— Держи. — "Штандартенфюрер" протянула вынутый из кармана из пачки ароматизированный одноразовый платок. — Вытрись.
Я последовал совету и приложил его к разбитой губе.
— Вот теперь он понял. Надеюсь. Понял, юноша? — Это уже мне.
— Так точно, сеньора. — Прошепелявил я.
— И каков будет твой ответ?
— А какой был вопрос? — Теперь усмехнулся я. Чем вызвал на ее лице довольную улыбку.
— Готов ли ты взвалить на себя все это, зная, что будет ОЧЕНЬ несладко. — Смешок. — Это правда. Все, что я с тобой делала, будет вправе делать с тобой любая из нас. И не только нас.
— Готов.
Она улыбнулась.
— Торопишься. Не спеши, подумай. Далее. Понимаешь ли ты, что отказаться и порвать с корпусом ты не сможешь? Только вперед ногами? Да погоди, не отвечай! — подняла она руку.
Села на стол, закинула ногу на ногу. Лицо ее приобрело задумчивое выражение древнего мыслителя.
— В летной теории есть такое понятие, "точка невозврата". Древние флайеры летали на малоэффективном органическом топливе, которого для полета требовалось очень много. И момент, когда его оставалось половина, назывался этой точкой. Из нее флайер мог либо вернуться на базу, либо лететь дальше и выполнить задание, но без возможности вернуться.
Пауза.
— Это точка невозврата, малыш. Твоя точка. И если ты решишь дезертировать, если поймешь, что всё это не твое, то это будет твоя и только твоя вина. Что не встал сейчас и не ушел своими ногами. Не Мишель, не моя, не королевы. Ничья другая. Только твоя.
И глядя на мое задумчивое лицо, продолжила:
— И еще вопрос. От меня лично. Ради чего тебе это все? Ради чего ты подписываешься умереть за чужого незнакомого человека? Что ты увидел в ней такого, что готов все бросить и служить?
Это не праздный вопрос. Я знаю ее дольше и лучше тебя. И у меня не раз появлялось подобное желание — бросить все и удрать.
А теперь думай. Мы подождем. Только не ври, прошу — в первую очередь себе. Перекур! Пятнадцать минут!
Она скрестила руки, обращаясь уже не ко мне. Тетки начали облегченно вздыхать и небольшими группами, скупо о чем-то переговариваясь, выходить наружу. Я остался один. Всего на четверть часа, но это очень, очень сложные четверть часа!
* * *
Лифт остановился на отметке, показывающей цифру "6". Видимо, это и был этаж, с которого мы отправлялись, поскольку перед нами простирался зеленый коридор. Хранители начали покидать кабину, однако, после того, как все четверо вышли, и я собрался идти следом, меня мягко придержали за плечо.
— А ты останься, — сказала сеньора Гарсия, но больше подошло бы "приказала". После чего обернулась, бросила загадочный для меня взгляд на королеву и вышла следом за остальными.
Огромная кабина лифта сразу опустела. Ее величество неспешно подошла к табло и набрала комбинацию из трех цифр. Трех, что насторожило — даже в подземелье цифра этажей была двузначной. Створки начали плавно закрываться: вначале внешняя, затем обе внутренние. Лифт тронулся. Ехали мы вверх.
— Страшно? — обернулась королева.
Я отрицательно замотал головой.
— Вижу же, страшно, — довольно усмехнулась она. — Не бойся, я ничего тебе не сделаю.
— Кто из нас кого по логике в этой ситуации должен бояться? — не мог не заметить я
Она рассмеялась, затем нахмурилась.
— Хуан, я могу постоять за себя, поверь. Я прошла корпус, два долгих и тяжелых года до присяги, включая Полигон. И если ты думаешь, что можешь причинить мне вред, то ты зря так думаешь.
— Нет, конечно, не думаю!.. Даже в мыслях!.. — Мне стало не по себе: угрожать монарху, даже намеками… — Просто не кажется вам, что по протоколу ваша охрана…
— …Не должна оставлять меня? — Королева усмехнулась. — Мальчик, я — монарх, правительница этой страны. И я сама решаю, что будет идти по протоколу, а что нет. А в данный момент я приняла решение показать тебе кое-что наедине, без охраны, и даже без вездесущей Елены. Кстати, как она тебе? — Брови ее величества вопросительно выгнулись.
