Ознакомительная версия. Доступно 15 страниц из 75
К карете подъехал Рауль и, свесившись с седла, протянул мне два небольших букета полевых цветов.
— Если мне позволит ваше высочество, — тепло улыбнулся мужчина, — то эти скромные цветы мне бы хотелось преподнести двум прекрасным дамам.
— Спасибо, — улыбнулась я в ответ, передавая один букет расцветшей от мужского внимания маркизе. — Но у нас здесь три дамы!
— Оу, — смутился герцог Силвермэн. — Ваше высочество, умоляю меня простить за оплошность и закрыть глаза на мою ужасную невоспитанность.
Он ненадолго пропал из виду и вскоре вернулся с третьим букетом, который галантно передал красной, как рак, горничной. И, заметьте, никаких вам рассусоливаний на тему: «Слуги не люди, а горничные — не дамы!» Его принцесса сказала: «Дам три!» — пожалста, примите и распишитесь — вот вам третий букет. И все это без омерзительных масляных взглядов в чью-либо сторону, без визуального ощупывания дамских прелестей, выпуклостей и впадин. Какое воспитание у мужика! Его бы к нам в институт, девки от восторга на клочки бы разорвали!
— Ваше высочество, я прощен? — кивнул галантный рыцарь.
— Отчасти, — раскраснелась я от удовольствия. — Полностью прощу, если ответите на один вопрос… Где мой муж?
— Его высочество присоединится к нам в крепости Капейлар, где мы заночуем, — поведал мне о планах принца начальник королевского кортежа.
— Благодарю вас! — уткнулась я носом в цветы, сладко пахнущие медом и вольным ветром.
Рауль поклонился и отбыл по делам, напрямую связанным с его нынешними обязанностями. Я слышала, как он распекал простых охранников и отдавал указания суровым рыцарям.
А я пристала к маркизе:
— Омаль, расскажи мне о королевской семье.
Мадам Мордебуль воззрилась на меня с таким неописуемым удивлением, что пришлось выдвинуть весомую причину:
— Я в монастыре на уроках большей частью дрыхла.
— А-а-а, — понятливо закивала подруга и начала докладывать последние сплетни: — Как ты знаешь, сейчас правит король Амадин. Ему в этом году исполнилось семьдесят лет, и он спит и видит, как бы передать корону сыну…
На пенсию, следовательно, старик захотел. Понятно. Устал трудиться на государственном поприще. Пора и на пляже с коктейлем полежать, и на моделек поглазеть, и деньгами пошвыряться. А то в семьдесят все это можно и не успеть…
— …Его первая жена и мать принца Матиаса, королева Лилиана, умерла десять лет назад от неизвестной болезни. Сгорела за трое суток от скоропостижной злокачественной лихорадки…
Оп-па! Если я правильно помню, то диагноз «неизвестная болезнь» или «скоропостижная злокачественная лихорадка» ставился при отравлении каким-нибудь редким ядом. Не может доктор найти причину или противоядие и, чтобы не загреметь на плаху, отделывается симпатичным диагнозом: типа, бог его знает, отчего больной скончался — сие науке не известно. Угу. «Скоропостижная лихорадка» — и взятки гладки!
— …Спустя три года король Амадин женился на принцессе Омелле, нынешней королеве. Ей в следующем месяце исполнится тридцать четыре…
Такая разница в возрасте? Хрен тебе, свекр, с такой женой, а не на моделек пялиться! Она тебе глазки живо повыковыривает и на заборе сушиться развесит!
— И как королева реагирует на смену власти? — заинтересовалась я, пытаясь просчитать политическую ситуацию.
— Плохо, — призналась Омаль. — Доходят слухи, что королева весьма недовольна грядущим отстранением царственной четы от престола. И вообще… Собственно, я давно при дворе не была и точно не знаю…
— Да говори уж. — Я махнула рукой на политесы.
— В общем, говорят, будто королева Омелла предлагала пирожные твоему мужу! — выпалила маркиза и уставилась на меня. Лара охнула и прижала руку к губам.
Я пожала плечами, ничего не поняв. Что такого в этом страшного? Может, баба на диете? А у короля сахар повышенный или зубы болят. Вот и подсовывала принцу как молодому представителю семьи сладкое, чтобы добро не пропадало.
— И что он? Съел? — полюбопытствовала я, подогревая общение.
