Архипелаг раздора (СИ) - Вольная Маргарита

– Садись.

– Я не займу у вас много времени...

– Перестань так говорить, – нахмурился Герман. – Как будто я тебе враг.

– Простите, я не хотела...

– Ты никогда не была со мной на вы. Вот и теперь не нужно.

Старушка смутилась ещё больше, и её маленькая фигура стала ниже.

– Чего ты хотела?

– Умоляю простить меня за дерзость, я... я слышала, что Марианну собираются объявить предательницей и убийцей, но...

– Кто тебе сказал?

– Об этом все говорят, я и не помню, где услышала...

– Ты в это веришь? – Его тяжёлый взгляд устремился на Агату, а пальцы невольно коснулись бумаги.

– Конечно, нет. Мало ли, о чём болтают во дворце, поэтому я решила спросить лично.

– А о чём ещё болтают во дворце?

– Я и не припомню...

– О том, что нынешний король – жестокий тиран. Что сперва он убрал мать, а затем хладнокровно избавился от сестры, – ледяным тоном проговорил он. – Неужели ты не слышала?

Старушка подняла голову и подошла ближе.

– Это ложь. Вы росли с Марианной на моих глазах, и я...

– Так скажи, что мне делать?

– Не слушать никого...

– Не слушать никого, – горько повторил Герман и посмотрел на лежащую перед ним бумагу. – Наверное, ты знаешь, что убийца не найден, а народ до сих пор жаждет мести. Так скажи, на кого обрушится их гнев?

– Вы последний представитель Кордов.

– Разве ты не знаешь, что династии, как и люди, рождаются и умирают? Оказалось, ничто не вечно.

– Они не посмеют поднять на вас руку...

– Руку, может, и не посмеют, а вот меч – вполне. Если, – он вздохнул, – я не дам им то, чего они хотят. Ты пришла спросить лично, хорошо, я отвечу. Да, я собираюсь объявить Марианну предательницей и убийцей.

Агата поджала губы.

– Но ведь она твоя сестра...

– Это уже не важно.

– Как это не важно?

– Её больше нет, поэтому для неё моё решение ничего не изменит.

– Её так и не нашли, – едва слышно проговорила старушка.

– Никто не продержится под водой так долго.

– Но левиафан не вернулся, значит, они вместе! Если ты объявишь Марианну предательницей, ты обрежешь ей путь домой!

– Так значит, ты веришь, что она жива? – заторможенно спросил Герман.

– Да! Да, я верю! Я чувствую, моя девочка жива! – вдруг горячо заговорила Агата, подавшись вперёд. – Прошу, умоляю, не нужно этого делать!

– Мама убита, и всё указывает на Марианну...

– Она всё время просидела со мной и ни разу не вышла! Да и как она выйдет?! Королева заперла её!

– Ты лжёшь, – ядовито улыбнулся он. – Марианна сама открыла дверь, когда я вернулся. И трупы тянулись именно из её покоев.

– Она всё время была со мной!

– И сережка. Ты ведь слышала, что рядом с мамой нашли сережку?

– Она просто потеряла её! Она как раз рассказывала мне об этом! Это же подарок матери! Она была очень расстроена!

– Вероятно, мама сопротивлялась, она была храброй и смелой женщиной. Вероятно, в схватке она как-то зацепила...

– Герман! Герман! Что ты говоришь?! – Агата подошла вплотную к столу. – Марианна не делала этого! Она всё время была на моих глазах! До самого утра!

– Ты всегда выгораживала её, – покачал головой король, – даже теперь, когда она мертва, ты продолжаешь её защищать.

По истонченной старостью коже покатились слёзы. Старушка поспешно вытирала их, но никак не могла остановить.

– Прошу, пожалуйста, поверь мне! Она ни в чём не виновата! Ради справедливости, ради морских богинь, не делай этого! У неё должна быть дорога назад!

– Её больше нет, – упрямо повторил Герман, но его глаза с надеждой смотрели на Агату. – Если я ничего не сделаю, меня тоже скоро может не стать. Я должен объявить её предательницей. Ради будущего государства...

– Ты мог бы не делать этого ради любви...

Король вскочил на ноги, и тяжелое кресло с грохотом упало назад. Вены на шее вздулись, глаза налились кровью, и он прошипел:

– О какой такой любви вы говорите?

Старушка выдержала взгляд и ответила со странной легкостью в голосе:

– О братской, о какой же ещё?

