Я вернусь (СИ) - Тягунов Сергей

Я, чувствуя себя виноватым, подошел к нему и молча обнял. Теш не отстранился, наоборот уткнулся лбом в грудь и принялся извиняться. Меня переполнила горячая благодарность к нему. Пытался ответить ему что-нибудь вразумительное, но лишь лопотал ерунду. Сложно описать то чувство искренней привязанности. Я вновь обрел друга.

Звезда Тестатема погасла, и Теш попросил вернуться в расщелину. Мы оба замерзли, я не чувствовал ног, парню пришлось мне помочь спуститься по скобам…

— Я никогда больше не отвернусь от тебя, Гектор, — сказал тогда Теш, поправив ремень, и прыгнул во тьму.

Вскоре появилась Хуфра. Ей как и всем не терпелось увидеть ледяную пустыню, но пришлось ждать, пока я не поем и не передохну. Она намеревалась уже лезть без меня, когда я взял её за локоть, широко улыбнулся и полез наверх. В отличие от Терифа и Теша Хуфра казалась разочарованной. Блеск колких звезд и серебристое сияние луны ничуть не поразили её.

— Как ты думаешь, где находится Венерандум? — спросила она.

Я пожал плечами, заверил, что Териф придумает прибор, который поможет нам найти смертных. Кажется, мои слова успокоили её. Дрожа от мороза и чуть не падая от слабых порывов ветра, Хуфра попросилась обратно.

На смену ей поднялся старик Кор. Он долго топтался у каменных скоб, не решаясь даже поднять голову. Казалось, от одной мысли воочию увидеть звезды его бросало в жар. Пришлось долго убеждать его, что я помогу ему. Что он обязан выйти на поверхность. Что так он ощутит в себе новые силы.

— Но ведь со мной нет Эроды, — сказал Кор, по-прежнему опустив голову.

— А это важно?

— Конечно! Мы же все с ней делаем вместе. Я… не чувствую себя целым без неё. Вряд ли ты меня понимаешь, Гектор. Если сейчас поднимусь, то предам Эроду.

— Не предашь. Ты поймешь, как важно группе найти Венерандум. К тому же обещаю тебе, что седовласая Эрода тоже увидит звезды и луну.

— Точно?

— Да.

И старик выбрался на поверхность. Оглядевшись с тоской, он упал на колени и зашептал молитву богу. Просил не наказывать бессмертных за то, что выбрались на поверхность и желаем отыскать Венерандум. А затем, не сказав мне ни слова, спустился вниз.

Я собирался возвращаться к группе, когда получил сигнал, что ко мне кто-то поднимается. Наверное, великан все-таки не смог удержаться от соблазна. Оказался прав: Коммититур, широко улыбаясь, вынырнул из тьмы. Я помог ему освободиться от ремней и повел в ледяную пустыню.

— А где Огненный Шар? — спросил гигант, вздохнув полной грудью. — Или еще слишком рано?

— Я точно не уверен, но, кажется, сон о смерти Безымянного Короля оказался вещим. Огненный Шар больше не поднимается из-за горизонта.

— Жаль.

Мы вернулись к расщелине.

Я снял плащ, капли пота едва не шипели, испаряясь, на распаренной коже. С блаженством пошевелил плечами, позволяя ветру остудить меня. Сутулая Хуфра прошла мимо меня и улыбнулась, подавая флягу с водой гиганту Коммититуру. Тот принялся с жадностью пить, кадык заходил верх-вниз. Остальные сидели вокруг ярко пылавшего жар-камня и ели жареное мясо.

Я плюхнулся на ближайший валун. После ледяной пустыни воздух в расщелине казался спертым и душным. Приходилось заставлять себя дышать.

— Ты выглядишь усталым, — заметил Териф, подавая глиняную тарелку с мясной похлебкой.

Я с благодарностью взял еду, положил на колени. После спуска наша маленькая группа изменилась: парни шутили и смеялись, старик Кор что-то с жаром втолковывал сутулой Хуфре. Лишь великан казался грустным: уголки губ были опущены, массивный кулак подпирал щеку.

— Я три анимама не спал, — сказал я. — Вернемся Домой — и высплюсь обязательно.

Едва нахмурясь, Териф склонился ближе ко мне и прошептал:

— Я согласен.

— На что? — так же тихо спросил я. Мысли с трудом ворочались в голове. Усталость навалилась резко, внезапно.

