Не место для людей (СИ) - Лукьяненко Сергей Васильевич

– Мы близко! Близко к… к границе!

Виктор бросил взгляд на скучающую кондукторшу. Знала она явно больше того, что сказала.

А потом автобус вдруг заложил крутой поворот, облака стянулись в сплошную непроглядную пелену, с земли поднялся туман. Мелькнули какие-то бревенчатые срубы, частично просевшие кое-где тесовые крыши; застыл гордый журавль над колодцем.

– Приехали, – поднялась кондукторша.

– Куда?

– Куда надо, мужчина, туда и приехали. Билетики сохраняем, не выбрасываем!

И, едва Виктор и Тэль оказались на земле, дверь с шипением закрылась, и автобус рванул с места, мигом исчезнув в сгустившемся тумане.

А вокруг расстилался Срединный Мир. Их с Тэль мир, и Виктор не мог ошибиться.

Запах, разлитый в тяжёлой мгле. Вкус в мельчайших капельках тумана. Ошибиться невозможно – они прошли Путём и оказались дома. Правда, не совсем…

Низкое-низкое свинцовое небо, вязкая тишина. Асфальтовая дорога, которой прикатил автобус, исчезла.

– Где мы? – пробормотал Виктор, хотя уже сам прекрасно понимал, где они, только никак не мог уразуметь, как они сюда угодили.

– Серые Пределы, – тихонько сказала Тэль и прижалась к нему.

А сквозь туман начали доноситься поскрипывания, потрескивания, пощёлкивания, словно там, совсем близко, возились громадные насекомые, двигали жвалами, перетирали дерево – «доски гробов», отчего-то подумалось Виктору, – шевелили щетинистыми лапищами, разводили и вновь сводили жёсткие надкрылья…

– Мы пришли, – выдохнул Дракон.

– Но с Пределами что-то не то, – Тэль прислушивалась, но не к звукам из тумана, а к себе.

Виктор потряс головой. С Серыми Пределами по определению ничего не могло быть «то».

– Давай отыщем Ярослава.

– А Лой?

– Ну… и её тоже. Да не ревнуй уж ты, невозможная моя Единорога!..

– Как-как? Единорога?

– Ну не Единорожка же… Перекидывайся. И пошли на нашу сторону.

Тэль кивнула. Преобразилась – белый Единорог тряхнул ослепительно-прекрасной гривой. Топнул копытом, готовый распластаться в беге; и тут копыто провалилось, словно в липкое нечто, покрытое затвердевшей коркой.

А потом за спинами вдруг взревел мотор. Затем залязгали гусеницы, и из тумана высунулась изрядно ржавая морда древнего бульдозера. Не современного, жёлто-чёрного, «словно трудолюбивый пчол», как говаривал один закавказский приятель господина Дракона в интерновские годы, – а древнего, явно послевоенного, когда-то крашеного в серый цвет, а теперь охряно-красного.

Бульдозер поднатужился, поднапружился, выпустил струю чёрного дизельного дыма. Опустил отвал, тоже ржавый, вгрызся им в землю; и попёр, наваливаясь гусеницами, прямо на колодец с журавлём.

Тэль рванулась, высвободила тонкую единорожью ногу. И застыла, недоумённо глядя на невесть откуда взявшуюся машину.

Виктор тоже смотрел. И было на что – в коробчатой старой кабине, с полуоторванной хлопающей дверцей никого не было.

В Срединном Мире машины имелись. Занимались ими гномы, занимались основательно: делали и паровозы, и локомобили. То есть, в принципе могли найтись и бульдозеры, но…

– Эй! Стой! Куда прёшь!.. – не выдержал Дракон. Отчего-то мысль, что высокий журавль, испокон веку поднимавший воду из старого колодца, с треском опрокинется и рухнет под натиском ржавого бездушного железа, была совершенно нестерпима.

Хорошо ехать на поезде, когда в твоём распоряжении целый вагон.

Назывался он почему-то «курьерским», хотя никогда и никаким курьерам такой роскоши не предоставлялось. Порой в таких вагонах ездило гномье начальство, иногда – богатеи и главы кланов, припоминал Всеволод и несколько случаев, когда они путешествовали на поезде всей семьёй. Но было это давно, уже успело выветриться из памяти – остался только перестук колёс, свет электрических ламп под абажурами из красной и золотой ткани, кожаные диваны, какие-то сладости на столах, их с Нотти возня: они то дрались, то играли, то пытались устроить какую-нибудь проказу.

