Кадеты Точка Ру - Зервас Никос

— А-а, мять-пропадать! — водитель с разбухшим лицом кинул машину через зелёный заборчик, сминая песочницу, в заветную тёмную арку: прочь из-под обстрела, на проспект!

Едва успев отскочить, побледневший человек в форме дорожной инспекции залился свистом, но водитель броневика, матерно хрипя, выруливает наперекор всему! Вот вам! Ушёл, вырвался! Едва не чиркнув бампером по милицейской машине с мигалками, вылетел на светлую просторную магистраль. Совершенно пустую.

Далеко позади истомлённо рычит перекрытый гаишниками проспект. В ужасе смотрят люди с полосатыми палками. Машут руками на жёлтую машину, налетевшую сбоку, из подворотни. В небе над пустынной дорогой движется милицейский вертолёт. А впереди…

Зарево огней! Точно бешеный поезд, с воем и ужасом, налетел и ударил бронированным ураганом президентский кортеж! И первым же страшным, налитым чудовищной силой джипом заметавшуюся инкассаторскую машину отпихнуло к обочине.

— В-всем выйти из машины! Р-руки на голову!

Мимо, небрежно вильнув, со свистом проносятся длинные «Пулманы» с флажками. Летят усатые, поросшие седыми антеннами космической связи лимузины. В лёгком шоке дивятся из окон ядерные адъютанты, генералы безопасности, автоматчики и переводчики на странную измятую машину, притёртую к обочине. Это же банковский броневик! Да что он здесь делает на зачищенной магистрали? А что если не деньгами набит, а взрывчаткой?!

— Открыть двери, я сказал! — ревут мегафоны. Пулемёты выпучивают стволы из раскрывшихся дверей джипа, лица бойцов бледны и суровы: проклятая машина, должно быть, начинена гексогеном.

— Ор-ружие н-на землю! На землю, быстр-ро!

Редкие прохожие таращат глаза с тротуара. Из окон домов глядят пенсионеры, качают головами. Горбатая нищенка обернулась и глядит из-под платка. Сахарского вырвали из броневика, неловко задели головой об капот. Толстый охранник, извиваясь, кричал:

— Целая банда, с топорами! Нас обстреляли! В переулке! Красного, бредящего, его уложили лицом в мёрзлый асфальт. Когда выяснилось, что в броневике нет никакой взрывчатки, разрешили подняться на ноги. Ещё десять минут сотрудник службы безопасности «Лямбда-банка» объяснял, зачем ему понадобилось на полной скорости, едва не расквасив патрульную машину, вылетать из переулка наперерез президентскому кортежу.

— Да кто тебя обстреливал? — недоумевал кремлёвский сотрудник, расхаживая вокруг банковской машины. — Ни одной вмятины в корпусе!

На тротуаре собиралась толпа.

— Дяденьки-буки плохо себя вели! — объяснил солидный пенсионер перепуганной внучке.

По счастью, камер пока не было, никто не приставал с вопросами. Только худая, горбатая нищенка в тёмном платке, шлёпая калошами, подошла ближе. С любопытством разглядывала Сахарского, который дрожал как осиновый лист.

— Бабушка, проходите, не мешайте! — ласково попросил дюжий офицер безопасности, снимавший с руки Сахарского дактилоскопические оттиски.

— Сынок, ить енто чеченцы, да? — поинтересовалась старуха. — Ох-хо-хо, горюшко-горе!

— Пы-пошла вон, старая, — пробормотал бледный как смерть историк Сахарский.

— И нашто только ты, милок, в террористы подалсси? — жалостно качая головой, проскрипела старушка. — Такой анчилигентный мушшина! Признавайся, анчихрист, пошто хотел президента подзорвать?

Минут десять прогоняли бабку, ещё полчаса составляли протокол. Наконец Сахарского отпустили с миром, попросив назавтра к девяти явиться в кабинет следователя для беседы. Когда огромный джип вобрал внутрь свои пулемёты, завёлся и уехал, историк Сахарский опомнился: бросился искать кожаную папку. Инкассаторский броневик был выпотрошен кремлёвской охраной, папочку тоже вскрывали, но, к счастью, конверт оказался на месте.

От облегчения Сахарский почувствовал ватную слабость в ногах. Конечно, теперь он не успеет передать письмо Уроцкому к началу прямого эфира. Что делать? Важно, что документ уцелел.

