Под чёрным солнцем (СИ) - Ворон Ярослав

— Всё правильно, — объяснила она, тщательно подбирая слова. — Герой становится как бы божеством местного пантеона, поэтому его встречают в молитвенной позе.

— Ой, смотри! — вглядывавшаяся вдаль Хьёи вдруг схватила её за руку. — Вон та женщина — она же рожает! Почему её не везут в больницу?

— Так это тоже часть похоронного обряда. Если есть возможность, то даже специально придерживают на несколько дней похороны, чтобы кто-то из женщин родил как раз во время встречи… героя, — последнее слово далось анетке с большим внутренним сопротивлением. — Новорождённого, понятно, назовут тем же именем.

— Ой, я поняла! Остальные женщины рожают символически, так? В знак того, что герой не умер, а перевоплотился в несколько тысяч новых героев?

— Ну да, вот смотри, — вдалеке как раз показался катафалк, и стоявшие вдоль улицы женщины начали опускаться на корточки, молитвенно складывая руки, а мужчины протянули к солнцу свои палки.

Хьёи, взяв фотоаппарат, начала щёлкать кадры:

— М’рика, скажешь мне, когда будет самый торжественный момент? Я небольшое видео сниму. Длинное не получится — рука сразу устанет, а штатива нет.

— Да как будет мимо окна проезжать, так и снимай, — анетка тоже рассматривала приближавшийся катафалк. — Ага, начинай!

— Начинаю! — эггла включила запись видео и медленно вела объективом проезжающую процессию, попутно захватывая в кадр истово кряхтящих женщин и неподвижно стоящих за их спинами мужчин. — Ох! — она чуть не выронила фотоаппарат. — Ещё и кто-то из наших погиб? Два же гроба, и флагом Цивилизации вместе с вашим накрыты.

— Да нет, — присмотрелась М’рика. — Гроб один, просто на нём ещё лежит вот такая куча флагов, — она показала руками примерную высоту, — вот и кажется, что их два.

— Весь мир провожает героя в последний путь? — догадалась Хьёи. — Интересно, а флаг Ма-Тена в этой куче есть?

— Вражеский флаг должен лежать под гробом, — пояснила анетка. — Но «в этой куче» вполне может быть флаг Будущего Гармоничного Ма-Тена.

— Понятно… Слушай, они что — испражнялись?! — ошеломлённая эггла лихорадочно оборвала запись, заметив, что женщины на улице начали вставать, и при этом под многими из них оказались кучки, в которые подошедшие мужчины принялись макать концы палок.

— Ну да. Невозможно же, чтобы все женщины одновременно рожали! — М’рика тоже наблюдала с интересом, ибо раньше про этот похоронный ритуал она только слышала. — Видишь, они палки с фекалиями вверх вздымают и в колонну строятся? Сейчас шествие начнётся. Символизирует то, что герои не тонут — они поднимаются к солнцу!

* * *

«Спит убитая лисичка, спит задушенная птичка, и на высохшем полу рыбки кучкой спят в углу…» — напевала Лариса засыпающему Антону — поскольку на хозяйстве в квартире Наты оставалась именно она, укладывать мальчика спать пришлось тоже ей. «Во влипла!» — усмехнулась девушка про себя. — «Совсем как баба стала — то платье надеваю, то колыбельную пою… Только взбрачнуться осталось — и всё, готова почтенная матрона!»

«Спят в пробирках эмбрионы, спят в Египте фараоны, а в уютном Мавзолее Ленин спит, блаженно млея…» — мальчик уже спал, и Лариса, не закончив колыбельную, тихо вышла на кухню.

— Лара, ну ты даёшь! — встретила её потряхивающаяся от смеха Лейла. — Вот эту песенку я не слышала ещё. Я вообще русских колыбельных почти не знаю, не узбекскую же было петь, как моя мама!

— Да хотя бы и узбекскую, — Лариса села за стол и нервно закурила. — К тебе-то пацан больше тянется, а я, как ты знаешь, если и женщина, то «на минималках».

— К тебе он на самом деле тоже очень расположен, — возразила таджичка. — Вот Марину — ту побаивается, что есть, то есть.

— Чует небось хохлушку со скалкой! — ухмыльнулась Марина. — Не, если серьёзно, я просто до сих пор вся на нервах, не отошла ещё от вчерашнего. Да, а что там с моими, никто не узнавал?

— Завтра попробуем, — прикинула Лариса. — Кстати, Лейла! Антон пока на тебе, я-то на работе до вечера. Вот так и бросили нас в воду, получается! С парнем проблем будет выше крыши, мы же его, можно сказать, похитили — при живой-то матери! Динару хоть растим с полного согласия её родителей, а Инессу никто не ищет.

