В небольшом "предбаннике", куда выходили двери заветных комнаток, в кресле одиноко лежала шуба. Должно быть, Иван Кощеевич скинул ее, направляясь по своим делам. Я хихикнула: ну да, есть места, куда и шубе ход заказан. А потом присела и провела рукой по мягкому меху.
- Тяжело тебе, наверное.
- Не слишком, - откликнулась шуба-Патрикеевна. - Вот если бы царевна себе оставила - тогда да, туго бы пришлось. А с Иваном мы неплохо ладим.
- Слушай, а почему у тебя отчество такое странное? Я с детства понять не могла.
- И ничего не странное, - фыркнула бывшая лиса. - Я, между прочим, наполовину ирландка. Неужели не догадалась? Смотри, я рыжая, в отца, Патрика, хитрая, ловкая.
- А как его в такую даль занесло, твоего родителя? - удивилась я.
- Попутным ветром, - загадочно ответила Патрикеевна. - Вот ты сама-то как здесь очутилась?
- Головой ударилась, - честно призналась я. - Вот глюки и начались.
Шуба зашлась лающим смехом.
- Глюки, говоришь? Вечно вам, рационалистам, объяснение попроще требуется.
- А разве нет? Или все это происходит на самом деле?
- А ты сама-то как думаешь? - вопросом на вопрос ответила лиса.
- Не знаю, - честно призналась я. - Не хочется думать, что я после падения на грядку тронулась, но... Такого ведь не бывает, правда? Сын Кощея, Горыныч, Баба Яга, царь Иннокентий... Да кому рассказать - стыда не оберешься. Мигом городской сумасшедшей прослывешь.
- В мире есть много необъяснимого, - философски заметила шуба. - И для того, чтобы попасть в сказку, вовсе не обязательно сходить с ума. Уж поверь, я знаю, о чем говорю.
- Гарри Поттер, часть седьмая, - пробормотала я.
- Что, прости?
- Да так, книжку одну вспомнила. Там тоже на разные загадки давались мистические ответы. Вот только герой с призраком разговаривал. Точнее, не с призраком, а просто с умершим человеком. А я вот с шубой беседую.
- Разговор с умным собеседником никогда не повредит, - назидательно произнесла Патрикеевна.
- Послушай, умный собеседник, - забеспокоилась я, - получается, что если мне все это не снится и не кажется, то мои родители дома сейчас с ума сходят: дочь пропала.
- Не сходят, - произнес за моим плечом голос незаметно подошедшего ректора. - Вот посмотри.
И он вытащил из кармана шубы небольшое блюдце.
- Так, где-то здесь и яблоко было, очень кстати со стола прихватил, - пробормотал он, продолжая рыться в карманах.
- А я думала, что это только Иннокентий от чрезмерной любви к яблокам страдает, - не удержалась я.
И тут же отругала себя за развязавшийся после выпитого на пиру очень вкусного хмельного меда язык. А ну как ректор сейчас возмутится и сделает выговор чрезмерно нахальной студентке? Но Иван Кощеевич тоже не изображал за столом трезвенника, поэтому ответил вполне миролюбиво:
- Нет, я тоже яблочки уважаю. Вот, нашел, смотри.
И водрузил краснобокое яблоко на блюдце. Фрукт чуть покачнулся, а потом покатился по посудине, точно шарик.
- Надо же! - вырвалось у меня.
Мне казалось, будто я смотрю на планшет, только почему-то круглый. Родители сидели перед телевизором, смотрели фильм и о чем-то переговаривались.
- А звук увеличить можно?
Яблоко сделало полный круг по краю блюдца-экрана, и звук действительно стал громче. Теперь я слышала каждое слово. Мама и папа смотрели старую комедию и обсуждали ее.
- Они уверены, что ты уехала учиться в другой город, - пояснил мне Иван Кощеевич.
- Откуда вы знаете? - шмыгнула носом я.
- Я сам позаботился о том, чтобы у них сложилось такое впечатление, - пояснил ректор. - Это было несложно.
На глаза навернулись слезы.
- И что, я больше никогда их не увижу?
- Почему? - удивился Иван Кощеевич. - Ты сможешь их навещать. Или даже вернешься домой. Если захочешь, конечно.
Первой мыслью было: "Конечно, хочу!" Но потом я вспомнила Мышильду и Крыса, Васюшу и ее Кешика, Ваську, Елисея, Кузьму, Емельяна, все наши приключения, случившиеся за последние дни. И Светозара, конечно же. И решительно ответила:
- Нет, я хочу остаться. Но я точно смогу ездить домой? И писать письма? Или звонить?
- И ездить, и писать, - успокоил меня ректор. - Что же касается звонков... Я давно уже убеждаю Милослава в необходимости этого вида связи, но он такой ретроград. Впрочем...
Иван Кощеевич хитро мне подмигнул и вытащил из потайного кармана мобильный телефон.
- Так вот как вы поддерживали связь с царицей Марией! - догадалась я.
Ректор кивнул и приложил палец к губам.
- Но помни, что это секрет.
- Какой секрет? - спросила появившаяся на пороге дамской комнаты Васюша.
- Секретный, - ответил Бессмертный.
Телефона в его руке уже не было. И когда только спрятать успел?
Я ожидала, что Васюша пристанет ко мне с расспросами о моем разговоре с ректором, но нет. Чужие тайны подруга уважала. В наши покои она заявилась под утро с припухшими слегка губами.
- С Кешиком прощалась, - пояснила нам.
- Целовались? - спросила Васька, на мой взгляд, об очевидном.
Васюша покраснела и кивнула, а потом повалилась на кровать и раскинула руки.
- Ой, девочки, он такой... такой... замечательный, самый лучший, самый добрый, самый заботливый!
Мы с Васькой слушали ее и улыбались. Совсем недавно в этой комнате уже звучали подобные дифирамбы, только в адрес Крыса. Как и предполагал Светозар, Мышильда возвращаться отказалась.
- Мне очень неудобно перед Горынычем, - говорила она. - Но здесь я встретила свою судьбу. Вы уж передайте мои извинения, ладно?
И что нам оставалось делать? Только согласиться.
Крыс с Мышильдой, и царь с царицей, и Фома, и даже Федот пришли утром проститься с нами.
- С нетерпением буду ждать следующей встречи, - сказала Мария. - Ваня, мы всегда рады тебе и твоим студентам.
- Я скоро наведаюсь к тебе, - пообещал Иннокентий Васюше. - Если надо, то даже инкогнито.
Крыс церемонно раскланямся со всеми, Мышильда лапкой смахнула слезы с усов. Фома молча сунул мне в руки объемный сверток, от которого пахло пирогами.
- Ну, девки, того... Приятно познакомиться было, - пробубнил Федот.
- Все, заканчиваем прощание, - объявил ректор.
Воздух перед нами уже привычно замерцал, и мы по очереди шагнули на знакомую лесную опушку. Тридесятое царство оставалось позади, а к нам уже летел Милослав с воплями:
- Иван Кощеевич! Иван Кощеевич! Прибыли! А я с докладной к вам!
- Начинается, - пробормотал ректор. - Что у тебя там?
- Кража! Преступление века! Сливовицу у меня из подвала похитили! Целых десять литров!
Иван Кощеевич едва слышно застонал. Ему вторила шуба