Дабы успокоиться, Сахарский решил ещё раз поглядеть на свою драгоценность: подлинная бумага, блестяще воспроизведённый почерк, орфография и стиль Александра Суворова. Это будет бомба, сенсация! Суворов — маньяк, садист, первый фашист в истории планеты!

Сахарский вынул конверт, бережно достал из него…

Клочок бумаги в клеточку, аккуратно вырванный из ученической тетради. Чёрным фломастером угловатым подростковым почерком было написано:

ЧАСТЬ ВТОРАЯ

ОПЕРАЦИЯ «ЛИЧИНКА ДРАКОНА»

Глава 1. Гениальный Изя

Зимнее небо, утеплённое кучевой ватой, наглухо захлопнулось ставнями ночи. Подмосковные поля казались безжизненными, будто соляные равнины мёртвой планеты. Подойдёшь к окну с улыбкой, удерживая в палочках, как пинцетом, японский рулетик, постоишь немного, перекатывая по нёбу икринку, глянешь сощуренным тёмным глазом — и кажется, что снаружи даже воздуха нет, только ледяная, непроглядная святорусская тьма.

Тем жарче и радостнее — в душных, натопленных залах, среди огней, оживлённых гладких лиц и голых пупков — сидеть на светлых подушках в глубоком кресле с бокалом тосканского вина, и улыбаться щебету тонколапчатых фотомоделей, посасывать сигару, и ощущать себя гениальным, обожествляемым. Изяслав Ханукаин почти любил такую Россию — ночную, светскую, наполненную блеском, блондинками, блюзами. Изяслав Ханукаин прилетел из Калифорнии по личному приглашению Колфера Фоста и поселился здесь, в Волынском, вместе с легионом сценаристов, психологов, промоутеров, техников, танцовщиков, осветителей и прочей студийной челяди.

Ханукаина встречали в аэропорту как полубога. Маленький, пузатый и лысый, остроумный и пугающе талантливый, он пробежал сквозь огонь фотовспышек и нырнул в автомашину, где его ждал раскрасневшийся, совершенно счастливый олигарх Миша Лебедзинский:

— Изя с нами, значит, всё будет в ажуре! — воскликнул Миша, приобнимая голливудскую легенду, пахнущую цветами, чесноком и дорогим шампунем от перхоти. Миша лично выложил несколько миллионов долларов, чтобы именно Изяслав Ханукаин согласился стать режиссёром новогоднего шоу на Красной площади. И если бы гроссмайстер Фост попросил, Миша бы охотно выложил втрое больше — он знал, что Изя гениален.

Изя делал Олимпиаду в Атланте, Изя запускал в Америке сериал «Адская семейка», а потом неутомимый Изя работал в Израиле, куя спецэффектный блокбастер по «Мастеру и Маргарите». Изя был одним из партнёров крупнейшей голливудской киностудии, у него была дивная вилла в Санта-Барбаре и замок во Франции, а ещё Изя купил своей маме огромный дом в Одессе. Именно поэтому Изя активно помогал оранжистам на недавних выборах в Украине, и говорят, что именно Изя режиссировал декабрьскую революцию в Киеве, так что недаром он летал туда дважды на выходные, в промежутках между параллельными съёмками в Новой Зеландии и на Барбадосе.

А теперь Изя Ханукаин жил и работал в казённом имении Волынское. Президентский пресс-секретарь Олег Глебыч скрепя сердце предоставил группе Ханукаина целый этаж в старинном особняке, где раньше трудились над программными речами кремлёвские спичрайтеры. А теперь здесь шумел, веселясь и играя, одесско-калифорнийский люд: носились по коридорам измождённые девицы с папочками в руках; валялись на коврах сценаристы, проведшие предыдущую ночь в творческих родах и теперь отдыхавшие в объятьях кокаинового Морфея; упражнялись на бильярде высокомерные, чуть ироничные люди со звёздными лицами; ходила, обмотав голову мокрым полотенцем, гениальная вечно жующая двухсоткиллограмовая туша композитора; резвились в бассейне загорелые, женственно жестикулирующие танцоры, визажисты, костюмеры. Одним словом, Изя работал, он делал «Горячую линию» для российского президента.