Скрижаль Невозможности. Часть I. Рождение ассасина (СИ) - Мэйдж Михаил

Помимо игр в догонялки много времени ушло на дистанцированный сбор информации, заключавшийся в посещении многочисленных островов поблизости от Атолла, и лейтмотивом этих визитов был страх. Он накатывал липкой волной при любом упоминании Рино, заставляя жителей вжимать головы в плечи, испуганно оглядываться и переходить на шепот. Несмотря на то, что каждому было что рассказать о проклятом капитане, эту информацию приходилось вытаскивать, в буквальном смысле клещами. Десяток золотых или обильная порция рома, конечно, помогали развязать некоторые языки, но дело двигалось черепашьими темпами. А между тем этот страх не скрывал за собой ничего экстраординарного. Родился Рино прямо в море, на борту корабля, во время сильнейшего шторма. Все детство и юность ходил вместе с отцом под пиратским флагом, а после смерти родителя сам стал капитаном. Он был помешан на древних кладах, которые искал по всему внутреннему морю, и зачастую находил, поскольку чем-то иным было крайне сложно объяснить павшее на него и всю команду проклятие. Одна из старых легенд гласила, что роковой клад был найден им в центре Мертвого Атолла. После этой находки капитан Рино тринадцать лет был королем всего внутреннего моря, отправляя на корм акулам всех, с этим утверждением не согласных. За эти тринадцать лет он не проиграл ни одного морского сражения, вне зависимости от количества противостоящих ему кораблей, а по истечению срока вернулся на Мертвый Атолл, где и пребывал до сих пор на протяжении уже нескольких веков, тщательно охраняя границы собственных владений. Несколько раз пиратские бароны собирали огромные армады в попытках избавиться от проклятого капитана и добраться до столь старательно охраняемой им тайны, но ни единый корабль не вернулся из тех походов, и, в конце концов, его оставили в покое. А корабль Рино все так же стоял в Атолле, выходя оттуда лишь для того, чтобы потопить военный, или взять на абордаж торговый корабль, посмевший, не важно, вольно или невольно, пересечь границу суверенной территории.

Еще одна легенда, рассказывала о том, что иногда, не чаще, чем раз в несколько лет, капитан мог вызвать шторм, подобный тому, что бушевал в день его рождения, и шторм этот непременно приносил к Атоллу какой-нибудь корабль. На таком и только на таком корабле Рино пополнял свою команду, заменяя погибших членов экипажа. После кораблю позволялось покинуть воды Атолла. Проклятый капитан брал только самых лучших. Тех, кто в своем деле достиг поистине небывалых высот. Участь же всех остальных была незавидна. Да, побывать на Мертвом Атолле и вернуться оттуда живым можно было счесть величайшей удачей, но никто из видевших капитана собственными глазами, не проживал после этого более тринадцати лет.

К тому моменту, когда слухи и рассказы начали повторяться уже по третьему разу, мы уже вовсю занимались реализацией сложного, но весьма перспективного плана. Мила с Мартой все больше времени проводили на Моане, стараясь еще больше прокачать навыки, а я искал себе новый корабль, который должен был сыграть ключевую роль в предстоящем представлении. Сложность заключалась в том, что я очень не хотел тратить деньги и время на покупку или строительство нового корабля, а угнать судно было слишком нетривиальной задачей, чтобы справиться с ней в одиночку. И дело даже не в том, что моих сил не хватило, чтобы ворваться на корабль и перебить всю команду. При должной подготовке и грамотном расчете хватило бы, вопрос только в том, как после этого управлять судном? На кораблях местных жителей не было корабельных духов, как и возможности их призвать. Их лодки были предназначены для них и только для них, уравнивая НПСов с игроками и предлагая последним разве что место в команде. Выход подсказала Марта, у которой на любой случай была припасена история из собственной или чьей-то чужой жизни, которые так часто раскрываются в портовых тавернах.

-Капитан без команды и корабля? — Глава регионального отделения торгового альянса посмотрел на меня с усмешкой. — Ты, видать, перебрал вчера в таверне.

-Но у меня большой опыт управления и отличная подготовка. — несмотря на явный скепсис, я продолжал гнуть свою линию. — Вы только дайте мне шанс, и я докажу…

-Да ты совсем с ума спятил. — Вместо того, чтобы пойти на обед, приходилось общаться с очередным пропойцей, возжелавшим попасть на корабль и это не доставляло местному управленцу никакого удовольствия. — У нас за каждым матросом очередь из желающих, а он в капитаны метит.

-Я… Я готов пойти матросом. — Голос предательски сорвался. — Пожалуйста. Я больше не могу без моря. Я больше не могу находиться на этом острове, в такой близости от…

Стук в дверь не дал мне закончить фразу, да и не уверен что стоило ее заканчивать, упомянув того, кого вовсе не стоило упоминать. Вошедший в помещение клерк, бросил на меня быстрый взгляд, подбежал к управляющему и что-то зашептал ему на ухо. Судя по мрачному выражению лица, новости были не из лучших. Я, прикинувшись ветошью, стоял, теребя в руках потрепанную треуголку и смиренно ждал.

