Убийца Войн - Сандерсон Брэндон

– Куда?

Он глянул вверх, на королеву.

– О, благословенные цвета, – вздохнула Рдянка. – Жаворонок, не порти нам игру. Мы действуем исключительно тонко.

– Приложу все усилия.

– Мне ведь не удастся отговорить тебя от общения с нею?

– Дорогая моя, – оглянулся Жаворонок, – мы должны как минимум поболтать. Я не вынесу, если меня свалит особа, с которой я даже мило не побеседовал.

Синепалый на время удалился по придворным делам. Сири не заметила даже, когда он ушел, – ее слишком увлекло наблюдение за спором жрецов.

Должно быть, она чего-то не понимала. Они никак не могли обсуждать нападение на Идрис. Какой в этом смысл? Что достанется Халландрену? Когда духовенство закончило дискуссию, Сири обратилась к служанке:

– О чем шла речь?

Не отвечая, женщина уставилась вниз.

– Судя по отдельным словам, они обсуждали войну, – сказала Сири. – Они же это не всерьез?

Женщина неловко шаркнула, затем посмотрела на свою товарку. Та ринулась прочь. Через несколько секунд служанка вернулась с Треледизом. Сири слегка нахмурилась. Ей не нравился этот человек.

– Да, Сосуд? – осведомился долговязый жрец, рассматривая ее с обычной толикой пренебрежения.

Она сглотнула, не желая пугаться.

– Духовенство, – сказала она. – Что оно сейчас обсуждало?

– Твою родину, Сосуд. Идрис.

– Это понятно. Что им нужно от Идриса?

– Мне показалось, Сосуд, они спорили на тему, надо ли атаковать мятежную провинцию, чтобы восстановить в ней королевскую власть.

– Мятежную провинцию?

– Да, Сосуд. Твой народ бунтует против остального королевства.

– Но это вы восстали против нас!

Треледиз выгнул бровь.

«И правда разные взгляды на историю», – отметила Сири.

– Я понимаю, почему некоторые считают так же, – ответила она. – Но… вы же не нападете на нас всерьез? Мы прислали вам королеву, как вы и требовали. Поэтому следующий Бог-король будет королевской крови.

«Если нынешний узаконит брак…»

Треледиз пожал плечами.

– Вероятно, это пустяк, Сосуд. Богов приходится оповещать о политическом климате в Т’Телире.

Его слова не успокоили Сири. Она дрогнула. Нужно ли ей что-то сделать? Ввязаться в политику для защиты Идриса?

– Сосуд, – сказал Треледиз.

Она взглянула на жреца. Его островерхая тиара была так высока, что задевала балдахин. В городе, полном красот и красок, вытянутое лицо Треледиза казалось еще бледнее.

– Да? – спросила она.

– Боюсь, нам придется обсудить одно деликатное дело.

– А именно?

– Ты знаешь, что такое монархия, – сказал он. – Да и сама – королевская дочь. Полагаю, ты понимаешь, сколь важно правительству подготовить передачу престола.

– Думаю, да.

– Следовательно, – произнес Треледиз, – ты сознаешь важность того, чтобы наследник родился как можно скорее.

Сири вспыхнула:

– Мы стараемся.

– При всем подобающем уважении, Сосуд, – возразил Треледиз, – есть некоторые расхождения во мнениях о том, так ли это.

Сири покраснела еще гуще – как и волосы, стоило ей отвернуться от этих бездушных глаз.

– Подобные отзывы, конечно, не покидают пределов дворца, – продолжил Треледиз. – Поверь в умение челяди и жрецов хранить тайны.

– Откуда вам знать? – вскинула взгляд Сири. – О нас, в смысле. Мы, может быть… вовсю трудимся. Может статься, у вас появится наследник, а вы еще и знать не будете.

Треледиз медленно моргнул, взирая на нее, как на гроссбух, в котором пора подвести итог и написать отчет.

– Сосуд, – сказал он, – ты правда думаешь, что мы взяли бы незнакомую иностранку и оставили без присмотра, приблизив ее к святейшему из богов?

У Сири пресеклось дыхание, она пришла в ужас. «Разумеется, – подумала она. – Конечно, они наблюдали. Желая убедиться, что я не причиню Богу-королю вреда, а известные события происходят по плану».

