Сбитый ритм (СИ) - Филатова Майя

— Не тряси, идиотка! На место положь!

— Да как ты разговариваешь! Камойра беглая, да ещё воровка! И такое позволяешь!

— Отойди оттуда, сука! — рявкнула я.

— Сама такая! — Изабель подскочила к столу, в сердцах толкнула установку, — реквизит разбазариваешь на фигню каку-а-а-а-а!

Провернулся диск, тонкий луч прорезал воздух. Зеркало качнулось. Луч заплясал рядом с плечом Изабель, пятно расцветило стену в оттенки зелёного. Будь Пламя чище, а фокусировка лучше, гостиница бы вспыхнула. А так «просто» запахло палёным. Бумагой, деревом… шерстью.

Взвизгнув, Изабель отскочила. В тот же миг дверь в номер открылась, вошел Халнер. Столкнулся с фифой. Поддержав Изабель одной рукой, второй схватил ведро с триббом, плеснул на тлеющее пятно на стене.

— Кет, что происходит?

— Она! Она меня чуть не спалила! — взвизгнула Изабель, крепче вцепляясь Халнеру в плечо, — Хал, да ты хоть знаешь, с кем связался?! Она воровка! Мой медальон украла, а теперь решила со свету сжить, как свидетеля!

— Дура безмозглая! Не хер лезть, куда не надо! — не сдержалась я.

— Вообще, это медальон Кети, — спокойно сказал Халнер, — да, Иза, да, её. Он был на Кети, когда мы её нашли.

— Может, и был, ну и что? Мне Дарни рассказал, что она камойра, так что всё равно ворованный! И Дарни мне его пообещал! — Изабель тряхнула волосами, — хотела вот недавно надеть, а нет его! И куда же, думаю, запропастился? А это, оказывается, ты в благородство поиграть решил! Ладно. Так уж и быть, не буду доносить, не хочу наши с тобой отношения портить. Но медальон — мой!

Схватив злосчастную цацку вместе с коробочкой, Изабель ушла, хлопнув дверью.

Я сказала длинную и очень, очень витиеватую фразу.

— Согласен, — кивнул Халнер, и добавил железным голосом, — а установку разбирай. И даже заикаться не смей больше об опытах с Пламенем!

— Что-о-о? И не подумаю!

— Нет, подумаешь! Дал Апри мозги, так используй! И не только для вот этого! — он махнул рукой на установку, — с какого перепуга ты пустила Изу?! И подстрелила ещё?

— Я дверь забыла закрыть, а она и припёрлась. Но я не подстреливала! Эта идиотка сама влезла, куда не надо! Дура она, понимаешь?!

— Знаю! И именно поэтому ответственна ты! — рявкнул Халнер, — разбирай, сказал! А про медальон забудь! Нет его больше!

— Что значит «нет»?! Это фамильная вещь! Слышишь, фамильная! И я его из-под земли и из любой жопы достану! И мне насрать, пострадает кто при этом или нет! А установку сам разбирай, раз так чешется!

Я выскочила из номера, хлопнув дверью.

***

После того, как Изабель стянула медальон, я пошла прямиком к Дарну, качать права. Орры, не Орры, но фамильную вещь я не собиралась сдавать без боя. К счастью, директор пребывал в благодушном настроении. Доводы выслушал внимательно, покивал, и даже сказал, что ситуация скверная, надо исправлять.

Исправил, но в своём стиле: отобрал медальон у Изабель и сдал ювелиру — как раз какой-то приходил в гостиницу, продавать цацки. Узнала я об этом не сразу, но только узнала — и ринулась выкупать. Орры оставались выкрученными на полную, так что физически дойти до лавки не смогла. Эвелин по моей просьбе разузнала, что медальон взяли как лом — сферы с пламенем приняли за искусно выделанное стекло, а вот в оправе нашлась солидная примесь дорогущего мерила. Выкупить обратно оказалось нереально: даже в качестве лома украшение стоило несколько наших с Эв получек.

Боги, как же обидно! Дома медальон пережил все — бунты, переворот, бегство, скитания. А теперь его упёрла какая-то гулящая артистка! И, главное, даже если выпустить мымре кишки, смыться всё равно не получится — Орры.

Моя родословная по матери была короткой и загадочной. Когда-то купец средней руки взял в жёны странную девушку из северной пустыни. Не слишком красивую, да ещё немую, зато необычайно талантливую в работе с Пламенем и пространством. Благодаря способностям жены, купец очень быстро возвысился и невероятно разбогател на продаже чистейшего Огоня любого цвета.