-Нужно найти замену, — наконец изрек управляющий.

-Все корабли в разгоне и нам некем его заменить. — Клерк явно чувствовал себя не в своей тарелке, сообщая начальству неприятные известия.

-Да, дела… — Глава отделения, похоже принял какое-то решение и посмотрел на меня. — Говоришь капитаном был?

-Так точно, господин управляющий! — Почувствовав смену ветра я вытянулся в струнку. — Пять лет водил иол и еще два года торговую шхуну.

-Хм… Вот что. Пойдешь на “Распутную Звезду”. Их рулевой сегодня ночью сломал себе шею, а заменить его некем. Жалование стандартное, деньги получишь после рейса, все бумаги сейчас оформит Грег, выходите с вечерним отливом...

Так я и оказался за штурвалом торговой шхуны, везущей груз рома и сушеных фруктов. Ни к команде, ни к капитану я не испытывал никаких теплых чувств, наоборот, я долго выбирал корабль с наиболее скверной репутацией, и Распутная Звезда полностью отвечала моим требованиям. Гнилой такелаж, повсеместная грязь и плещущаяся в трюме затхлая вода были лучшими индикаторами, отлично характеризующими отношение к кораблю. Моральный дух тоже отдавал плесенью и гнилью. Тот сброд, который здесь гордо именовался командой, я бы на пушечный выстрел не подпустил не то что к судну, но даже и просто к порту. Первая бочка рома была вскрыта уже через полчаса после выхода в море, и начавшееся по этому поводу веселье грозило растянуться на весь путь до места назначения.

Выходили в ночь, но я достаточно хорошо изучил местную акваторию, чтобы не переживать из-за этого. Тот факт, что я впервые управлял столь большим кораблем, тоже волновал меня мало, поскольку выход в море традиционно взял на себя капитан, а до швартовки по месту назначения дело дойти было не должно.

Весь вечер я усердно изображал безумную радость по поводу выхода в море, пропустил пару стаканов вместе с командой, после заката сменил капитана у штурвала, а примерно в полночь слегка поменял курс, радуясь облакам, скрывшим звезды и не позволяющим заметить это изменение. Было серьезное опасение, что капитан в силу громадного опыта почувствует неладное, но поскольку он принимал крайне активное участие в утряске и усушке груза, мой маневр остался незамеченным ровно до того момента, когда что-то изменить было уже невозможно.

Как я и рассчитывал, багровые паруса появились по правому борту на рассвете. Мне стоило подготовиться, а потому, заклинив штурвал, я поспешил скрыться в трюме.

Переполох начался минут через десять. Поднятый по тревоге капитан мгновенно протрезвел от увиденного и даже попытался навести какой-то порядок, но преуспел в этом слабо. Еще через время заскрипели шлюпбалки, оповестив меня о том, что самые трезвые члены команды решили попытаться спастись бегством с обреченного корабля, на полном ходу приближающегося к своей гибели. Ориентируясь лишь по звукам, я, тем не менее, прекрасно представлял, что происходило снаружи. Вот грянул залп бортовых орудий, и книпеля с характерным свистом обрушились на такелаж шхуны. Вот с хрустом переломилась бизань мачта, пав в сражении с бешеным железом. корабль ощутимо дернулся, замедляя ход. Еще несколько минут томительного ожидания, и на палубу посыпались абордажные крюки. Корпус застонал, подтягиваемый против воли к борту атаковавшего нас мановара. С глухим стуком упали абордажные трапы, по которым с топотом и гиканьем на палубу устремились захватчики. Недолгий лязг железа и предсмертные вскрики членов обреченной команды завершили скоротечное морское сражение, которое и сражением было сложно назвать. Началась вторая, самая рискованная часть моего плана. Скрывшись под пологом невидимости, я ужом выскользнул из трюма и по одному из трапов метнулся на вражеский корабль. Забиться в самую глухую щель, затаиться, спрятаться так, чтобы не быть обнаруженным... Я помнил, как первый раз оказался на пиратском корабле и водил за нос всю команду, но прекрасно осознавал ту колоссальную разницу, что разделяла две эти, казалось бы, столь похожие ситуации. Ничего не зная о системах обнаружения, имевшихся на борту, я действовал с максимально возможной осторожностью. Иконки различных долгоиграющих бафов занимали несколько рядов, практически вдвое поднимая мои характеристики. Мне необходимо было продержаться несколько часов, и я твердо вознамерился это сделать. Изначальную идею спрятаться в трюме я отверг, когда увидел, что команда споро перетаскивает туда груз с захваченной шхуны. Каюты капитана и офицеров я даже не рассматривал, да и вообще, идея скрываться внутри корабля не казалась мне перспективной, поскольку грозила вероятностью оказаться запертым в самый нужный момент. Убежище мне предоставила одна из шлюпок, принайтованная по правому борту и по случаю походного положения закрытая плотным тентом. Вновь пришлось ориентироваться лишь по звукам. Команда закончила перенос груза, трапы были убраны, абордажные крючья отцеплены. Мановар отошел от разоренной шхуны и слитным залпом бортовых орудий прекратил существование корабля, приютившего меня на прошедшую ночь.