Апостол Смерти (СИ) - Щербинина Юлия Владимировна

Быть может, я не увидел Антона, потому что не знаю, как он выглядит. Отца Леры я видел на фотографии в её комнате. Он пришёл в мой сон даже в той же одежде, в которой был запечатлён. Возможно. А с другой стороны — Антон не просил меня о помощи и не звал к своей могиле, как Глеб. Я потратил много времени, но так и не смог найти место захоронения Антона.

— Антон… Антон, умерший предводитель некромантов… отзовись! — бормотал я каждую секунду.

Антон не отзывался.

Тогда я устремился в самую глубь обители мёртвых, где располагались традиционные могилы, и продолжил звать его.

Я не знал, сколько прошло минут или часов, и даже не догадывался, что сейчас — ночь, утро или уже день. Тишина и солнце, как и в любое время суток на кладбище северным летом. Это было и не важно.

Только одно подстрекало меня разобраться во всём как можно быстрее — Игорь может скоро проснуться и, не обнаружив меня в квартире, заподозрить в самодеятельности. Чем мне это грозит, стоит только догадываться. Убить он меня не убьёт, а вот если из-за меня снова пострадает хоть один человек, я не прощу этого ни ему, ни себе.

В конце концов, несколько раз обойдя и облетев всё кладбище я понял, что уйду ни с чем. Антон не откликался на зов, а найти место его захоронения вслепую, не зная ни фамилии, ни лица, было просто невозможно.

— Что… Господи, ну скажи мне — что делать?!

Глава 11 «Когда одиночество убивает»

По высоко палящему солнцу и переполненным, как в большой праздничный день улицам, я понял две вещи — сегодня поистине тёплая погода и время уже за полдень. А значит, у меня его осталось совсем немного.

Некромант обещал вынос тела сегодня в два часа. Мне нужно поторапливаться. Найти Хеллсинга, незнамо зачем, незнамо, что делать и как. Придётся импровизировать и разбираться по ходу дела.

Я судорожно гнал от себя мысли о том, что ничем не смогу ему помочь. Подозрение, что мне вообще не стоит лезть в это дело, страшило больше всего. Нет. Я не дам Игорю повода высокомерно помыкать меня своей мнимой правотой, и не позволю смерти забрать моего проводника.

До сих пор её мотивы опутаны для меня тайной, но за Хеллсингом она не охотится, в этом я уверен. Он сам ищет её, как избавление, по своей же глупости, по своей слабости и из страха раскрыть какую-то тайну. И если его «товарищи» некроманты всё же не хладнокровные убийцы, — в чём я почти не сомневаюсь — он вполне способен отдаться ей добровольно, а допускать этого нельзя.

Почему? Сам не знаю. Он не должен умирать!

В комнате Хеллсинга было убрано и почти чисто. Ни одной бутылки или пустой пачки, ни грязной посуды, ни разбросанных вещей. Постель заправлена, компьютерные диски аккуратно разложены по полочкам стола, разбитый монитор я увидел ещё у подъезда возле контейнера с мусором. Даже ковёр пропылесосен. Вполне себе нормальная обстановка самого бюджетного жилья со старой мебелью и ремонтом. Вот только хозяина этой комнатушки здесь не было.

Проклиная всё, на чём свет стоит, я помчался искать его по улицам. Стоит ли говорить, чему равна вероятность найти человека в оживлённом городе, даже не подозревая, где он может быть? Я осмотрел все ближайшие дворы и решил проверить знакомые квартиры.

Возле дома Сумрака чёрного BMW не было. Вряд ли Хеллсинг сидит под его дверью и ждёт своей участи. Стоит попробовать заглянуть к Лере. Мало ли.

Её микрорайон располагался на вершине горной местности. Я собрался было устремиться туда вдоль проезжей части, однако что-то внутри настоятельно посоветовало мне забираться по лестницам, не используя свою выработанную сверхскорость. Я подчинился импульсу неизвестного происхождения и, к своему немалому удивлению, скоро был вознаграждён.

На самой вершине горы, с которой простилался обзор на бо́льшую часть города, обширные просторы тундры и центральный район под столпами тянущегося из труб газа, я наткнулся на беспечную компанию молодых людей. Признаться, здесь мои удивления не закончились.

