Какой ещё пациентки? Я что, врач? Ну да, врач! А ещё крутой боец, каких поискать, а ещё маркетолог… А это кто такой? Ах да, Котлер-шмотлер и Рафиковское пиво, разбавленное по всем канонам продуктовой дифференциации. И ко всему прочему я ещё и Самоделкин какой-то… А какого фига, спрашивается, я тогда на инженера учусь? Ну да ладно, это всё потом, всё потом! Сначала, врачебный долг, что бы это там не значило…
— С Днём Рождения, Катюха! — весело приветствую я только что открывшую удивлённые глаза девочку, — Как спалось, что снилось и, самое главное, как ты себя чувствуешь?
— Спалось мне сегодня очень хорошо, — по-детски обстоятельно, но всё ещё с выражением некоторого радостного удивления на лице начинает отвечать на все мои вопросы девочка, — Снилось мне, как будто мы с тобой полностью разделись, легли «валетом» и… Ой!
— Всё хорошо, доча, я здесь! — заботливо прикрыл наготу моей пациентки подскочивший к нашей софе непутёвый родитель, — Как ты себя чувствуешь, Катенька? Где у тебя болит?
— Хорошо я себя чувствую, папка! — недовольно отозвалась девочка, кося на меня своим любопытным глазом из-под накинутого на неё одеяла — И нигде у меня не болит! Вот только запястья побаливают и другие места, где Ваня руки на меня накладывал, немного щиплют ещё. И, вообще, мужчины, выйдите, пожалуйста, мне надо одеться, я жрать хочу!
— Катенька, так говорить нельзя… — начал было своё обычное родительское занудство вор, которому по его же воровским законам было запрещено не столько иметь детей, сколько поддерживать с ними родительские отношений, — Что?! Жрать?! Доченька, да я мигом!!!
Мягко, но настойчиво криминальный авторитет вытянул меня из комнаты с его желающей одеться дочерью, вновь красноречиво кивнул мне на дверь в каморку с удобствами, а сам принялся шумно и бестолково хлопотать где-то, по всей видимости, на кухне.
За окнами уже вовсю занимался рассвет рабочего понедельника, надо было бы поспешать, и, с удовлетворением обнаружив на полке в санузле нераспечатанную упаковку с зубной щёткой и накарябанной фломастером надписью «для Ивана», я в первую очередь наконец-то осуществил отложенную ещё со вчерашнего утра чистку зубов. Во жизнь пошла, блин!
Кстати, а самочувствие-то на удивление прекрасное. Нет, жрать, как сказала сегодня Катя, тоже очень уж страшно хочется, но в остальном-то всё пучком! Вероятно, в этот раз мой организм просто не тратил силы на борьбу с последствиями ядовитой химиотерапии и односторонней совместимостью крови, что и вызвало в прошлый раз недельную кому.
— Запястья не смей мочить! — строго крикнул я вслед проскользнувшей в освободившуюся туалетную комнату угловатой фигурке, садясь за стол с аппетитно дымящейся чашечкой кофе и горячими гренками, поджаренными до обожаемого мной золотистого состояния.
— А то я бы не догадалась! — язвительно мявкнула было выглянувшая из-за двери хитрая мордашка с высунутым язычком, но тут же мгновенно исчезнувшая в притворном испуге после шлёпнувшегося о косяк рядом с её щекой точно брошенного тапка с моей ноги.
— Проси у меня что хочешь! — дрогнувшим голосом сказал наблюдавший за этой семейной идиллией вор, — Поверишь ли, вчера она даже вставать не могла, а сегодня… Я как в своё детство окунулся, Ленинград вспомнил, папу, маму и сестрёнку. Всё, что в моих силах!
Интересно, почему же мне ничуть не жаль этого расчувствовавшегося урку? Может быть, так сказывается моя профессиональная деформация? Стоп! Какая ещё профессиональная деформация? Помог паре девчонок и уже профессором медицины себя почувствовал, да?!
— Да, нам есть о чём поговорить, Николай Александрович! — вздохнул я, выходя с ним на террасу широкого крыльца, чтобы не помешать спокойному завтраку его дочери, — Вчера вечером вы заверили меня, что обучать зелёную поросль есть чуть ли не священный долг и почётная обязанность любого вора в законе, так?