Давно это было…

Всеволод проснулся утром на широченном ложе, где, наверное, в иные времена спали его мать с отцом. За окнами стремительно проносился хмурый хвойный лес, придавленный низкими тучами. Глухомань, Крайний Восток, земли малообжитые. На старинных картах в Изнанке про такие места писали: «Здесь водятся драконы». В Срединном Мире драконы предпочитали более комфортные районы для существования.

Минуту Всеволод полежал, слушая перестук колёс и поглядывая в окно. Было ещё раннее утро, можно бы и поспать, но…

Не время нежиться в кровати! Он – наследник рода, будущий Дракон, правитель Срединного Мира! Это – его первая серьёзная миссия. К тому же не просто инспекция какого-нибудь отдалённого городка или магического клана, о нет! Он едет спасать сестрёнку!

Так что Всеволод соскочил с кровати, отправился в ванную комнату (там были и унитаз с биде, и душ, и громадная мраморная ванна с гидромассажем – гномы любили роскошь, хотя никто из них в этом бы никогда не признался). Всеволод принял холодный душ, полезный для тела и ума, полотенце выбрал самое грубое, некоторое время примерялся – не побриться ли, но с сожалением понял, что нужды в этом нет никакой. Пришлось ограничиться чисткой зубов.

Когда он вернулся в спальню, кровать оказалась застелена. Следят за ним, что ли? Вот только как? Видеокамеры и даже простые микрофоны в Срединном Мире долго не жили, магия и электроника не любили друг друга.

Одевшись, Всеволод отправился в соседний салон – там уже был накрыт стол для завтрака. Омлет с сыром, свежевыжатый ягодный сок, ещё тёплый хлеб, колбасы, паштеты и нарезанная тонкими пластами солёная рыба, чай и кофе… Официант стоял у его кресла: не гном, а то ли человек, то ли на четвертьэльф, изящный и чуточку надменный, во фраке и с чёрным галстуком-бабочкой. Был он старше Всеволода, но ненамного.

– Спасибо, друг мой, – сказал Всеволод. Отец и мать всегда говорили, что с прислугой надо быть вежливым и не забывать благодарить за работу. Маленький Сева однажды начал спорить, доказывая, что прислуживать за столом это нетрудная работа, за которую платят деньги, и нечего ещё распинаться в благодарностях. Отец переубедил его одной фразой, наклонившись и шепнув на ухо: «Ты хочешь, чтобы официант плюнул тебе в кофе или написал в сок?» С тех пор Всеволод стал очень вежлив.

– А есть ли молоко?

– Разумеется, – ответил официант. – Коровье, козье, бизонье, оленье, лосиное, верблюжье, овечье? Есть ещё молоко грифона, так называемое птичье, но… – он понизил голос, – я бы не советовал. Слабит! Молока единорогов сейчас нет, не сезон.

Всеволод задумчиво покивал. При таком изобилии просить стакан коровьего молока было глупо.

– Оленье, – сказал он.

Официант удалился и вернулся с графином холодного голубоватого молока. Всеволод отпил – и решил, что коровье вкуснее. Но отступать было поздно.

– Скажите, сколько нам ещё ехать? – поинтересовался он.

– Не более двух часов, – официант извлёк из кармана фрака серебряные часы, глянул на них. – Простите. Два часа и шесть минут.

Всеволод покивал. Всё-таки он чувствовал себя не совсем в своей тарелке. Но омлет оказался великолепным, колбаса тоже, а свежесваренный кофе вымел из головы остатки сна.

– Хотите сигару? – предложил официант. – У нас есть потрясающая редкость – сигары с Изнанки. Говорят, они самые лучшие.

– Нет, я не курю, – возмутился Всеволод. – Можете угоститься сами, я не против!

– Рюмку портвейна? Бокал шампанского? – продолжал допрос слуга. – Ваш любезный батюшка любит после завтрака выпить немного шампанского с черносмородиновым ликёром.

Всеволод подумал, что быть Повелителем не так уж и плохо.

– Я бы предпочёл потренироваться, – сказал он.

– Как будет угодно. Оборудовать тренировочный зал под спортивный или для занятий магией? Снаряжение трансформируется очень быстро, через пару минут всё будет готово.

– Для магии, – решил Всеволод. Слуга кивнул и вышел в соседний салон. Всеволод отошёл к окну, стал смотреть на лес. Деревья немножко поредели, мелькнула узкая речушка, на берегу которой стояла пара домишек, тропка, по тропке шла рослая женщина с арбалетом за плечом. Суровые места, здесь всякое может случиться…