер пусть погуляет. Вечно везет этим стажерам, ворчал Лукаш, раскланиваясь с вождем и печально пыля в сторону лодок. Завтра буду, обещал он, отчаливая от берега.