О моём перерождении в сына крестьянского 1 (СИ) - Нейтак Анатолий Михайлович

А это, как-никак, комбинация чар из трёх разных школ, пусть в самом примитивном выражении.

Основной минус конденсата в том, что растворённых солей в нём практически нет. Он так же чист, как дистиллированная вода, и так же невкусен (или, говоря точнее – полностью, совершенно безвкусен). Даже его приятная прохлада не особо помогает; долго на нём не протянешь. Но мне как бы не до жиру: скверное питьё – всё равно намного лучше, чем никакого.

Может, спуститься ещё на полкилометра глубже? Там и влаги в воздухе побольше, и с едой куда лучше дело обстоит... риск, конечно – но риск приемлемый. Решено!

Однако планы мои снова пошли... хм. Пошли, в общем. Дорогой дальней, кружной да недоброй. Не успел я пройти и пары сотен метров, спустившись по изгибающемуся полого Тёмному Корню метров на двадцать-тридцать, как ощутил несоразмерное усиление фона. Такое, словно спустился на сотни, а не десятки метров. Очередное же Каменное Эхо выявило впереди характерную, неоднократно описанную в книгах узловатую сетку, простёртую в трёх измерениях.

Подземный чародейский оазис. И крупный!

С одной стороны, это хорошо. Спускаться уже никуда не надо. Где-где, а в оазисе точно сыщется годная в пищу тварь, а то и не одна.

С другой же стороны – где пища, там и хищные твари, если не хищные монстры. Плюс токсичная мана. Выдерживать её давление я могу, да и оазис оазису рознь; этот вот может оказаться ближе к тому составу маны, который нужен людям, но...

Обойти? Любой подземный оазис – путаница часто пересекающихся ходов, в которой не проблема найти кривые окольные тропы, далёкие от его пульсирующей сердцевины. И всё же...

Без риска нет развития.

Я сегодня уже два раза бегал от опасности. В третий раз – не хочу!

Но и нахрапом лезть в огонь? Ха! Не мой стиль. Сперва осторожная разведка; потом добыча еды, столь мне необходимой; потом запоздавший ужин, отступление на периферию или лучше за периферию оазиса, подготовка убежища и отдых; и лишь потом, когда я вернусь в лучшую форму – более тщательная разведка местности. По итогам которой определю, что стану делать дальше.

Значит, решено.

От Акваконденсора, выпив всю накопившуюся в нём воду, я избавился: потом воссоздам, когда оно потребуется, сейчас же мне нужнее резерв концентрации. Скорость продвижения я сбросил вдвое, а вот запускать Каменное Эхо начал вдвое же чаще. И вместо транса восстановления переключился на транс восприятия, что разом дало полуторную прибавку к радиусу моей магической чувствительности, а ощущения от качества маны обострило раза в три.

Продвинувшись вперёд на примерно четыреста метров (и ещё немного вниз), я констатировал, что обнаруженный оазис относится к «смазанным». Хотя это не точно. Может, он просто такой большой, что не имеет чёткой, резко выраженной границы; или я двигаюсь не к его центру, а скорее по касательной – отсюда и такой плавный рост фона в его периферии. Как бы то ни было, а само по себе пребывание здесь мне не повредит, да и углубляться в прежнем направлении можно ещё долго.

Вопрос тут в другом: где жизнь?

По мере увеличения манофона подземные биомы увеличивают богатство своих флоры-фауны, что количественно, что качественно. Это не так чтоб аксиома, но естественное положение дел. Но что я вижу? Обычный пещерный мох вытесняется едучим, которого тут стало как-то слишком много; на подушках едучего мха отъедаются необычно крупные бледные плевуны, которых я уже шесть штук прибил; и... и никаких признаков иной жизни.

Это явно не нормально. И не нравится мне, вот совсем.

Происходящее сродни ситуации, когда в ночной пустыне, кишащей скорпионами, тарантулами, змеями, варанами и прочими тварями, ты набредаешь на скрытое в расщелине озеро со стоячей водой. Она тиха и прозрачна, но к водопою никто не спешит. И даже нетребовательная пустынная колючка по мере приближения к этому озеру словно бы чахнет, принимая вид приземистый и болезненный. Ты делаешь ещё несколько шагов и слышишь под ногами тихий хруст. Склонившись к земле, ты различаешь перемены в оттенке песков; среди обычных песчинок видны мелкие белые кристаллы. Забросив один из них на язык, ты ощущаешь именно тот горьковатый вкус, которого ждёшь.

