Ключи ушедшего бога - Фирсанова Юлия Алексеевна

После обмена приветствиями я решила спросить у Шерифа, как у лица, опекающего радильярское чудо природы, доколе Филя будет строить из себя идиота и возносить комплименты не по адресу. Пора бы уж твердо запомнить, что я и покойница Симелия — разные девушки, и перенести свою симпатию на более подходящий объект.

— «Ты прекрасна»! — передразнила я клокотание загнанного воробья по имени Филя Радильярский и всплеснула руками. — Чем он смотрит-то, чудак? Ладно мордаха миленькая, ну так ведь все прочее — просто суповой набор, способный вызвать интерес разве что у собак! Не его обоже, а он все вздыхает. Сколько можно-то?!

— У любви другие глаза, — мягко проронил Шериф, взяв меня за руку и бережно погладив для успокоения, чем вызвал эффект вовсе не успокоительный, а скорее схожий с видениями нынешней ночи. — Ты яркая, не похожая на всех, с кем принцу доводилось встречаться.

— Одинаковых людей вообще не бывает, даже близняшки внутри разные, — несколько нервно, будто прикосновение жреца разом из меня пар выпустило и запустило совсем другую программу, проворчала я. — И не надо о других взглядах на очевидное. Голову сломала, как его от себя отвадить. Отрыжка не помогает. Филька словно не слышит и не чует ничего, упрямый. Уже думала, может, щитовиков попросить за мной приударить, так с нашего заморыша станется пойти топиться или сильнее влюбиться из чистого мазохизма.

— Потерпи, — снова мягко попросил меня Шериф, вероятно, натренированный закидонами принца. — Фиилор был слишком разбалован во дворце. Сейчас он похож на птенца, выбравшегося из скорлупы и вылетевшего из гнезда. Мало что понимает, растерян, пусть и старается держаться с достоинством. Думаю, он ухватился за твой лик как за единственно знакомый, придававший смысл его побегу.

«Вот оно что», — призадумалась я, отпуская злость и досаду на пацана. Когда Шериф открыл мне глаза на состояние принца, разом ушло все возмущение. В самом деле, что я на парня взъелась? Сама же в аналогичной ситуации. Он сменил обстановку и изо всех сил пытается быть полезным и вписаться в жизнь других людей. Я делаю примерно то же, только еще и сама в чужой шкурке обживаюсь, нервничаю, а из-за этого настроение скачет. Никогда особой, исключительно приятной в общении, не была, а это попаданство меня еще и подпортило.

— Ты прав, — согласилась я с Шерифом. — Парень молодец. Выдует ему лишнее из головы, как с нами пошляется. Спасибо за объяснение.

— Спасибо, что нашла в себе силы понять и принять, — кротко поблагодарил в ответ жрец, и я в очередной раз пожалела, что он именно жрец. Такая неприятная профессия. В сравнении со служением богу никакое другое увлечение, в том числе девушкой, не котируется. Не конкурентка я Первоотцу.

Оставив умного человека закаляться и дальше, я храбро вернулась к костру и даже нашла в себе моральные силы улыбнуться мечтателю королевских кровей, кутающемуся в коричневое нечто. Плащ принцу был явно не по размеру, причем Шериф купил одежду такого фасона нарочно и перешивать запретил. Филю предполагалось маскировать. Вот и приходилось бедняге тонуть в метрах коричневого, утешаясь, что оно всего лишь плащ, а не что-нибудь жидкое.

В путь мы тронулись после завтрака, как и было уговорено: я и Фиилор — в карете, Шериф — на козлах, Кирт и Керт — по обе стороны от упряжки, чуть впереди, чтобы не глотать пыль. Щитовики — народ тренированный, поэтому поначалу они и вовсе бежали ровной рысью, отмахивая километр за километром. Эх, мне бы хоть треть той скорости и выносливости на институтских кроссах, я б отличницей была! Но не дано!

Мы ехали-рысили часа три, не меньше. Путники, встречавшиеся на дороге, провожали нас, паломников, уважительными взглядами и осеняли знаками щита. Шериф милостиво дарил им ответные благословения.

А ближе к обеду случился он — перекресток дорог. Вернее, такая развилка должна была бы называться распутьем. Одна дорога делилась на три веточки. Так куда пойти-податься бедным паломникам?

