Забытая часовня (СИ) - Матвеенко Майя

— Я больше за туалет волнуюсь. А если учителям расскажут?.. — испуганно поинтересовалась Надя, подышав паром на замерзшие руки.

— Не расскажут, — хмыкнула подошедшая Оля вместе со своей командой, на ходу засовывая маркеры в сумку. — Их же тогда во всей школе уважать перестанут. Они ещё и отмывать сами наши приветики кинутся, как увидят, чтоб никто не заметил, особенно учителя. Иначе как им объяснить, с чего мы на них так ополчились?

— А вы точно всё качественно сделали? — уточнила руководящая процессом Марго.

— А то! Никого не забыли! И ни одного ругательства тоже. Постарались, по крайней мере. Разными цветами. Там сейчас так красиво! Если не читать, что написано — то лучший туалет в школе! Если бы ещё не так воняло… Ладно, пора сматываться! Вон наши парни на горизонте появились!..

Они и в самом деле стояли на крыльце школы, обалдело оглядывая заснеженный двор.

А потом Оля услышала, какие именно слова на стенах туалета в адрес обидчиков они забыли написать. И даже несколько новых узнала.

Пацаны с разъяренными воплями скатились с лестницы и бросились подбирать своё имущество, параллельно пытаясь дать затрещину бегавшим вокруг девчонкам.

Жигалов кинул последнюю книгу в рюкзак и со злостью затянул шнуровку. Потом нарочито небрежно закинул его на плечо и медленно подошел к Любе:

— Дрянь, ты за это ответишь! Не желаю больше иметь с тобой никакого дела! — срывающимся от злости голосом заявил он, стянул с руки перчатку и ударил девочку по лицу. Сильно. Наотмашь.

Получилось на диво звонко. Все замерли и обернулись к ним. В широко распахнутых глазах у Любы блеснули слезы. Она приложила руку к горящей щеке и с изумлением глядела на Вову. Ветер трепал выбившиеся из-под шапки волосы и украшал их медленно оседающими мелкими снежинками.

Жигалов слегка смутился, отступил на шаг и опустил руку. Потом резко развернулся и пошел прочь, не оглядываясь. Его одноклассники, помедлив и извиняюще глянув на застывшую девочку, пошли следом. 7 «Б» и 8, пробормотав прощание и смущённо опустив глаза, тоже разбрелись в разные стороны.

Парни и девчонки 7 «А» переглянулись и посмотрели на Любу. Она всё так же смотрела в одну точку, держа руку у лица. В горле застрял ком, сердце выдавало резкие, но быстрые и болезненные удары. По щеке, блестя в лучах холодного, клонящегося к горизонту солнца, скатилась слеза.

— Люба, — нарушил прерываемое лишь завыванием ветра липкое и тягучее молчание Федя, — я типа…

Люба развернулась и побежала прочь со двора, в школу.

Девочка сидела в туалете на корточках и плакала. В дверь протиснулись Вера с Надей и сели рядом. Люба уткнулась Вере в плечо, давясь рыданиями; Надя успокаивающе поглаживала подругу по спине.

Когда Люба немного успокоилась, Вера сказала:

— Это Жигалов взял тетрадку. Мне Оля сказала, а ей Юра. Я же всегда говорила, что он свинья.

— Хряк! — судорожно всхлипнув, подтвердила Люба. — Самый настоящий!

Потом решительно утерла рукавом мокрые дорожки со щек, встала и сказала:

— Ну, по крайней мере, теперь у нас с ним всё кончено! И вообще, чего я расстраиваюсь? Влюблюсь в кого-нибудь другого!

*

На следующее утро пацаны преподнесли девушкам извинение в письменной форме со своими подписями и подарили каждой по новой тетрадке взамен испорченной. Девушки поломались для приличия, но потом простили. Всё равно в одном классе живём, никуда друг от друга не денешься, так чего дуться? Да ещё и дежурство скоро, и «Ромео и Джульетту» ставить всем классом… И Восьмое марта не за горами, вдруг пацаны в порыве раскаяния хоть раз что дельное подарят?.. А то клизма это как-то не то, не предел мечтаний…

…Туалет парни мыть не стали, хотя про себя всё прочитали. Уборщицы тоже посчитали, что это вне их компетенции, а ни Мороз, ни другие представители «стражей порядка» туда не захаживали, так как являлись особами женского пола. А учителям-мужчинам новое оформление даже понравилось: и сидеть не скучно, и слов много интересных можно узнать, грамотности учеников поражаясь, и цвета разные глаз радуют…

Так что остался туалет нетронутым и стал ещё одной школьной достопримечательностью.

