Утро бабочки - Минькина Елена Викторовна

– Сережа, а как же Рекс?

– Кота я тоже сплавил Марго, сейчас она наш ангел-хранитель.

Маринка быстро переоделась и, не дождавшись Сережу, выскочила на улицу. Девчонки встретили ее с криками восторга. Они повисли на ней, спеша рассказать ей последние новости. На Маринку накатила такая волна счастья, что она захлебнулась в ней и заплакала. Матрена закричала на девчонок:

– Ну-ка, балаболки, отпустите мамочку, она еще слабая, вы ее с ног собьете.

– Ничего, Маргарита (Матреной она называла ее только наедине) я так по ним соскучилась.

Они все дружно уселись в машину.

– Маргарита, ты береги нашего Рекса, он умный, как собака.

– За это не беспокойся: будет у меня жить как король. Марин, там в багажнике ваши вещи, я накупила вам все необходимое, для тебя и девчонок. Домой мы не заходили, Сережа говорит, это опасно, если убили Мишку, то на очереди он. Настена сразу насторожилась:

– А, что, дядю Мишу убили?

– Настенька, тебе об этом лучше ничего не знать, у папы неприятности.

– А ты еще хочешь, чтобы я тебе все рассказывала, а мне, значит, лучше ничего не знать?

– Ну, ладно, ладно, ты права, я тебе все расскажу потом. Но сама посуди, если бы мы с тетей Маргаритой хотели от тебя что-то скрыть, разве мы бы стали при тебе разговаривать?

В эту минуту разговор прервался приходом Сережи. Он явно был очень расстроен.

– Сережа, опять что-нибудь случилось, тебе кто-то позвонил?

– Нет, все в порядке, боюсь опоздаем на поезд, только бы не было пробок. Марго, ты не против, я поеду за рулем, чтобы было побыстрее?

Им везло, пробок не было, доехали очень быстро. Загрузились в поезд, и когда он тронулся, все облегченно вздохнули.

Видно было, что Сергей очень расстроен, Маринка чувствовала это, но при дочках она решила ни о чем мужа не спрашивать. Он сказал им:

– Ладно, располагайтесь здесь, я пойду покурю.

Маринка вышла вслед за ним.

– Сережа, скажи, наконец, что случилось?

Он пристально смотрел на нее:

– Нам надо поговорить. Я разговаривал с врачом, он ставит тебе страшный диагноз.

– И ты поверил ему?

– Марин, он профессор, а твое поведение явно доказывает, что с тобой не все в порядке. Он уверен, что у тебя шизофрения, самая тяжелая ее форма, с галлюцинациями. Он дал мне таблетки и сказал, что если ты не захочешь их пить, то тогда тебя придется положить в больницу, чтобы давать их насильно.

Маринка грустно смотрела на Сергея. Она видела: чтобы она ни сказала сейчас, он ей не поверит.

– Ну, что ты молчишь? Надо было детей отправить с моей мамой.

Эта фраза привела Маринку в бешенство, она заорала:

– Да, Сережа, со мной детям быть опасно, а вот с женщиной, которая называет их выблядками – пожалуйста! Это мои дети, я их рожала, а не твоя мама! Я больше не хочу никогда ничего слышать о твоей маме. Это она нам испортила жизнь!

– Марин, ты успокойся, доктор сказал, что тебе нельзя волноваться. Ты сейчас в таком состоянии, на вот, проглоти таблетку.

– Глотай их сам, – она громко хлопнула дверью тамбура. Ее всю трясло.

Сделать ее сумасшедшей, и зачем только он показал записи врачу, ведь я разрешила читать их только ему?

В купе бесились девчонки. Настена была счастлива, что больше не придется идти в школу, до летних каникул еще целый месяц. Машка радовалась тому, что не будет ходить в садик, она делала это всегда с неохотой. Увидев Маринку, они тут же притихли. А Настя спросила:

– Мама, что опять случилось, на тебе лица нет.

– Ладно, девчонки, успокойтесь, я с папой немного поругалась, сейчас он злой, как собака, лучше его не раздражайте.

28

Всю дорогу они с Сергеем не разговаривали. На станции их встречал дед, видно, Матрена позвонила ему. Дед просто светился от счастья. С тех пор как пропала Ольга, он сильно сдал: лицо его изрезали глубокие морщины, волосы стали совершенно седыми. Этот человек был так привязан к ней, что никак не мог смириться с потерей. И еще он себя считал виноватым в том, что девочка пропала – не доглядел. Но сейчас он радовался правнучкам.