Хеллсинга окружала не стая неформальной молодёжи, заядлых металлистов и панков, как можно было ожидать, а группа парней в спортивных костюмах либо кепках и висящих мешковатых штанах. Гопники да рэперы. Двое сидели на металлических периллах, ещё двое стояли напротив, и у каждого в руках по банке пива, а под ногами ещё целый пакет. С чьего-то телефона играла соответствующая сей компании молодёжная музыка.

Проводник сидел спиной к ним прямо на земле, по другую сторону перил. От крутого склона его отделяло всего несколько шагов.

— Слышь, Лёх? — окликнул его парень в солнечных очках и кепке козырьком назад. — Всех угощаешь, а сам не пьёшь? Ты чё, братан?

Хеллсинг глянул на стоящую перед ним закрытую банку.

— Неохота.

— Да ла-адно! Хеллсинг? Не хочет бухать?

— А ты думаешь, чё жара такая стоит?

— Его, по ходу, уже не вставляет это дело.

— Ну, извини, брат. Барыга булки на пляже запекает, так что, пока только так.

— Лёх, а Лёх? Ты чего нос повесил? В эмори что ль записался?

— Да, вишь, какую чёлку отрастил!

Парни загоготали, а Хеллсинг иронично усмехнулся.

— Ага… Род деятельности сменил. Щас пойду плакать и вены резать.

Раскатистый смех, одна шутка за другой, и о нём уже забыли. Просто переключились на более занятные и весёлые темы.

Я покачал головой их дружелюбию, прошёл сквозь перила и аккуратно, чтобы не напугать Хеллсинга, сел рядом с ним.

Он совсем не удивился моему появлению. Одарил меня бесцветным взглядом и устремил его на горизонт.

— Пойдём, поговорим, — спокойно сказал я ему.

Он не реагировал. Сидел и смотрел вдаль, а я находил всё больше сходств этого неопрятного угрюмого неформала с тем, кого видел сегодня во сне.

Молчание затягивалось. Воздух наполняли жизнерадостные голоса и нестандартная музыка, город и его жители купались в сиянии солнца, а над головами раскидывалось ярко голубое небо, так гармонирующее с общей оживлённостью, и такое безразличное к страданиям этого парня. И к моим тоже.

Я тоже невольно залюбовался всем, что происходит вокруг меня. А вокруг меня происходила жизнь. Я смотрел на неё, словно в телевизор, не ощущая солнечного тепла и свежести летнего воздуха. Должно быть, сейчас Хеллсинг тоже ничего этого не чувствует. Или наоборот — пытается пропитать всего себя этими мелочами и обыденностями жизни, что и составляет простое человеческое счастье, окунуться в них с головой и хорошенько запомнить.

Как будто хотел насладиться ими напоследок.

Я встрепенулся от этой мысли. Всё меньше и меньше мне нравилось его настроение, которое я ощущал, как своё.

Хеллсинг оживился лишь когда уловил краем уха обрывок разговора своих товарищей.

— А сколько время?

— Второй час. Половина почти.

В эту же секунду мой проводник вобрал в грудь столько воздуха, сколько уместилось в лёгких, медленно выдохнул, встал, пнул с размаху пивную банку и помчался вниз с крутого склона горы.

К его дому мы шли молча. Хеллсинг не смотрел на меня, ничего не говорил, но и не пытался меня прогнать. Мне в мысли закралась одна идея, и я решил аккуратно воплотить её в жизнь.

— Послушай… Я тоже всю жизнь был один. Ни друзей, ни личной жизни. Даже родственников не осталось. У меня не было никого, и, знаешь, иногда лучше быть совсем одному, чем в компаниях тех, среди кого чувствуешь себя ещё более одиноким.

Он не отвечал и словно бы не слышал.

— Я знаю, о чём ты думаешь, — в лоб выдал я. — Поверь мне — если ты это сделаешь, ты не избавишь себя от проблем. С самоубийцами происходит то же, что со мной. Расскажи мне! — Я перегородил ему дорогу, и парень остановился. — Расскажи мне, Лёша, что ты скрываешь от Сумрака? Что произошло с Антоном? Ты ведь знаешь, так сними с себя этот груз.

Глаза Хеллсинга, как две синхронно танцующие мухи, кружили по моему лицу, но в них не отражалось ничего. Никаких эмоций и мыслей. Я словно бы разговаривал со слепцом.