Вампир - Хольбайн Вольфганг

Ненастоящий Цепеш гневным движением выдернул кляп и ударил Андрея тыльной стороной ладони по лицу.

— Влад, — сказал Влад Дракула резко, — не теперь. У тебя будет достаточно времени и удобных случаев получить удовлетворение, но не теперь. — Он сделал повелительный жест. — Иди и найди работорговца, прежде чем он причинит реальный вред.

Фальшивый Дракула повернулся и исчез. Цепеш смотрел вслед ему, качая головой, потом протянул руку и взял из рук Андрея меч.

— Не возражаешь? Я наконец увидел, как ты умеешь им орудовать.

Андрей не стал ему препятствовать. Он и самого Цепеша мог бы еще и теперь убить, но это означало немедленный конец — и его собственный, и Фредерика.

— Жаль Кербера, — сказал отец Доменикус. — Он долго служил мне верой и правдой. Господь Бог позаботится о его душе, вы оба получите сполна, что заслужили.

Андрей заметил, как Билер напрягся, но снова опустил руки.

— Ты не можешь осквернить имя господина, — продолжал Доменикус. — Такое творение дьявола, как ты.

— Хватит болтать, Доменикус, — холодно сказал Андрей. — Чего ты хочешь? Сделай это, только избавь меня от необходимости положить конец твоей болтовне.

— Убить тебя? — Доменикус сделал вид, что эта мысль пришла ему в голову впервые. — Да, я сделаю это. И можешь быть уверен, что на этот раз я постараюсь собственными глазами убедиться, что ты мертв. Ты будешь гореть, колдун. — Он указал на Фредерика. — Вместе с этим одержимым дьяволом мальчишкой.

— Не так быстро, отец, — вмешался Цепеш. — У нас есть договоренность.

В глазах Доменикуса вспыхнул огонь.

— Договоренность? Он убил одного из моих лучших людей!

— Двоих, если быть точными, — поправил его Цепеш. — Они это заслужили. Воин, позволяющий убить себя, ничего не стоит. Я же вас предостерегал. — Он покачал головой. — Деляну мой!

В глазах Доменикуса пылала откровенная ненависть.

— Вы не знаете, с кем говорите!

— С представителем святой римской инквизиции, — ответил Цепеш и издевательски поклонился. — Но Рим далеко, и у Церкви есть тут ровно столько власти, сколько я за ней признаю. Что сказали бы ваши братья в Риме, если бы узнали, кого вы держите у себя на службе, отец?

— Не перегибайте палку, Цепеш, — сказал Доменикус. — Я вам очень обязан, но каждая обязанность имеет границы.

— Я не собираюсь угрожать вам, — смеясь, ответил Цепеш. — Я только напоминаю о соглашении, которое мы заключили. — Он указал на Фредерика, потом на Андрея. — Вы получаете парня, я — его.

— Оставьте Фредерика в покое, — сказал Андрей быстро. — Это дело наше с тобой, Доменикус.

— Ничего подобного, — ответил инквизитор. — Возможно, так оно и было, но до того, как это невинное дитя разрушило мой позвоночник.

— Значит, ты хочешь мстить, — сказал Андрей.

— Нет, — ответил Доменикус. — Парень одержим дьяволом, впрочем, как и ты, и весь ваш проклятый род. Но он еще мальчик. Нечистая сила прикоснулась к его душе, но еще не окончательно овладела ею. Я возьму его с собой и поборюсь с дьяволом за его душу.

— Ты говоришь о дьяволе? — Андрей почти смеялся. — Сколько человек ты обрек на смерть во имя Господа?

— Зло обрело силу, а сатана хитер. Его надо вырвать с корнем! — Доменикус сделал резкое движение рукой. — Уберите этого дьявола с глаз долой. И принесите мои лекарства. У меня сильные боли.

14

Тесное помещение имело единственное маленькое окошко, в которое даже кулак не просунешь. Дверь была достаточно массивной, чтобы устоять против пушечного выстрела, и на уровне глаз в ней было отверстие величиной с ладонь.

Мебель была такая: стул, кровать и наполовину наполненное водой ведро, заменявшее туалет. Железное кольцо в стене не оставляло никаких сомнений в предназначении этого помещения.

Однако Андрей не был закован. Сам Цепеш и полдюжины тяжело вооруженных солдат доставили его сюда. Пленника грубо втолкнули в камеру и оставили одного.