Я чуть не закашлялся от такого вопроса. Но он был задан, и надо отвечать.
— Грозная, — выдавил я, прислушиваясь к ощущениям. — И страшная. В смысле, как возможный противник. Не дай бог переходить ей дорогу! А еще ее все боятся.
— А ты? Ты боишься?
Я неохотно кивнул.
— Не стоит. Ужас и страх — ее имидж, она должна таковой выглядеть. Но в душе она хорошая. Просто исполнительная. Работа у нее такая… — Королева грустно вздохнула.
— Я знаю ее работу, — согласно кивнул я. — Я бы не смог так, ваше величество.
Она снисходительно пожала плечами.
— Каждому свое.
Затем лифт так же плавно, как и ехал, остановился. Створки начали разъезжаться.
Это было небольшое пустое помещение. Насколько небольшое и насколько пустое я не понимал, пока нога королевы не ступила на пол вне кабины. В этот момент вокруг нас пробежали искорки — встроенные под потолком лампы рассеянного света начали волнообразно включаться, набирая яркость, образуя концентрические световые окружности, которые расходились, расходились…
…И явили глазам большое круглое помещение, метров двадцати в диаметре, центром которого был мигающий в дежурном режиме терминал виртуальной станции управления. Низкий свод, нависающий и давящий на психику, держался на шести толстенных колоннах, расположенных правильным шестиугольником — казалось, еще чуть-чуть, и потолок раздавит тебя. И колонны, и пол, и потолок, были покрыты зеркальной плиткой, что создавало ощущение стерильной объемной пустоты.
Я вышел следом за королевой, и пока она вальяжно шагала к терминалу, пытался понять, куда же это нас занесло. Ехали мы вверх, и не долго — гораздо меньше, чем в подземелье. Но учитывая скорость лифта, а также высоту дворца, несравнимую с многосотметровыми подземельями, то…
— Мы в шпиле, внутри, — ответила она на мой невысказанный вопрос. Мысленно я присвистнул — ого! — Выше только технические помещения радиоэлектронщиков. Ниже — тоже, — усмехнулась она и завихрила панель главного меню, выводя терминал из спячки.
Прикосновение пальцем — и стены вокруг нас начали терять очертания, зал же резко залило ярким светом, ни капельки не похожим на рассеянные лучи стандартных встроенных ламп освещения. Этот свет отражался от потолка и пола и на мгновение даже ослепил. Я испуганно заозирался, пытаясь понять, что происходит…
И понял. Щиты, огромные крепкие покрытые золотом пластины обшивки, из которых состояла внешняя часть стены, поднимались вверх и опускались вниз соответственно, оставляя вместо себя лишь стену внутреннюю — прозрачную горизонтальную круговую бойницу-окно. Единую и монолитную, по всему периметру.
Раскрыв рот, я подошел к "краю", к ставшей прозрачной стене, и с восторгом смотрел на то, что предстало перед глазами: везде, со всех сторон, на меня взирал грустный облачный зеленоватый венерианский вечер. Вдалеке на востоке, справа от меня, виднелись пики Сьерра де Реал, Королевского хребта — я первый раз видел их целиком, да еще с такого ракурса. Внизу, уходя вдаль до самого горизонта, во все стороны тянулись купола — разнообразные конструкции, под которыми жило или ютилось население Альфа-Аделлины. Огромные сооружения, просто циклопические, с высоты они казались почти игрушечными. И над всем этим, даруя ощущение волшебства, царило вечно грозное небо Венеры, словно смеясь над бытием людей- букашек внизу, давя их своей первозданной мощью.
— Нравится? — Королева неслышно подошла сзади. У меня не хватило дыхания ответить, я лишь кивнул. — Это называется смотровой площадкой. Мы находимся на высоте около шестисот метров. Не много, но строить дворец выше неразумно. Шпиль тянется еще метров на двести, но там нечего делать.
Шестьсот метров. Не много в масштабах цивилизации, умеющей строить полуторакилометровые башни даже в условиях адской Венеры, но и немало. От высоты, что лежала у меня под ногами, на мгновение сделалось дурно: я представил, сколько придется падать, если оказаться снаружи. Ни один скафандр от такого падения не спасет.