— Тебе ли воды бояться? — рассмеялась Лесная Сестра. — Это нас с Дашей в воду бросили, а тебя, если на то пошло, в землю!

— Соглашусь, — прыснула фея Воды. — Ну так что? В зоопарк его сводишь? А то мне ничего другого в голову не приходит.

— Зоопарк зоопарком, это уж я разберусь, но он, похоже, до сих пор читать не умеет, представляешь? И надо всё-таки узнать, что там с его матерью и прочими родственниками. Лара, вот тут вся надежда на тебя!

* * *

«Да ну, ерунда всё это!» — Хьёи всё-таки рискнула выйти на улицу. — «Зря М’рика боялась за меня — иду себе спокойно по городу, и ничего страшного, даже пьяных что-то не видно. И потом, я же эггла, мне достаточно только документ показать».

Поискать, что ли, где продаются так понравившиеся ей вышитые рубашки? Нет, лучше на кладбище — рубашку она спокойно купит и завтра. Хвост похоронной процессии ещё виднелся вдалеке, и девушка заторопилась в его сторону. Ага, вот и ограда кладбища! Но она, похоже, опоздала — на могилу уже набрасывали последнюю землю, и какие-то военные готовились дать залп.

Хьёи с любопытством разглядывала толпу, колыхавшуюся возле импровизированной трибуны. Лица, конечно, незнакомые — ничего удивительного, она только второй день в этом городке. Хотя нет, вот на трибуну взошёл градоправитель — уж он-то знаком уже. Девушка приветственно помахала рукой, и градоправитель, похоже, тоже узнал её.

Кран рядом с трибуной — ну, это понятно, будут сразу памятник ставить. И… ракетная установка? Надо же, как анеты своих героев чтят — из всего оружия залп дают, и даже ракетами! Интересно будет посмотреть, а то она старт ракеты видела только на видео. Но нет — залп из автоматов уже давно прозвучал, а ракета всё не поднимается, зато начал что-то говорить с трибуны градоправитель.

— Госпожа Хьёи? — тронул девушку за локоть какой-то военный. — Пойдёмте, вас просят тоже произнести речь.

— Ой, я же плохо говорю по-анетски… — растерялась Хьёи.

— Не беда, — усмехнулся парень. — Хотя бы два слова, только в конце обязательно крикните вот это, — он протянул бумажку с несколькими словами.

— А гомние — это что такое? — удивлённо подняла глаза эггла, вполголоса прочитав написанное.

— Наша священная пища, — последовало объяснение. — Мы-то едим её разве что по праздникам, а герои на небесах только гомние и вкушают! Да вы небось сами ели, знаете.

— Это белое такое, что ли? Ой, нет, я такого не ем!

— Ну так вы и не герой! — парень потянул Хьёи за руку. — Идёмте, нас ждут.

Они подошли к трибуне, и на них сразу налетел слегка захмелевший градоправитель:

— Хьёи, душенька! Держите, — он сунул девушке стакан с какой-то мутной жидкостью. — До дна! Негоже не проводить душу нашего героя! А закусывать вот, — рядом стояла тарелка с каким-то мясом.

— Извините, я вегетарианка, — отстранилась эггла.

— Оно и видно, вы же бледная, как р’тенская спирохета! — с жалостью посмотрел градоправитель. — На, этим закусите, — в другой руке у Хьёи моментально оказался какой-то овощ, и она машинально махнула залпом жидкость из стакана.

Где-то в другом мире и в другом времени в этот момент проезжали перегон «Серп и Молот — Карачарово».[1]

* * *

Дальнейшее Хьёи помнила уже так себе — на эггла, тем более на непривычную и нездоровую девушку, спиртное действовало даже сильнее, чем на людей. Впрочем, речь, похоже, ей удалась — профессиональной-то душегармонистке, да с некоторым опытом! Местная учительница цивилизованной жизни взялась переводить, поэтому девушка легко и раскованно выступила на родном языке, восторженно излагая, каким гармоничным человеком был Герой (труднопроизносимое для эггла имя вставляла переводчица) и как гармонично его душе будет житься в новом гармоничном воплощении — в гармоничном домике посреди зелёного мира. Сама Хьёи при этом тоже на глазах зеленела, став превосходной иллюстрацией к своей речи, и чуть не забыла посмотреть под конец в бумажку, но всё же в последний момент выкрикнула на г’вара нечто уже не вполне связное про гомние, Ма-Анет и героев. Толпа при этом не очень-то довольно загудела, но девушка, на которую окончательно накатила тошнота, не замечала ничего, кроме каких-то кустиков справа.