Хозяйка судьбы (СИ) - Никода Анна

— Живей, живей! — Кирх, кутаясь в поеденную молью волчью шкуру, метался от ворот к карете, явно не чая уже, когда она уедет. — Чего ты тащишься, как курица?

Она со злостью всучила ему тяжелый чемодан, в последний раз оглянулась на Академию. Сердце заходилось в тревожном предчувствии — она не вернется сюда, не сможет. Но замок был равнодушен к ее чувствам, мрачной холодной громадой возвышаясь над головой. Тряхнув головой, чтобы избавиться от ненужных мыслей, Инира села в карету — никто не предложил ей руки, не помог сесть. Кирх, кое-как привязав чемодан на козлах позади, семенящими перебежками добрался до своего места. Карета качнулась, заржали лошади. Внезапным ураганным порывом ворота снова дернуло, едва не задев животных — с минуту стражники и Кирх отчаянно переругивались, затем они с натугой тронулись. Инира задернула шторки, чтобы не видеть набившего оскомину пейзажа — серых холмов с торчащими из мерзлой земли жесткими стеблями сухой осоки. В карете было холодно, она нашла под сиденьем свернутую в трубку медвежью шкуру, кое-как накрыла ноги. Лорд Приаш уехал рано утром — подготовить поместье к их приезду, уладить оставшиеся в городе дела, хотя ей казалось — проследить за Ле-Вантом. Он должен был встретить их на первой развилке. Инире это представлялось глупым планом и опасным, но она молча проглотила все свои догадки, понимая, что Приаш не станет слушать ее. Между ним и королевским дознавателем было что-то личное, некий подтекст, который она в силу возраста или неопытности не могла сейчас опознать. Поэтому она просто устроилась поудобнее и приготовилась ждать. Приятная тяжесть и мерное покачивание вскоре успокоили ее и против воли глаза начали слипаться.

Ее разбудила остановка. Еле разлепив глаза, Инира села, зябко кутаясь в шкуру. Под ней было тепло, а в карете пар шел изо рта при дыхании. Стемнело. Отодвинув шторки, она обнаружила сизые сумерки. Длинные черные тени падали на дорогу — они, наконец, выехали из этих проклятых болот и за окном, прилепившись к самой дороге, вздымались в высоту горы. Серо-черные камни пересекали трещины с торчащими из них редкими голыми кустарниками и клочками темного мха. Воздух был влажным и пах по-другому, почти как в Имретоне — водорослями и солью.

Заржали лошади, карета дернулась, но не поехала. Недовольно нахмурившись, Инира окончательно стряхнула с себя остатки сна и открыла дверцу, чтобы узнать, что происходит. В ту же секунду распахнулась дверь с другой стороны, явив человека, которого бы она хотела видеть меньше всего:

— Приветствую, драгоценная, — шутовски поклонился Ле-Вант. Теплая, подбитая мехом мантия с поднятым жестким воротником наполовину закрывала его лицо, но заметно было, что он изрядное время провел на улице: на усах и бороде от дыхания дознавателя намерзли льдинки, щеки и лоб покраснели от мороза.

— Что вы здесь делаете? — Инира, не желая поворачиваться к Ле-Ванту спиной, задом сползла со ступеней, шагнув на хрустнувшую под ее ногами землю. Может быть, потому, что ощущение это стало для нее привычно, а может, она просто научилась прислушиваться к себе после стольких повторений, но проснувшийся дар она почувствовала сразу. Еще слабый, лишь отзвук предстоящей беды, но ей хватило и этого — достаточные основания, чтобы растерять к королевскому посланнику всякое доверие.

— Жду вас, драгоценная, — невозмутимо ответил Ле-Вант. Внимательные глаза, чуть прищурившись, наблюдали за ней, словно за птицей в клетке — можешь биться о прутья сколько угодно, но никуда не денешься. — Наши планы изменились.

— Ваши планы, — нервно ответила Инира, обходя карету. Она мгновенно замерзла на пронизывающем ветру, а одежда пропиталась висящей в воздухе водяной взвесью, отяжелев. За спиной были горы, а впереди… Дорога шла по самому краю обрыва — каменное крошево осыпалось вниз, теряясь в ветвях кустарника и там, внизу, насколько хватало глаз, простиралось море. Оно было не похоже на то, что омывало берега Имретона — теплое, бирюзовое и прозрачное. Северное море Хьердаргена было похоже на горы, которые его окружали: тяжелое, темное, оно накатывало на пустынный каменистый берег и уходило обратно, с грохотом утаскивая за собой мелкую гальку. Оттого и привычный шум прибоя она не сразу узнала, приняв за далекие осыпающиеся отвалы в горах.