Обнажаться перед супругом было весьма неприятно. Оголиться перед субъектами, подобными Треледизу, – людьми, которые видели в ней не женщину, а помеху, – еще хуже. Она поймала себя на том, что сгорбилась и обхватила себя руками, прикрывая грудь и откровенный вырез.

– Далее, – уверенно продолжил Треледиз. – Мы понимаем, что Бог-король, по-видимому, не таков, как ты ожидала. С ним даже может быть… трудно работать. Однако ты женщина и обязана знать, как мотивировать мужчину чарами.

– Как же мне «мотивировать», если я не могу ни заговорить с ним, ни увидеть? – вспылила Сири.

– Уверен, ты найдешь способ, – сказал Треледиз. – Во дворце у тебя только одна задача. Хочешь гарантировать безопасность Идриса? Что ж, дай жрецам Бога-короля то, чего нам хочется, и ваши мятежники заслужат нашу признательность. Мы с коллегами немало влияем на двор и способны на многое, чтобы обезопасить твою родину. Все, о чем мы просим, – исполнить единственную обязанность. Подари нам наследника, а королевству – стабильность. В Халландрене не все так… спаянно, как может показаться на первый взгляд.

Сири осталась сгорбленной и не смотрела на Треледиза.

– Я вижу, ты поняла, – проговорил он. – Я это чувствую…

Умолкнув, он повернулся. К ложе Сири приближалась процессия. Ее участники были в красном и золотом, а высокий субъект впереди заставлял всех сиять животворным светом.

Треледиз нахмурился, затем взглянул на нее.

– В случае необходимости мы вернемся к этому разговору. Исполни долг, Сосуд. Иначе наступят неприятные последствия.

Сказав это, жрец ушел.

Она не казалась опасной. Это больше, чем что-либо еще, убеждало Жаворонка поверить в тревоги Рдянки. «Я слишком давно при дворе, – подумал он, чарующе улыбнувшись королеве. – Почти всю мою жизнь».

Она была малюткой – намного моложе, чем он ожидал. Не верилось, что это зрелая женщина. Она глянула затравленно, когда Жаворонок кивнул ей в ожидании жрецов, расставлявших для него мебель. Потом он уселся и взял у королевских служанок немного винограда, хотя есть не хотел.

– Ваше величество, – заговорил он, – я уверен, что рад познакомиться с вами.

Девушка заколебалась.

– Вы уверены?

– Фигура речи, милая, – пояснил Жаворонок. – Довольно неуместная, что совершенно в порядке вещей, потому как я тоже довольно неуместная личность.

Девушка склонила голову набок. «Цвета, – подумал Жаворонок, припоминая, что период ее затворничества только-только закончился. – Наверное, кроме Бога-короля, я единственный возвращенный, с которым она увиделась. Что за отвратное первое впечатление». Однако деваться некуда, таков уж был Жаворонок.

– Я рада познакомиться, ваша милость, – медленно произнесла королева. Она повернулась, и служанка шепотом подсказала имя. – Жаворонок Отважный, повелитель героев, – улыбнулась она.

В ее словах чувствовалась нерешительность. Либо королеву не подготовили к официальным церемониям, во что Жаворонку верилось с трудом, либо она возвысилась во дворце, или была великолепной актрисой. Он помрачнел, но виду не подал.

Прибытие женщины должно было положить конец дискуссиям о войне, но она их только усугубила. Он не смыкал век, ибо страшился картин разрушения, которые вспыхнут в голове, стоит ему моргнуть. Они поджидали, как призраки Калада, притаившись на грани видимости.

Он не мог принять эти сны за пророчества, иначе все-таки оказался бы богом. А если они таковыми и были, то он отчаянно страшился за всех.

Напоказ же он одарил женщину своей третьей по обаянию улыбкой и бросил в рот виноградину.

– Не нужно таких формальностей, ваше величество. Вы скоро поймете, что я последний среди возвращенных. Если бы могли возвращаться коровы, они, несомненно, стояли бы рангом выше.

Она опять замялась, не зная, как себя повести. Обычная реакция.

– Могу я осведомиться о характере вашего визита? – спросила она.

Слишком официозно. Принужденно. Ей неуютно среди высших. Возможно ли, что она искренна? Нет. Вероятно, умасливает его. Пусть он ее недооценит. Или он дует на воду?