Мёртвая столица (СИ) - Виланов Александр Сергеевич

Побродит пару дней, остынет и вернётся к «пиявкам», никуда не денется. Не в первый раз и не в последний. Если с Арамео они были не разлей вода, то потасовки с Вилом и Торесом давно стали для Линсона обычным делом и зачастую заканчивались пропажей на несколько дней обиженного члена банды.

Кто же знал, что в этот раз он уже не сумеет вернуться, и презрительно брошенное кольцо станет последним эпизодом в истории дружбы двух подающих перспективы уличных воришек?

Где бы ни находились и чем бы ни занимались «пиявки» в день Первой Жатвы, Линсон не смог оказаться рядом с ними и разделить дальнейшую судьбу банды. За мелкую потасовку с Арамео он заплатил долгими годами одиночества.

Но сегодня его изгнание подошло к концу. Осталось преодолеть последнее испытание — разговор с Вилтом, и Линсон узнает, что стало с его бандой. Несмотря на разделявшие их годы разлуки, он всё ещё был одним из «пиявок», и теперь, встретив давно похороненную семью, не позволит ей снова выскользнуть из рук.

— Пятнадцать лет ты пропадал невесть где, занятый набиванием собственных карманов, — продолжал Вил, — а теперь заявляешься сюда и требуешь перед тобой отчитываться.

— Вообще-то, ты сам меня сюда заманил.

— И точно, я и забыл, — усмехнулся Вил. — Узнал вот, что наш блудный сын тоже откопал где-то Окуляр, и решил проверить, умеешь ли ты им пользоваться или таскаешь для красоты.

«Ну да, просто проходил мимо и случайно заметил меня в толпе», — фыркнул про себя Линсон. Но то, каким именно образом нашёл его старый напарник, сейчас волновало проводника меньше всего.

— Так, постой. — Кусочки головоломки начинали складываться. — Визит ко мне Гирмса — тоже твоих рук дело?

— Ну да. Способность перенести себя в другое измерение — пожалуй, самый сложный трюк из тех, что даёт нам Окуляр. И, судя по тому, что Гирмс ушёл от тебя с пустыми руками, ты всё-таки сумел им овладеть.

— Ага, в последний момент, и то случайно. Явись они в мой дом неделей раньше, и нашли бы меня мирно спящим в своей кроватке.

— И твоей прибыльной работёнке пришёл бы конец, — усмехнулся Вил. — Не бойся, я бы не позволил столь ценной вещице надолго задержаться у этих дуболомов.

«А я, значит, пускай попадаю. Рад, что ты ничуть не изменился, Вил».

— Раз уж ты у нас эксперт по работе с волшебными артефактами, может, разъяснишь мне, что это за перенос в другую реальность?

— А чего тут объяснять? Если есть другое измерение, значит, в него можно попасть. Первое время ты способен только смотреть на него через линзу, но, как попривыкнешь носить на себе эту штуковину, то сможешь и сам перебираться в царство Порчи.

— Так вот почему я видел тебя через Окуляр.

Сейчас Вилле находился в настоящем мире и был хорошо виден правым, невооружённым глазом.

— Вот только меня эта штука не спрашивала, хочу я перенестись или нет, — признался Линсон.

— Как и нас, — не стал скрывать Вил. — Первое время у всех было так. Просыпаешься утром и вместо цветущего мира видишь вокруг смерть и разруху, как будто забыл снять Окуляр перед сном. А однажды я обделался ночью после попойки, но кровать в этом мире осталась сухой. Представляешь — взял и загадил волшебное измерение, пока спал.

Линсон не мог оценить юмора — последние слова он пропустил мимо ушей.

Как и нас.

После столь внезапного воссоединения страшнее всего было бы узнать, что Вилле Корсон оказался единственным выжившим членом «пиявок». Нет, даже у судьбы не хватило бы жестокости на подобную шутку.

— Не бойся, с концами тебя туда не утянет, — подбодрил его напарник. — Хотя странно, что за столько лет ты не успел раскрыть все трюки Окуляра. Неужто потерял хватку?

— Я начал пользоваться им не так давно, — оправдался Линсон. — И не надевал без крайней необходимости.

— Уверен, что тебя не затягивало раньше? — прищурился Вил.

— Уверен. Я частенько засыпаю в компании, и мою пропажу непременно бы заметили. Мне повезло, что эта хреновина сработала сегодняшней ночью.