Соль.

Найденное тобой озеро мертво, потому что вода его насквозь пропитана смесью хлоридов натрия и калия. Настолько, что никакое живое существо не в состоянии напиться ею. Попытка лишь распалит жажду сильнее прежнего и станет причиной гибели.

...похоже, хоть я и не чувствую от этого оазиса особой угрозы, лучше обойти его стороной. Что бы ни стало причиной, по которой тут благоденствуют одни лишь кислотные существа, я не хочу сталкиваться с этой причиной напрямую. Тем паче что еды, пригодной для меня, отыскать в таком странном, уродливо перекошенном и обеднённом биоме не получится. Хуже того: может статься, что прямо сейчас в мой дух медленно, но неотвратимо заползает действительно вредная мана, оттенок которой я не могу распознать лишь потому, что концентрация её на периферии оазиса невелика.

Резко изменив направление, я двинулся вверх-вправо, стремясь удалиться от примерно нащупанного мной центра аномальной зоны. И не особо сдерживал темп движения при этом. Плотность маны ожидаемо (и желаемо) поползла к нормальным значениям, концентрация едучего мха и бледных плевунов столь же ожидаемо понизилась, разбавляясь более привычными подземными тварями. Так что единственное, что мне по-прежнему не нравилось – моё приближающееся истощение.

Да, экзоскелет Паучьего Прикида снимал с меня значительную часть нагрузки, так что физически я ощущал себя не так уж скверно. Мышцы не ныли, связки не скрипели, сердце не захлёбывалось от нагрузок, хотя снова подняться на несколько сотен метров – пусть и не бегом, как во время бегства от того потаённого комплекса – всё равно немалый труд.

Но я не собирался заниматься самообманом.

Экзоскелет снимает нагрузку с моих мышц, но нагружает нервную систему. Да, слабо, да, довольно привычно и малозаметно – но каждое сокращение плотной иллюзии требует от меня напряжения воли. Каждое небольшое изменение внешнего слоя костюма, когда он сперва прилипает к камню, а потом от него отцепляется, заставляет уделять этому толику внимания. И тратит, тратит, тратит ресурсы мозга. Да, немалую часть этих трат несёт моё духовное тело и духовные же контуры, отражающие мыслительные процессы. Иначе эти слишком долгие сутки меня просто-напросто доконали бы, причём уже давно. Но даже уменьшенная, нагрузка остаётся нагрузкой. И лучший индикатор того, что ситуация не особо хороша – моё настроение. Оно пребывает на дне и продолжает это дно давить, пытаясь забуриться глубже.

Верный признак того, что в моей крови сейчас образовался дефицит сахара. Мне нужно отыскать еду, и уже не важно, какую. Нужно отыскать убежище, обезопасить его и поспать, вернее, помедитировать. Я подошёл к грани. Да, сознание пока готово к новым усилиям – но моему телу всё ещё десять полных лет!

Если я надорвусь, это станет катастрофой. Пересекать грань нельзя. Совсем и вообще.

Где тут обычные, не кислотные слизни? Добро пожаловать к дяде в сумку. Дяде очень хочется... не кушать, уже нет. Жрать. И если больше некого – что ж, слизни сгодятся.

...перед тем, как разрушить каменную стенку, ставшую прикрытием для ниши в камне, где я ночевал (и которую перед ночёвкой сам же выдолбил), привычно глянул статус. Ага. Ну что ж, ожидаемо: мой глубинный сюрвайвинг вознаградился очередным, уже двадцать третьим, уровнем. Видимо, не лезть в тот оазис оказалось действительно мудрым решением. То есть, конечно, если бы я туда всё же полез, но выжил и вернулся, мог бы и побольше опыта срубить... только уж лучше я как-нибудь без экстрима. И так по уровням скачу, словно та белка по еловой лапе.

А почему, кстати?

Вообще у меня есть на сей счёт гипотеза, которую не даёт перевести в разряд теорий только полное отсутствие экспериментальных подтверждений или хотя бы материала для сопоставлений. И гипотеза эта заключается в обратном влиянии особенностей на душу.