Кодекс Агента. Том 1 (СИ) - Снегов Андрей

— Тебе еще не приходилось убивать людей? — спрашивает меня Берестов, вызвавшийся провести первое занятие лично.

— Нет! — я отрицательно качаю головой и беру в руки подаренный Великим Князем пистолет Геруа.

— А в тире работать?

— Было дело, — я утвердительно киваю. — Он был не настолько шикарен, как этот. Только стрельба по стационарным мишеням, никаких голографических модулей, движущихся целей и объемной рекогносцировки.

— Тогда с мишеней и начнем! — Берестов нажимает несколько кнопок на управляющем модуле, и начинается обратный отсчет. — Их будет тридцать: по десять на пятидесяти, двадцати пяти и десяти метрах. По патрону на мишень, они будут появляться через каждую секунду. Время на замену магазина — пятнадцать секунд. Надевай наушники!

Вдалеке в полутьме вспыхивает свет и появляется первая мишень, имитирующая черную фигуру человека. Прицелившись, жму на курок. Выстрел оглушает, пистолет дергается в руке, пуля с грохотом вылетает из ствола, и нарисованная фигура падает. Следующая возникает в паре метров от первой, я меняю прицел и снова жму на спусковой крючок.

Правая рука движется автоматически, на уровне рефлексов, практически без моего участия. Я лишь отрешенно обозреваю пространство, став его неотъемлемой частью, и покоряюсь инстинктам, сформированным в Приюте за десять лет.

Выстрел за выстрелом я всаживаю пули в мишени и чувствую, что каждый достигает цели. Не вижу, а именно чувствую, ощущаю направление и скорость полета пуль, будто я обрел некую волшебную способность. Я не могу отрешиться от этого ощущения, словно попал в какой-то другой мир, законы которого неподвластны нашему.

Все заканчивается очень быстро, я кладу горячий дымящийся пистолет на стойку, поворачиваюсь к Берестову и снимаю наушники. Владислав Степанович выглядит удивленным и не особо это скрывает. Он молча поворачивает ко мне электронное табло. На нем красуется цифра «300».

— Ты выбил максимум, — медленно произносит начальник Службы Безопасности. — Все поражения — в голову…

Я молчу, потому что удивлен не меньше Берестова. И поражен не цифрами даже, а ощущениями, которые меня захлестнули. Чувство полного единения с оружием, слияния с ним в одно целое немного пугает.

Запоздало ощущаю жжение на груди и понимаю, что Осколок снова нагрелся.

— Хотел бы соврать, что так происходит всегда, но не буду! — признаюсь я, ошарашенно глядя на безопасника. — Обычно я выбиваю меньше…

— Проявляется Дар, — удовлетворенно произносит он, поглаживая жесткий ежик седых волос. — Давай поработаем с динамическими целями!

Какое-то время Берестов сосредоточенно колдует над пультом, а затем пространство между стойкой и дальней стеной приходит в движение. Мишени отъезжают назад и прячутся в нишах, с потолка опускаются тускло светящиеся проекторы, а стены превращаются в экраны, на которых возникают объемные изображения вечернего полутемного парка.

— Занимай позицию в центре полигона, — приказывает мне Берестов и протягивает тяжелый тренировочный пистолет. — Ты не должен покидать точку стрельбы!

Прохожу в центр зала и становлюсь внутри подсвеченного на полу круга. Пространство зрительно расширяется, вокруг меня появляются голографические модели деревьев, кустарников и даже лавочек, расставленных вдоль узких пешеходных дорожек. Я не успеваю восхититься реалистичностью картинки, потому что в густой растительности начинают появляться темные фигуры.

Пистолет в моих руках — яркая и дорогая игрушка. Она столь же тяжела, сколь и настоящее оружие, стреляет с оглушающим грохотом и впечатляющей отдачей, вот только пули из ствола не вылетают. Пораженные моими виртуальными выстрелами, фигуры атакующих одна за другой падают в густую траву, и мне становится скучно. А еще я чувствую нарастающее жжение спрятанного под одеждой Осколка.

— Усложняем задачу! — кричит Берестов, и нападающие начинают в меня стрелять.