Через какое-то время заслонка в двери открылась, и пара недоверчивых глаз заглянула к нему. Затем в камеру вошли двое, направили на него острия длинных копий и поставили перед ним обильный обед и полкувшина вина.

У Андрея было такое чувство, что дело тут не в великодушии Цепеша, а в том, что это обед палача.

Его надежды покинуть крепость живым таяли. Не впервые попадал он в безвыходную ситуацию, но до сих пор ему всегда удавалось освободиться.

На этот раз все было по-другому. Его противники знали, кто он. Вернее, они знали, что он такое и на что способен. Цепеш не дал бы ему уйти. Он удивлялся, что Андрей вообще еще жив.

Кербер его победил. Он был сильнее в этом поединке и, безусловно, убил бы его, если бы Влад — Цепеш! — в последний момент не вступил в бой.

Услышав громкие шаги в проходе, он встал и подошел ближе к двери, чтобы освободить солдат от необходимости гнать его своими копьями перед собой. Но это не были тюремщики.

В камеру вошла Мария.

Андрей не мог сделать ничего другого, как просто стоять и смотреть на нее. Он не мог собраться с мыслями. До сих пор ему, несмотря ни на что, удавалось вытеснять из своего сознания мысль о том, что она где-то близко. Это было для него слишком мучительно.

И вот она тут.

Мария стояла перед ним, всего лишь в двух или трех шагах, такая же прелестная, какой он сохранил ее в своей памяти, но более хрупкая. От нее исходило нечто вроде тихой печали. Деляну лучше разглядел ее и понял, что она и внешне изменилась. Ее лицо осунулось. Он заметил намек на те же темные морщины, которые избороздили лицо ее брата Доменикуса. У них за спиной были лишения и тяготы. Дорога сюда не была легкой. И вероятно, она прошла ее не добровольно.

— Мария… — начал Андрей.

— Нет! — Ее голос был тихим и ломким, но звучал в то же время и резко, так что он замолчал. — Ничего не говори. Доменикус не знает, что я тут, и не должен узнать. У меня мало времени.

В ее голосе было что-то такое, что испугало Андрея. И в ее взгляде. Деляну оставался на месте, хотя с трудом удерживался от того, чтобы заключить ее в объятия, ощутить вкус ее сладких губ. Все, что было между Констанцей и нынешней минутой, казалось, больше не существовало, как будто кто-то стер время между ними.

— Это правда? — спросила Мария.

Возможно, это были слезы, блеск которых он заметил в ее глазах. А может быть, и нет.

— Что?

— То, что рассказал Доменикус, — произнесла она устало, — что ты… колдун?

— Он так сказал?

— Не совсем так, — поправилась Мария. — Но он сказал, что ты состоишь в союзе с дьяволом. Что ты занимаешься черной магией. И что тебя нельзя убить.

— Ты поверила? — Мысли Андрея с дикой скоростью вращались по кругу. Он отказывался верить в то, что слышал, а еще больше в то, что читал в ее глазах. Это было невозможно. Этого не должно было быть! Только не это.

— Я не знаю, во что я должна верить, — ответила Мария. — Я знаю, что я увидела.

— И что же… ты увидела? — запинаясь, спросил Андрей.

Он сделал полшага в ее сторону и сразу остановился, заметив, что она инстинктивно отшатнулась. Если что-то и могло быть хуже, чем выражение ее глаз, то это опасение, что она его боится.

— Мальчик. Фредерик… Билер порезал его ножом. Рана затянулась. У меня на глазах. Это колдовство.

— Это не имеет ничего общего с колдовством, — возразил Андрей, но Мария не слышала его.

— Ты такой же, как он, не правда ли? — Глаза Марии потемнели.

Что-то сломалось в Андрее, когда он понял, что она действительно боится его. Это было самое худшее. Он мог жить с мыслью, что никогда больше не увидит ее. Он даже мог жить, зная, что она не разделяет его любви. Но понимание того, что она боится его, было невыносимо.

— Да, — сказал он. — Но я…

— Значит, это правда. Вы в союзе с дьяволом.

— Я не знаю, существует ли дьявол, — сказал Андрей. — Но если и существует, то ни Фредерик, ни я не имеем к нему никакого отношения. Я мог бы тебе объяснить, кто мы. Я давно должен был сделать это, но я… боялся.