— Кто ж его знает? — с сожалением ответила маркиза и вдруг встрепенулась: — Ты не поняла?
— Что именно? — подняла я брови.
— Она. Предлагала. Пирожные. Твоему. Мужу, — раздельно, с нажимом, словно глухой, повторила Омаль.
— Я слышала. И что? — снова не поняла я.
— Выражение «предложить пирожные» в современном куртуазном языке означает завуалированное предложение посещения ложа лицом противоположного пола, — внес окончательные пояснения господин профессор, прислушавшись к нашему разговору.
— Чего? — До меня сегодня все доходило с перебоями.
— Королева лезла в постель к вашему мужу, — расшифровала мне суть Лара, жарко прошептав на ухо.
— Вот оно как! — Ошеломительное послание нашло своего адресата. — Спасибо! — эмоционально поблагодарила за предоставленную информацию. — Мне нужно опять подумать!
И я подумала. Долго и с разнообразными сценами умерщвления соперницы. Так красочно себе представила, что даже душа возрадовалась, и запела: «Мы наш, мы новый мир построим…» [20]
Я для себя выработала линию поведения, успокоилась и уставилась в окно.
Вскоре начали все чаще попадаться мелкие безлюдные селения с красными черепичными крышами.
Смешные собачки — меховые шарики с торчащими вверх миниатюрными стоячими ушками, звонко лая и виляя хвостиками бубликом, на дороге практически бросались под карету, чтобы самоотверженно предупредить хозяев о появлении чужаков. Подобная самоотверженность умиляла и трогала сердце. Если у меня будет нормальное пристанище, обязательно попрошу себя щенка этой породы. Он маленький, никого не объест. Дома мне не разрешали заводить животное, а так хочется иметь по-настоящему преданного и любящего друга, который не продаст тебя ни за кошелек золота, ни за корону. Ни даже за смачное кольцо колбасы… Ой, что-то на грустное потянуло. Не иначе, сильно проголодалась.
Мы все ехали, а у меня появилась странное щекотное чувство. Сначала — будто меня гладят по коже кусочком меха. Ощущения нарастали — и вот уже мех превратился в мягкие иголки. Вскоре иголки стали колоть больнее, потом отлетели от меня и закружились плотным шлейфом колюче-упругих снежинок. Их нежные тела разгонялись, превращаясь в метель. Я уже не могла понять — сплю я или не сплю. Мягкие невидимые иголки снежинок тихо шуршали, облепляя со всех сторон, завораживая, усыпляя. Опять зазвучал странный речитатив. Он медленно нарастал и вскоре перешел в крик. «Гурта! Алунебис ГУРТА! Лелунд квао! — И на одной ноте: — СИИН!»
Мне почудился треск. Вдруг карета остановилась, и я проснулась.
— Что случилось? — высунулась из окошка кареты маркиза, закупорив юбками весь обзор. Раздался топот копыт, и кто-то очень неразборчиво начал говорить снаружи. Кажется, кучер или стражник беседовали с кем-то посторонним.
— Что он говорит? — подергала я за юбку аристократки, но безуспешно. Маркиза увлеклась интересной беседой и возжелала навеки закупорить собой окно. Блин, разведчик в кружевах!
Тут дверца с противоположной стороны отворилась, и возник Рауль, обратившийся ко мне:
— Ваше высочество, прошу простить мою настойчивость, но нам перегородили дорогу.
— Кто посмел? — удивилась я.
— Это члены городского совета близлежащего города Мимоездиня с выражением почтения.
— И что им нужно? — Мне точно нужно выписать таблетки для ума или от ума. Нет, от ума еще рано…
— Они хотят вручить вам подарок, — объяснил герцог, — а поскольку принц отсутствует, то не могли бы вы заменить его на время и поприветствовать своих подданных?
— Конечно, — согласилась я и, опираясь на предложенную руку, вылезла из кареты. Лара выскочила за мной. Служанка приладила мне на голову шляпу, накинула плащ и расправила платье.
Моя странная кожная чувствительность или внезапно возникшая склонность к галлюцинациям дала себя знать. Опять вокруг меня носился веселый рой снежинок, выпевая неслышную никому, кроме меня, мелодию. Снова в ушах грохотал, то на два тона понижаясь, то взлетая вверх, речитатив. Я еще раз на всякий случай оглянулась, чтобы проверить свои догадки.