Вокруг свистят пули, и я молю Разделенного, чтобы они оказались, действительно, виртуальными. Скорость появления врагов увеличивается, они стреляют все интенсивнее, и я танцую в светящемся кругу, словно ярмарочный плясун в кандалах. Наконец, мой выстрел поражает последнюю цель, виртуальные декорации гаснут, и я снова оказываюсь в центре обычного тира.

— Впечатляет! — коротко бросает мне Берестов и удивленно смотрит в глаза. — Продержался почти пять минут и уничтожил семьдесят четыре мишени! Для неинициированного ты более, чем неплох!

Весьма лестная оценка, особенно если учесть негативное ко мне отношение.

— Что вы приготовили на десерт? — вопрошаю я подчеркнуто ровным тоном, как будто совершаю подобные подвиги каждый день.

— Выводите! — говорит Берестов в миниатюрную рацию, висящую у него на груди, обращает взгляд на меня, и на его лице возникает холодная улыбка, похожая на оскал хищника.

Часть стены справа отъезжает в сторону, и в тир один за другим цепочкой заходят люди. Вооруженные охранники в боевой броне ведут троих парней примерно моего возраста в одних лишь наручниках и с кляпами во рту. Жертв пинками заставляют встать на колени в нескольких шагах от меня, и я чувствую, как по спине стекают тонкие струйки холодного пота.

— Ты должен их застрелить! — сообщает мне Берестов с презрительной усмешкой на устах и протягивает пистолет Прилуцкого.

Немного помедлив, я принимаю оружие из его рук и бросаю взгляд на стоящих на коленях парней. Стволы охранников нацелены в их головы, в глазах ребят застыл испуг, но они не пытаются миновать очевидной участи. На ум приходят лозунги Приюта о хищнической природе аристо, об их преступной власти и отношении к бездарям, как к людям второго сорта.

— Кто они⁈ — спрашиваю я, кивнув в сторону потенциальных жертв.

— Это не имеет никакого значения, твоя задача — убить! — холодно отвечает Берестов.

— Вы хотите убедиться, что у меня кишка не тонка? — вопрошаю я, вскидывая бровь.

Меня захлестывает возмущение, густо замешанное на презрении.

— И в этом тоже! — Берестов подходит ближе и останавливается в полуметре от меня. — Ты должен доказать, что способен на хладнокровное убийство!

— Игорь Всеволодович знает? — интересуюсь я, все еще не веря в реальность происходящего.

— Конечно! — безопасник уверенно кивает, и в его взгляде проявляется плохо скрываемое торжество. — Более того, он инициатор этого испытания!

— Что будет, если я откажусь?

— На все воля Великого Князя! — Берестов равнодушно пожимает плечами. — И я не думаю, что его решение тебе понравится!

— Я не понимаю смысла этого испытания!

— Ты должен доказать, что у тебя есть яйца! — тихо цедит безопасник сквозь зубы.

— А я еще не доказал⁈ — почти кричу я. — Зачем нужен этот дурацкий спектакль⁈

— А зачем нужен молодой Шувалов, который способен работать только тем стволом, который у него между ног⁈ — раздраженно спрашивает Берестов. — Не волнуйся, ты не сядешь! Вероятность несчастного случая в тире невелика, но и ненулевая! Все подчистим и уберем: даже пятнышка крови не останется!

В тоне Владислава Степановича нет язвительности или издевки, он бьет словами наотмашь. Бьет продуманно и хладнокровно. Смотрю в серо-стальные глаза и пытаюсь понять: блефует безопасник или нет. Его взгляд не выражает никаких эмоций, а лицо совершенно непроницаемо и похоже на бескровную механическую маску.

Делаю шаг назад и разглядываю парней. Все это напоминает плохой спектакль, вот только руки пленников трясутся, а глаза полны страха и мольбы. Либо они ученики Станиславского, либо не сомневаются в своей участи.

— Кто они? — еще раз спрашиваю я с нажимом.

— Обычные бездари, но это не имеет значения! — раздраженно повторяет Берестов. — В каторжников или душегубов стрелять легче, чем в простых парней с улицы⁈

— Не знаю — не пробовал! — медленно отвечаю я, стараясь сохранить хладнокровие и не сорваться на крик, или того хуже — в истерику.

— Прошу вас, Александр Игоревич, примите решение! — произносит Владислав Степанович и уходит с линии огня.