Глава 12. Будни и праздники

Первый день весны в этом году природа встретила как полагается. Из-за светло-пепельных, мягких и пушистых облаков выглядывали лимонного цвета солнышко и ярко-синие лоскуты неба. Снег слегка подтаял, хотя прохладный порывистый ветерок — зимний страж — ясно давал понять, что весна получит бразды правления ещё не скоро.

Сквозь незастекленное окошко часовни на большую лужу — всё, что осталось от нападавшего из того же окна за зиму снега — падали косые лучи и, отражаясь от глянцевой поверхности воды, серебристыми бликами оседали на сваленных в кучу сумках и шапках. Три подруги, с расстегнутыми воротами у курток и с развязанными шарфами, вытаскивали из дверей разломанную два месяца назад Любой скамейку, которая с приходом весны стала все ощутимее попахивать гнилью.

Люба и Вера, держась рукой каждая за свой обломок скамейки и волоча другой его конец по земле, осторожно спустились по поскрипывающим ступеням и побрели к деревьям, где и собирались бросить деревяшки, уже не обращая внимания на тут же принявшиеся за работу неведомые силы, заметающие их следы вокруг здания. Действовали девочки вяло и как на автомате: сегодня Барисова Тамара Ивановна, решив отметить приход весны, закатила 7 «А» гигантскую проверочную, а если она в чем и была согласна с Мороз, так это в том, что детей надо держать в строгости, поэтому весь урок ходила между партами, изымая книги, конспекты, шпаргалки, копии шпаргалок и копии копий шпаргалок, а у самых настойчивых — ещё и копии копий копий шпаргалок. Ни Люба, ни Вера, ни Надя к этому оказались не готовы, и сейчас чувствовали себя так, словно их прокрутили в стиральной машинке.

Чуть-чуть не дойдя до окружающих полянку лип и березок, Вера со слабым, сонным недоумением уставилась в просвет между деревьями:

— Люб, гляди-ка, заяц!

Люба обернулась и уронила скамью себе на ногу:

— Ай! Точно! Рыжий! Ё-моё, а здоровенный-то какой!

Заяц и вправду впечатлял: размером с маленькую собачку, тёмно-рыжий, он с важным видом сидел на снегу, презрительно разглядывая подруг умными темными глазами и изредка подергивая ушами.

— Во даёт! Наглый! — восхитилась Люба и обернулась к часовне:

— Эй, Надька! Поди сюда!

Из двери показалась веснушчатая физиономия третьей подруги.

— Что? — поинтересовалась девушка, махнув пыльной тряпкой, которой сметала паутину со стен: девчонки решили навести порядок. Правда, Надя долго отказывалась, так как панически боялась насекомых — и пауков в том числе, — но удалось убедить её, что за зиму они все передохли.

— Гляди-ка! — Люба посторонилась, что бы из часовни было видно рыжее чудо.

Девочка близоруко сощурилась:

— Я отсюда ничего не вижу! Что там?

— Ну, ты иди, иди сюда!

Надя со вздохом исчезла за дверью, а потом появилась уже без тряпки.

Вера схватила подругу за руку, подтащила к себе и ткнула пальцем во всё так же неподвижно сидящего зайца.

— Очень похож на того, которого мы здесь видели первый раз, правда? — многозначительно приподняв тонкие брови, заметила Люба. Вера выглядела очень довольной. Надя неопределенно пожала плечами, внимательно изучая животное:

— Ладно уж, поддамся вашему сумасшествию и скажу, что он точно такого же цвета, как та собака. Радуйтесь.

Вера стала выглядеть еще довольнее. Люба ухмыльнулась:

— Вот уж не думала, что твои скептически настроенные мозги смогут заметить, переработать и сопоставить эти две вещи именно в этой направленности, — заумно выдала Люба, явно гордясь столь длинной учёной фразой.

— Кстати, ты ту собаку гладила? — спохватилась Вера.

— Ты что?! Фу! Нет, конечно! — возмутилась Надя. — Она же блохастая! И укусить может! Не люблю я животных, боюсь…

Люба тут же возмутилась и принялась яростно спорить, пытаясь сагитировать подругу на защиту животных. Вера, в душе всецело на стороне Любы, в дискуссию не встревала, по личному опыту зная, что разнимающему всегда достается больше.