— Я попробую убедить остальных выбраться на поверхность. Мне стыдно за свой поступок. Прости.

Я махнул рукой.

— Ничего страшного. С каждым бывает.

«Значит, у меня все-таки получилось! Териф придумает механизм, с помощью которого мы найдем Венерандум… И люди за ним последуют. Отлично».

Трепещущий белый свет жар-камня удерживал натиск тьмы, но, казалось, все сильнее сдавался под черной тяжестью. Я потер глаза, прогоняя наваждение, и принялся за еду. За светлым кругом ничего не было видно, кроме длинной вертикальной линии пламени, что растягивалась по стене расщелины.

— С тобой всё хорошо? — спросил озабоченно Териф.

Кивнув, я поднял голову. В вышине, почти у самой ледяной корки, разрастался слабый желтый огонек. Сначала подумал, что у меня галлюцинация, но время шло, а свет лишь сильнее разгорался.

— Териф, ты видишь? — спросил я и пальцем показал на странное сияние.

— Ага.

Мерцание становилось все более ослепляющим. Теперь я смог разглядеть две почти отвесные стены расщелины. Наши тени укоротились. Затем всё потонуло в желтом блеске.

Я прикрыл глаза рукой, но помогло слабо.

— Что это? — закричал Коммититур. Успел увидеть, как округлись от страха его глаза.

Наконец раздался страшный грохот, от которого у меня заложило уши. Земля затряслась с такой силой, что из рук выпала тарелка. Посыпались камешки. Я закричал, вскочил. Сияние поглотило расщелину.

Над головой чудовищно затрещало. А затем что-то тяжелое рухнуло на меня.

Глава четырнадцатая. Шифра

Плечо пронзила острая, режущая боль, но Шифра даже не посмотрела на рану, продолжая идти. После всего случившегося тянуло в сон, глаза слипались. Чтобы взбодриться, она остановилась и открыла флягу с ледяной водой. Затем глотнула; зубы свело от холода. Поморщившись, она продолжила путь. В тесном проходе царил полумрак, но Шифра не нуждалась в свете — здешние пути она могла пройти с закрытыми глазами.

Ноги сами вели в нужном направлении. И хотя каждый шаг давался с огромным трудом — стопы совсем онемели, — она шла. В голове, как черные черви, поедающие гниль, копошились воспоминания. Звуки, запахи, цвета выползали из тесной черепушки и заявляли о своих правах. Тяжелое хриплое дыхание старика. Подрагивающие веки. Черный хитон. Красная вязкая кровь. Большая книга, пахнущая кожей. Желтое сияние у входа в пещеру.

Боль. Много боли.

Её рука инстинктивно коснулась заплечного мешка, нащупала нужный предмет. Немного, но полегчало. Шифре вдруг захотелось достать жар-камень и пройти остаток пути со светом.

«Я не могу. Тьма вокруг меня сгустится, и тогда увижу его ».

Она не могла думать о старике в прошедшем времени. Не могла видеть в нем врага. Ожившего мертвеца, идущего по её пути, чтобы отомстить. Сколько ни убеждала, что это разыгравшееся воображение мешает мыслить здраво, но ничего не получалось.

«Он не возникнет передо мной. О нет. Сенецион может только догнать меня ».

Шифра не обернулась. Еще чего. Ей было жаль, что всё закончилось так плохо. А ведь сколько надежд питала, когда натолкнулась в пещере на старика. Думала показать группе. Хотела изучить новый алфавит. Не сбылось.

«Треклятая дура! Позор мне! Боги правильно сделали, что покарали бесплодием. Я не заслуживаю жить».

Пустые слова. В глубине души Шифра понимала: ничего нельзя было изменить. Старик при любых раскладах погиб бы. Торчащую из ноги кость не так-то просто залечить. Даже бессмертные не обременяли себя подобными страданиями. Куда проще вогнать себе в сердце нож и воскреснуть здоровым. Вот только Сенецион был смертным.

Узкие коридоры скрадывали звуки шагов. Тишину нарушали лишь её негромкое дыхание да стук падающих капель крови, сочащихся из многочисленных ран на плечах. В этой части подземных переходов следовало бы вести себя осторожнее: здесь было полным-полно неприятных сюрпризов. Острые камни, торчащие из стены. Под ногами норы. Провалиться не провалишься, но стопу сломаешь.