Герман шумно вдыхал и выдыхал воздух, пока внезапное появление Виктора не заставило его успокоиться. Мужчина прошёл в кабинет и удивленно посмотрел на замерших людей.

– Я не помешал? – с неловкостью спросил он.

– Агата уже уходит.

Но старушка не тронулась с места и продолжала стоять, умоляюще сведя брови.

– Агата уже уходит! – громче повторил король.

Женщина неуверенно отступила, а её губы беззвучно прошептали: «Умоляю...»

Когда страж терпеливо вывел гостью, Герман упал в кресло и уронил голову назад.

– Что она хотела? – спросил Виктор.

– Не спрашивай меня ни о чём... Зачем ты пришёл?

– Послы с Водного прибыли, – торжественно объявил тот. – Если хочешь, я сопровожу их один.

– Нет. Мама собиралась лично показать псевдоорден, поэтому я сделаю это ради неё.

Король выглядел уставшим. Он осунулся ещё больше, ещё сильнее повисла на теле одежда, а поступь выглядела так, как будто недавно он чересчур весело провёл время и не успел отойти.

– Ты в порядке? – забеспокоился Виктор.

– Да. Мне нужно пару минут...

Герман с трудом, но всё-таки нашёл в себе силы. Его спина выпрямилась, черты лица обрели прежнюю уверенность, и он решительно покинул кабинет.

Пятеро послов, облаченных в голубые одежды из тончайшей ткани, склонились в искренней почтительности, когда король острова Солнца спустился в сад. Он осмотрел немолодых мужчин и повелительным взмахом руки заставил их выпрямиться.

– Его Высочество Северин глубочайше соболезнует и надеется на личный визит, – произнёс один из них. – Он передаёт эти дары в качестве своего уважения новому сильному правителю.

Они расступились, и стражники поставили перед Германом огромный запечатанный сундук.

– Благодарю, – сдержанно ответил король.

– А также он просит разрешения на зарисовки ордена Асха.

– На зарисовки?

– С нами художник.

Низкий худой человечек с удивительно острым подбородком протянул дощечку с приколотой бумагой и карандашом.

– Вам будет нечего зарисовывать.

– Ваше Высочество...

– Хорошо, раз вам так хочется запечатлеть монахов, которые высаживают на клумбы цветы – пожалуйста.

Послы настороженно переглянулись.

– Неужели вы не позволите нам увидеть величайшую силу, которую только можно представить?

– Вероятно, вы говорите о силе природы? – сдерживая раздражение, поинтересовался Герман. – Тогда, конечно. Там, куда мы отправляемся, вы воочию увидите, как растут самые разнообразные растения.

Король направился к коню, которого наконец подвели, и только сейчас с облегчением выдохнул. Виктор подсадил его на скакуна и едва слышно проговорил:

– Ты был невежлив. С послами так нельзя.

– Я их не ждал.

– Но мы согласились их принять, а ты даже не открыл сундук.

– Что Северин может прислать такого, чего у меня нет?

– Например, золото, которого сейчас в казне не то чтобы очень много...

– Слишком большой сундук для такого количества.

– И всё же...

– Виктор, прошу, – он посмотрел на мужчину глазами, полными страдания, и тот отступил.

– Я поеду впереди.

Король развернул коня и обратился к озадаченным послам:

– Нам предстоит далекий и нелегкий путь. Вы поедете в карете, чтобы путешествие не показалось столь утомительным.

– Нижайше благодарим, – склонился в ответ один из них.

Высохшая от жары дорога уходила вдаль. Она не петляла, не поворачивала, а тянулась вперед с упрямой монотонностью. Герман крепко сжимал повод и невидяще уставился вперёд. Последний раз, когда он проезжал здесь, в королевском дворце зверски убивали его мать, а он не знал этого, и самые ужасные часы в жизни Анны стали для него самыми счастливыми. Он помнил, как легко ему удалось соединить шелковые нити, как встрепенулось тело животного и как они вместе полетели над землей, наслаждаясь свободой. Король коротко дышал и не замечал онемение в спине, плечах и руках, горестные образы наводнили его уставшую голову и заместили всё, что он видел вокруг. Мимо него прошёл и недолгий привал, где все размялись и перекусили, и беседы у костра, которые очень понравились послам, и прекрасные виды природы, коими изобиловал остров Солнца. Герман едва не пропустил поворот к псевдоордену и, если бы его конь послушно не повернул за конём Виктора, проехал бы дальше, несомненно удивив иностранных гостей.