Ответ пришлось искать в кювете. О нет, карета не сломалась, и Дабл-Кей все еще были полны сил! Зато в полный рост встала проблема выбора. Нужные исторические, то есть религиозные места поклонения Первоотцу разной степени древности без особого труда можно было отыскать в любом уголке королевства. В Ламильяне Первоотца почитали, пожалуй, лишь чуть меньше, чем Первоматерь, и значительно больше богов-стихийников, властителей тверди, ветров и вод. Лишь Дагонт стоял особняком, ему, как бы это подипломатичнее выразиться, не то чтобы поклонялись, скорее восхищенно признавали несомненную пользу и немного опасались авторитета бога, искореняющего грязь в душах. Но нам-то нужен путь паломника, ведущий в тюрьму. И не в абы какую, а в ту, где Ушедший заныкал третий ключ.

Пришлось снова вручать Фиилору зонтик с замаскированной рогулькой. И вот уже принц в коричневом мешке, торжественно именуемом плащом паломника, встал на неизвестном перекрестке ламильянской земли. Вооружен и очень опасен (взглянешь — от смеха помрешь с гарантией) был наш искатель в робе, из которой выглядывали лишь прядки золотистых волос, тонкий носик и поблескивали напряженной готовностью зеленые глазки. Умилительный зонтик, изукрашенный цветными ленточками, дополнял картину, повышая градус общего абсурда.

Решено было для начала не хватать принца за конечности, водя хороводы, а постоять рядом. Вдруг телесный контакт больше не обязателен и два ключа, лежащие в мешочке на поясе, помогут Филе с определением направления? Мы расположились поодаль и все вместе, включая лошадок, с интересом наблюдали за процессом. Фиилор нервно покрутил зонтик в ладошках, покачал его в руках, как младенца, что при подкладной подушке смотрелось жутковато. Будто свихнувшаяся девка принимает аксессуар за новорожденного ребенка. К счастью, сеанс кошмара быстро завершился. Принц, ухватив ручку зонтика-рогульки обеими лапками, храбро зажмурился для лучшей настройки на телепатические волны. Постоял, явно ничего не улавливая, вдохнул, шмыгнул носом и робко спросил:

— Может, мне того напитка глотнуть, как под стенами Кретаграта?

— Сопьешься, если каждый раз за сивуху хвататься будешь, — посочувствовала я принцу.

Мужчины задумчиво переглянулись. Шериф не хотел поить воспитанника, Дабл-Кей особого вреда от пары глотков не видели, ежели для пользы дела.

— Давайте для начала ему понюхать дадим. Может, не алкоголь в крови, а мерзкий запах режим поиска принцу врубил? Филе настолько захотелось найти нужное, чтобы больше ничего противного не нюхать, что он взял и сразу нашел… — начала рассуждать я.

— У тех стен много чем воняло, — хмыкнул Кирт. — Нам такого амбре нипочем не воссоздать.

Шериф вздохнул и разрешил понюхать сивуху. Керт вытащил из нычки под днищем кареты фляжку, извлек пробку и ткнул принцу прямо в нос. Филя честно вдохнул полной грудью, закашлялся, покачнулся, вцепился в зонтик, как утопающий в соломинку, и снова зажмурился. Поднял зонтик вверх, вытянул перед собой и поводил влево-вправо, влево-вправо.

Да, такого представления здесь не случалось отродясь! На столб-указатель приземлилась непуганая крупная серая птица и глумливо хохотнула-каркнула. Зажмуренный Фиилор вздрогнул, покачнулся и ткнулся кончиком зонтика вправо. Птица, сделав черное дело, шумно снялась с места, а принц распахнул глаза и неуверенно протянул:

— Кажется, потянуло в ту сторону, и словно огонек теплый в животе на мгновение зажегся.

— Сейчас тянет? — справился Шериф.

Филя снова перехватил покрепче зонтик, поводил им в разных направлениях и почти уверенно признал:

— Да, туда тянет. Первый раз едва-едва чувствовалось, а сейчас, как еще разок попробовал, сильнее потянуло. Как если бы ко мне волосок тонкий привязали и туда повели.

— Значит, нам в Исперскую кандальню, — покумекав, определился Керт.

— Там страшные преступники? — с неожиданным азартом переспросил Фиилор.

Вполне возможно, он, как многие слабые нервами типы, обожал слушать жуткие истории, после которых и со здоровыми-то нервами заснуть проблема.