— Ну, как говорится, всё хорошо, что хорошо закончилось, — развёл руками напарник.

— Посмотрите, какой оптимист. А ты, случаем, не забыл, что у моего напарника нет никаких Окуляров? Что, если бы он поймали Генрима?

— Брось, Линсон — у этого мешка с салом потайные двери за каждой шторкой! И пользоваться ими он умеет лучше, чем ты своим артефактом. Так что за него я беспокоился в последнюю очередь.

А он много знает, заметил Линсон. Вилле не только разнюхал про их с Генримом бизнес, но и успел изучить жилище толстяка, отыскав тайные ходы, о которых не знал даже многократно бывавший там проводник. А ещё удивительно легко говорил о том, что в случае чего украдёт артефакт у Гирмса. Вил, конечно, не последний вор в Бартелионе, но возможности Окуляра явно добавили ему самоуверенности.

— Я так и не услышал, где ты взял артефакт, — напомнил Линсон.

— Опять за своё, — хмыкнул Вилле. — Нарисовался спустя столько лет и требует перед ним отчитываться.

— Нарисовался? Это ты заманил меня сюда, попутно поставив под угрозу…

«Судьбу целого мира», — не договорил Линсон. Пока он не узнает о намерениях Вила и остальной банды, незачем распространяться о сделке с Алмейтором и Сайтеми.

— Как ты вообще обо мне узнал? — спросил он вместо этого.

— Случайно, можно сказать. Следили за крылатыми, и те проболтались, что собираются отправить свою девку в Турту. Мол, некий таинственный проводник за нехилый барыш водит людей в мёртвый город и, подумать только, выводит обратно — живыми и невредимыми. Вот я и отправился посмотреть, кто стал счастливым обладателем ещё одного Окуляра. Пришёл в Эркон, и на тебе — Линсон Марей, собственной персоной. А мы тебя, беднягу, уже пятнадцать лет как похоронили.

Как и я вас.

— Быстро же ты о нас забыл, — с упрёком произнёс Вил. — Хотя чему я удивляюсь — для Марея звон монет во все времена представлял величайшую ценность. Неудивительно, что, получив в руки золотоносный артефакт, ты больше и не вспоминал о каких-то там «пиявках».

— Вспоминал чаще, чем ты обо мне, уж не сомневайся. Если хочешь знать, я облазил каждый закоулок в Турте, пытаясь отыскать ваши тела. Я и понятия не имел, что моя банда осталась жива.

— Твоя банда? — Вил сделал ударение на слове «твоя». — Пиявки уже полтора десятка лет прекрасно обходятся без тебя, Марей. Ты малость припозднился.

— Повторишь это, когда Арамео лично объявит мне об исключении из банды. А до тех пор, Вил, я один из вас, нравится тебе это или нет.

— Ха, какой серьёзный настрой. Вот только Арамео здесь нет, и решать вопрос о твоём возвращении буду я… — Вилле помедлил, выбирая остроумное завершение фразы, — нравится тебе это или нет. Для начала всё-таки поделись, где конкретно ты взял свой Окуляр?

— Нашёл в городе, в день Первой Жатвы.

— Заявляешь, что один из нас, а сам секретничаешь перед друзьями. Нехорошо, Марей. Пожалуй, я пойду. Скажу Арамео, что Окуляром завладела одна из эрконских банд.

— Демби! — остановил его Линсон. — Я нашёл его на теле Демби, если это так уж для тебя важно.

— Важнее, чем ты думаешь, — мрачно ответил Вил.

Беспризорники Турты наградили Демби прозвищем Колокольчик, полностью характеризовавшим его личность. Весёлый, добродушный, всегда готовый поделиться и прийти на помощь, но совершенно не приспособленный к суровой жизни на улице. Чудо, что Демби дожил до своих тринадцати лет.

Мальчишка обожал банду Линсона и постоянно упрашивал взять его в «пиявки», но Арамео был непреклонен. У каждого члена «пиявок» была своя роль, каждый вносил свой вклад в жизнь банды, а Демби не обладал ни одним полезным навыком.

Если бы Линсону предложили угадать, какую судьбу встретит Колокольчик в день Жатвы, он бы ответил не раздумывая: помрёт в луже Порчи, не успев ничего понять.

Выжить Демби в любом случае не удалось, но конец он встретил весьма несвойственный: погиб в бою, защищая невесть где добытый Окуляр.