— Передёргиваешь! — с усмешкой отозвался Коша Ладный, — Я всегда говорю конкретно и, если ты помнишь, то речь шла о моём мире, а там обучают людей конкретных талантов и, соответственно, конкретным наукам, которые вряд ли смогут заинтересовать тебя и твоё непосредственное законопослушное окружение. Или я чего-то о тебе не знаю, студент?
— Всё так, Николай Александрович, да не так! — ухмыльнулся и я, — Теперь уже и вы мои карты передёргиваете? Сами ведь понимаете, что как фарцовку ни обзывайте, она будет проходить как спекуляция! Кто три месяца назад захотел окружить нас своей неусыпной заботой и вниманием? Так что, назвать нас законопослушными вы просто поторопились!
— Поторопился, — с лёгким недовольством вынужден был признать Коша Ладный, — Но с твоими комсомольскими делами, которые ты печёшь как жаренные пирожки без отрыва от производства. Кстати, по поводу производства, джинсовый цех в Болотном потянешь?
— Если только подарите, — согласился я, — А так нафиг бы он сдался! Но вы, не уходите от темы, Николай Александрович! Вы можете помочь мне организовать в местах лишения свободы, где это возможно, обучение одному интересному и многообещающему делу? Интересуют только «мужики», для всех остальных оно не подойдёт по признаку наличия доли труда, который в вашей среде, насколько мне известно, не очень то и приветствуется.
— Скажу больше, — заговорщицки подмигнул вор, — Категорически не приветствуется! Но видишь ли, Иван, в чём беда, ты помнишь, был тут летом Фёдор Степанович, в моём мире больше известный как Козлодёр? Так вот, слил он тут многих, как мне шепнули, пошёл на сделку со следствием, уехал в Москву и надул там на уши самым уважаемым людям, мол, это всё Коша Ладный слил. Многие знают меня и не верят, но заправляет там грузинская группировка. Я как в детском саду объясняю, но всё тебе знать и не нужно, просто хочу до тебя донести, что дни мои сочтены и ещё раз спрашиваю, что я могу для тебя сделать?
— Вы, Николай Александрович, уже ведь поняли на примере своей дочери, что я хотя и крещённый, но немного шаман? Так вот, сорока мне на хвосте принесла вести про ваши временные трудности. Почему временные? Да потому что эта же сорока принесла мне в своём клювике одно интересное любительское кино, снятое с большого расстояния при помощи телеобъектива и остронаправленного микрофона. Кадры уже смонтированы, а звук наложен на звуковую дорожку. Какая порнуха, я же комсомолец?! Хотя, в некотором смысле, да, порнуха! Там племянник одного нехорошего человека, не только комсомолец, но и дружинник, сначала прикрывается именем своего дяди, а потом в пьяной компании на природе хвастается другим дружинникам его крутыми делами, да ещё и конкретные имена при этом называет. Я в прошлый раз видел у вас подходящий кинопроектор, он как, фурычит? Вот и славно! Тогда, предлагаю зайти обратно в дом и посмотреть эту порнуху!
— И куда катится молодёжь? — проворчал старый вор, — Видать, наступают новые времена!
[i] Слегка перефразированная цитата из советской комедии «Кавказская пленница, или новые приключения Шурика», снятой режиссёром Леонидом Гайдаем по сценарию Якова Костюковского и Мориса Слободского в 1966 году на киностудии «Мосфильм».
[ii] Aut Caesar, aut nihil — латинское крылатое выражение, дословно переводимое как «Или Цезарь, или ничто».
[iii] Цитата из советской трагикомедии «Кин-дза-дза́!», снятой режиссёром Георгием Данелия по сценарию Резо Габриадзе и Георгия Данелия на киностудии «Мосфильм» в 1986 году.
[iv] Эти слова, кстати говоря, не простое стандартное для подобных сюжетов брюзжание автора, а, если можно так выразиться, даже свидетельские показания. Несколько лет тому назад, когда маркетинговая деятельность автора только-только начиналась, один из рязанских олигархов, в советские годы бывший к тому же и одним из руководителей рязанского комсомола, показал мне большой старый стол для совещаний.
— Ох, Маркел, — как-то ностальгически вздохнул этот олигарх, — Ты даже не представляешь, что творилось за этим столом во время так называемых комсомольских собраний, а в особенности, после них! Каких только комсомолочек мы на этом столе…