– Садитесь поскорее, дома Клавушка ждет вас – стол накрыла, баба Алла печет свои знаменитые пирожки с капустой. Я как поговорил по телехвону с Матренкой, так сразу готовиться стал к вашему приезду, мене Николай печку покрасил, окошки подновили, будяте жить, как барыни. Ишо нямного потеплеет, я вас в лес отвяду, как мамку вашу водил кода-то. Жизть продолжается! Ах, как я вам рад. Устраивайтесь поудобнее, ехать нам аж до вечера, ведь недаром нашу деревню Дальней называют.

Девчонки вскоре уснули.

– Как я когда-то, – грустно подумала Маринка.

Дед спросил их:

– Чаво молчите, стряслось чаво?

– Дед, у Сергея на работе неприятности, нам надо будет пожить немного у вас, может даже в лесу. Мишку убили, это друг Сережи, мы боимся, что и с ним такое могут сделать.

– Так, так. Допрыгались, значит.

Маринка сказала:

– Дед, ну ты чего? Наверно, нам лучше тебе ничего не рассказывать.

А Сергей уже жалел, что послушался Марго и поперся в эту деревню, теперь слушай нравоучения, а на душе и так хреново.

– Ладно, свово деда и выслушать можате хоть раз. Ежели бы слушали чаше, то ни в какую передрягу не попали. Я знаю одно, что человек сам сабе все создает. Ежели бы ты, дочка, послушалась бабу Аллу, развя убегали бы вы? Ты пошла вся в свою бабку, та тоже упрямой была, все по-свому делала. Вот затем и ушла из жизни так рано, я яе ужо на 21 год пережил. Больше я вам нотациев читать не буду, но скажу одно, бабка Алла всем помогает. К ей такие люди приезжают, не тока из Москвы, но и из-за границы. Послухай ее, Сережа, она чудеса творит. Я на свете многа чаво видал, но табе скажу, что решить она можат любую проблему.

– Послушайте, откуда деревенская женщина может знать финансовые вопросы? Что она, мне поможет мой контракт подписать?

– Гаварю табе, решает любой вопрос. Недавно дирехтор крупного Московского банка был. Вот у няго вопрос, там не одним мяллионом долляров пахнет. Он, кстати, черяз неделю приедет на беседу с бабой Аллой. И ишо, скажу табе, что свой финансовай вопрос он решил. Ежели хочешь, мы табя с им познакомим. Вишь, по какой мы дороге едям? Энто все благодаря ей. Энта дорога аккурат до нашего села идет. Таперь у нас в деревне и Интернет есь, и школа своя, и магазин, даже лампочки на всех столбах горят – сплошной прохресс.

Дед смешно сыпал новыми для него словами. Маринка заулыбалась. А он продолжал:

– Она ругает маня, хочет, чтобы я машину купил, я упираюсь, не люблю я машины, мене на лошади милее. А Колька вон ужо купил. Он счас на работу на ей ездет. А у маня таперь холодельник стоит огромный, двухкамерный. Мне яго даже размораживать не надо – ноу хрост называется, из самой Америки.

Маринка прервала его:

– Ну, ладно, дед, хватит хвастаться. Расскажи, как здоровье твое?

– Здоровье как здоровье, чаво о нем рассказывать, не чую я яго, живу сабе, да живу. Мене ужо много годков.

– Дед, тебе всего 76, по сравнению с Аллочкой, ты еще пацан.

Сережа удивился:

– А сколько же вашей Аллочке?

– Ты у нее сам спроси. Я знаю, что ей больше 120, но сколько точно, не знаю. Она же женщина, не любит о возрасте говорить.

Сережа воскликнул:

– Видно у вас здесь все сумасшедшие, разве может человек прожить столько? Самому старому человеку у нас в России 116 лет, так он еле дыбает. У нее, конечно, документы потеряны?

Дед даже рассердился:

– Нет, Сережа, документы целы, и выписаны оне ишо при царе-батюшке. Она их бережно хранит. Ежели ты ей понравишься, она табе их покажет. А старось для ее не существует. Жалко только, что скоро она нас покинет. Два года осталось ей жить. Алиса вместо ее будет Хранителем. Такая девушка славная – умница, всю науку бабы Аллы переняла, хотя книгу ишо не читала. Бабу Аллу мамкой зовет. Настена злится до сих пор, не понимает, что их книга связывает.