Отжив своё, купец и его жена скончались. Состояние унаследовала единственная дочь. Она построила заводы в нескольких государствах, и даже сумела «вылезти» повыше, выйдя замуж за подияра. Их единственный ребёнок — тоже девочка — охмурила моего отца, который к тому времени возглавил древний род Кадмор, военную опору Сетерских князей. Конечно, деньги сыграли в союзе далеко не последнюю роль, но главное условие брачного контракта значилось как «передача секрета изготовления высококачественного Пламени».

Секрет оказался прост, как яйцо кобры. Каждый завод, который строила моя мать, а до неё — бабка и прабабка, при основании получал по зерну чистейшего Пламени трёх Осевых цветов — Красного, Зеленого, Желтого, из которых получаются цепи. Брались зерна из старинного медальона, а раскрывался он только кровью, и только нашей, потомков Селии. По семейному преданию, заключённые в медальоне лепестки Огня происходили от мифического Белоснежного пламени, в котором соединяются все цвета. Так это или нет, я не знала — когда мать передала медальон на тринадцатый Ливень, то сказала, что раскроет секрет позже. Но позже случилось восстание рабов на заводе, и говорить пришлось с погребальным костром.

Я выругалась почти в голос, рывком пересела на стуле. Фырча и ругаясь, продолжила терзать яичницу. Она уже остыла, стала безвкусно-тягучей, словно прогорклая костная мука, и запахла рыбой, которой питаются птицы заккисы, из чьих яиц и сделали блюдо. Сделали специально для меня, после скандала — хоть на ком-то сорвала злость: медальон пропал, Эвелин отказалась помогать, большая часть театра на «народном» балу у лорда, а кто не там, тот в кабаках… И только я, как идиотка, в Оррах в гостинице.

Плюнув на остатки яичницы, залпом допила чай и пошла на выход. Ничего, в номере настойка ждёт — единственная радость и лекарство от нервов.

Пнув дверь, вышла из столовой в полутёмный холл. Там суетилась горничная, распуская выверенные банты на шторах. Через ту часть, что ещё не закрыли, виднелись ездовые ибисы — на бал, небось. Все на бал. Хотя… Всё-таки надо подстеречь Изабель, потом цацки от крови отмыть, да и толкнуть перекупщикам. И чем скорее, тем лучше, пока медальон не пустили на переплавку — всё-таки меррил слишком ценный металл, чтоб какие-то «стекляшки» держать.

Строя планы, один другого кровавей, я потопала в номер. Но в полутёмном коридоре второго этажа меня ждал сюрприз.

— Кети, ласточка, привет! — массивная тень отделилась от стены и стала Треном.

На представлении накануне, клоун навернулся со своего колеса, и теперь «отлёживался» с кучей ледяных повязок. Но одному, видать, скучно.

— А чего грустненькая такая? Хотя знаю, знаю, Элви рассказала. Ну а я знаю, как тебя развеселить.

Я фыркнула и взялась за ручку двери.

— Рядом с синим кабашоном — скол в виде крестика, рядом с красным — пятно отчего-то желтого, а в желтом, если на свет посмотреть, человеческая фигура видна.

Трен говорил тихо, но внятно, серьёзным тоном, без малейшего намёка на издёвку или заигрывание. Я крепче сжала ручку двери и повернула голову. Старый клоун стоял, опираясь плечом на стену, и вертел в руках мой медальон.

— От-откуда?…

— Нужен он тебе, да? — спросил Трен, поднимая медальон за цепочку на уровень лица, — красивый. Как ты там сказала, фамильная вещь? Мне Иза жаловалась, да, да. Ну, ничего. Если фамильная, то и правда ценная. Даром что стекло. Хотя зачем стекляшки в такой дорогущий сплав паять? Обманули твою бабку, похоже…

— Сколько? — со вздохом спросила я, предвидя ответ.

Трен перестал качать медальон.

— Нисколько, — холодно сказал он, пряча украшение в ладонь, — мне другое нужно.

Кто бы сомневался. Я глубоко вдохнула и чуть отвела взгляд. Примерилась. Так, нож у меня небольшой, но глотку перерезать хватит. А потом что? Расчленить и в камин? Или инсценировать самоубийство?

— Ке. Ти, — по слогам позвал клоун строгим голосом, — ишь, помрачнела! Да не буду я тебя из чужой постели вынимать, не беспокойся. Тем более, что она-то мне и нужна. Как отмазка. Ну, или смазка. Тут уж как угодно назови.