— Вы в их числе, драгоценная, — пожал плечами Ле-Вант, садясь в карету. Та чуть качнулась под его весом. — Залезайте, не стойте на ветру, — послышалось изнутри.

Инира беспомощно огляделась, но дорога была абсолютно пуста и некуда было бежать. Она не знала этих мест, понятия не имела, где находится поместье Приаша. Все ее инстинкты кричали об опасности. Что-то было не так, Ле-Ванта не должно быть здесь, он вообще не должен был открывать свое присутствие…

— Вы предпочитаете замерзнуть насмерть? — дознаватель выглянул из окна, недовольно хмурясь. — Или настолько боитесь меня?

Он снова скрылся в карете, абсолютно равнодушный к ответу. Они оба знали, что бежать некуда и выбора нет.

— Мы ведь не едем к лорду-директору? — она залезла внутрь, где стало слишком тесно для двоих — толстые меховые одежды занимали много места. Ле-Вант развалился на месте Иниры, накрывшись шкурой. Высокая лисья шапка с кисточкой хвоста валялась рядом. Девушка села, нервно сцепив руки в замок. Она тоже замерзла, только сидевшему напротив мужчине до этого не было никакого дела. Карета тронулась — Кирх не сказал ни слова против, уверив ее в мыслях, что все было просчитано заранее.

— Отчего же? — чуть приоткрыв глаза, отозвался дознаватель. — Едем.

Она не верила ему. Дар говорил, что опасность близко и в продуваемой насквозь карете ей стало вдруг нечем дышать.

Закусив губу, Инира уставилась в окно, но кроме гор и холмов ничего не видела — никаких признаков человеческого жилья. Когда Приаш хватится ее? И не будет ли к тому времени уже слишком поздно? Или уже поздно и лорд-директор валяется где-нибудь с перерезанным горлом, как жертва собственной прозорливости?

Скинув сапоги, Ле-Вант забросил ноги на скамью и, завернувшись в медвежью шкуру, как в кокон, повернулся к Инире спиной.

— Не вздумайте бежать, — донеслось глухое. — Пока что я просто хочу поговорить и лучше не будить во мне других желаний.

Сжавшись на сиденье, она подтянула колени к подбородку, наплевав на все приличия. Что толку? Она едет в карете со взрослым неженатым мужчиной, наедине, он без обуви и бессовестно дрыхнет, наплевав на ее комфорт. Так стоит ли держать марку?

— И о чем пойдет речь? — спросила она, настороженно глядя на него.

— Узнаете, когда приедем, — огрызнулся Ле-Вант. — А пока помолчите.

Инира затихла. Около часа прошло в нервном ожидании. Однако дьер, видимо, и правда заснул — дыхание было глубоким и ровным, он явно не ждал от нее подвоха, не считая бастарда достойным соперником. Карета мерно покачивалась — дорога была гладкой, словно лист бумаги. Ноги у нее затекли и Инира, бесшумно спустив их на пол, пересела ближе к окну. Отдернула шторку, наблюдая за отдаляющимся морем — дорога заворачивала влево, уходила вглубь материка. Поместье Приаша находилось на побережье.

В горах стемнело рано — небо еще было светлым, нежно-опаловым, а земля уже тонула во мраке. Горы становились все ниже, снова переходя в болотистые, голые холмы и родной запах моря больше не был слышен. Только крикливые чайки далеко в высоте говорили, что оно еще близко.

Когда взошла луна, они выехали на наезженный, широкий тракт. Инира увидела сигнальные башни и только теперь поняла, где они находятся — Пограничье. Северная граница проходила лигах в тридцати от Хъёргардена, являясь больше символической, чем реальной. Соседей как таковых не было — лишь разрозненные племена, затерявшиеся в бесконечных горах. Жить там было невозможно, а оттого и бороться не за что. В свое время король ограничился созданием сигнальных башен, чтобы предупреждать о редких набегах города и на этом отношения с племенами исчерпывались. Инира мало знала об этих местах — рассказы гувернантки содержали только общие сведения. Никто не думал, что бастарду может пригодиться страноведение.